Франциска Вудворт - Аромат невинности. Дыхание жизни
– Милая, оно не красное! – уличил он меня.
– А мы не уточняли цвет. – От волнения мой голос сел и прозвучало совсем не торжественно, как я планировала вначале, затевая все это.
Он не был бы тем, кто он есть, если бы не понял мгновенно.
– Ми-и-ла-а-я, – нараспев произнес он, – ТЫ МЕНЯ ПРОВЕЛА?!!!
Сообразить-то он сообразил, но, судя по ошарашенному выражению лица, поверить в это не мог.
– ДА! – наконец-то с гордостью заявила я, приподнявшись на локтях.
Сначала он был в глубоком шоке. С неверием и некой обидой смотрел на меня. Вот точно как маленький мальчик, которому в подарок подсунули совсем не то, что он ожидал, но совсем скоро на его лице проступило такое выражение, что я поняла – отдача будет неслабой.
– Милая, а ты не боишься? – хищно поинтересовался он.
– Астарт, вспомни свои слова о том, что в моем характере тебя все устраивает и менять ты ничего не хочешь! – быстро произнесла я, на всякий пожарный случай отползая от него.
– Я поспешил с выводами! – заявил этот хам, крадучись ко мне. – Ты мне тогда еще не все грани своего характера продемонстрировала.
– А вот не надо наезжать на мой характер! – возмутилась я. – На свой посмотри! Кто мне досье с абракадаброй подсунул?
– Милая?! – офигел от моей наглости высокородный и бросился на меня, но я резко скатилась с кровати, и он ухватил лишь мой халат, с которым пришлось расстаться.
Приземлилась я на четвереньки и тут же вскинула голову, отбросив упавшие на глаза волосы, чтобы посмотреть, что он дальше собирается делать. Самое смешное, что он замер в такой же позе, только на кровати и смотрел на меня сверху вниз. На лице появилась этакая мужская улыбочка.
– Милая, не шевелись! Мне нравится твоя поза.
Кто бы сомневался. Стою тут, не приведи господи как, в одном белье.
– Помечтай! – рыкнула я, перенося вес на пальцы ног и стартуя с места.
Не знаю, как у него это получилось, но он тоже с места прыгнул вслед за мной и успел поймать меня за ногу. Я растянулась на полу и со всей дури стукнулась об него лбом так, что из глаз искры посыпались. В довершение ко всему он впечатал в меня в пол, придавив всем своим весом.
– Попалась? – зловеще прошептал он.
– Придурок! – всхлипнула я, как только смогла вдохнуть.
Давящий сверху вес тут же исчез, меня перевернули.
– Что случилось? – встревоженно спросил он.
– Один идиот забыл о своей силе и не оставил на мне живого места, – простонала я, щупая свой лоб, на котором стремительно росла шишка.
Он взял меня на руки и сел прямо на пол, положив к себе на колени.
– Не надо было убегать от меня.
– Предупреждать надо, что это опасно для здоровья, – от обиды всхлипнула я. Лоб болел, колени саднили, и чувствовала я себя так, как будто по мне катком проехались.
– Дай посмотреть, – попытался он убрать мою руку от головы.
– Отвали!
Но увидев на его лице искреннее беспокойство и тревогу, расплакалась. Слезы сами собой потекли из глаз, но я не сделала и попытки хоть как-то их сдержать. В душе кипела какая-то детская обида на него. Это как если ты бросила снежок, а тебя в ответ с головой засунули в сугроб.
Что тут началось! Мое попранное самолюбие было полностью удовлетворено. Высокородный изменился в лице, и я впервые увидела его растерянным. А еще он запаниковал, не зная, что со мной.
– Где болит? – требовательно спросил он и убрал мою руку, закрывающую лоб. Его глаза расширились, когда он увидел шишку. – Тебе плохо?
Сграбастав меня и прижимая к груди, он тут же вскочил на ноги, заметался по комнате, а потом выскочил из нее, приговаривая: «Сейчас-сейчас, маленькая…»
– Я голая! – завопила я, стоило ему вынести меня из комнаты.
Он рванул обратно, спешно завернул меня в покрывало с кровати и опять куда-то понесся. Я очутилась в коконе и даже не видела, куда он меня тащит. Острая боль прошла, и всхлипывала я уже скорее из принципа, чтобы некоторые прониклись.
Мне кажется, мы спускались на лифте, опять бежали, потом были чужие голоса и властный приказ высокородного: «Вышли все!»
Когда он начал выпутывать меня из покрывала, я уже не плакала, а лишь с любопытством огляделась, не забывая сохранять обиженное выражение лица.
Мы точно были в медицинском блоке. Белые стены, яркий свет, какая-то аппаратура по периметру стен. В центре стоял обтекаемой формы саркофаг. Мы как раз подошли к нему. Когда же до меня дошло, что он собирается засунуть меня туда, все мое недавно обретенное самообладание рассыпалось в прах.
– Нет! – В панике я вцепилась в него мертвой хваткой.
– Милая, это регенератор. Сейчас он тебя просканирует и вылечит, – попытался что-то объяснить мне он, но я ничего не слышала. При мысли, что меня засунут в него и закроют, накрыло волной такого дикого ужаса, что я перестала адекватно воспринимать окружающее.
– Не надо! Я в порядке! – обливалась слезами я, и он не мог оторвать меня от себя. Я ничего не хотела слышать. Все мысли сосредоточились лишь на том, чтобы избежать попадания в этот ящик. В детстве как-то я оказалась запертой в тесном шкафчике, и с тех пор у меня не то чтобы фобия, но подсознательный страх. Причем лифты переношу спокойно. Там же я могу двигаться, а вот оказаться зажатой и в темноте… В детстве часто мучили кошмары, а потом прошло. Сейчас же я как будто опять стала ребенком и боялась этого саркофага до потери сознания. Поэтому, как обезьянка, вцепилась всеми конечностями в дейгасса, не желая туда залезать.
– Милая, – обхватил он руками мое лицо и, заглядывая в обезумевшие от страха глаза, – ты же проходишь очистку в кабине. Чего боишься?
– Там я стою! – выдала я железобетонный аргумент. По крайней мере, для меня. – И там светло.
– Когда ты ранен, неудобно стоять, – как маленькой объяснял он. – Давай ты немного полежишь в нем, и больше нигде болеть не будет.
– У меня ничего не болит! – быстро заявила я, смотря на него честным взглядом. Бог с ними, с коленками, и голова уже почти не болит. Вот только мне не поверили и предприняли еще одну безуспешную попытку туда уложить.
Наша недолгая борьба закончилась моей победой, так как применять силу он не хотел, а оторвать от себя как-то иначе не смог. Сдавшись, он подошел к шкафчику и начал шарить там. Я не видела, что он делает, поэтому просто твердила: «Не надо!»
– Ш-ш-ш-ш, – успокаивал он. – Сейчас я сделаю тебе укольчик, и все пройдет.
Поверив, я не сопротивлялась и не мешала ему его делать. Только вместо обезболивающего он вколол мне снотворное, и я провалилась во тьму.
– Милая, просыпайся! – ласково позвали меня, и я послушно открыла глаза. Прямо перед собой увидела лицо высокородного. Скосив глаза, поняла, что нахожусь в том чертовом саркофаге. Рука сжалась в кулак, и я сначала молниеносно врезала ему, а потом села.
