Хранительница зачарованного сада - Ксения Лунева
Она зарылась пальцами в его волосы, натягивая от напряжения пряди и оглаживая шею Эрика. По мере усиления ощущений, Алине пришлось вцепиться в его крепкие плечи ладонями, чтобы сохранить хоть какое-то равновесие.
Ее захлестывало волнами ощущений, усиливаясь с каждой секундой, а затем тело объяла сладкая истома и оргазм прошелся по ней как цунами: сметая все без остатка в ее теле и душе.
Когда мужчина выпрямился во весь рост, девушка почувствовала себя выброшенной на берег рыбой, жадно вбирающей воздух. Она кусала губу в ожидании, хотя даже не подозревала как сильно его этим возбуждает.
— Не переживай, мой цветочек, это еще не вся программа на сегодня.
— Почему это я цветочек? — возмутилась она, но он заткнул ей рот чувственным поцелуем, а оторвавшись ответил:
— А потому, мой маленький цветочек, что пахнешь так сладко, что невозможно удержаться…
Его пальца с силой сжали ее бедра и притянули чуть ближе к себе, свешивая с края комода, но не давая свалиться совсем. Кожей она чувствовала все его возбуждение. И ее собственное нарастало с новой силой при взгляде на него.
И тут Алина поняла, что сидит перед ним полуголая, а он так и не снял ни одной вещи. В попытке исправить ситуацию, она отстранившись принялась расстегивать пуговицы на его рубашке, хотя с ее трясущимися руками сделать это было не просто, поэтому парочку она просто кровожадно оторвала.
Перед ней предстал его широкий торс с выступающими мышцами. Она коснулась губами его ключиц, повторяя его движения, языком очертила линию от его груди до выступающего кадыка, а затем прикусила мочку его уха. Из горла мужчины выдался хриплый рык.
Это подстегнуло ее на дальнейшие действия и вот она проведя ноготками по торсу, несмело обхватила ладонью его член.
— Алина…
Мужчина прижался к ее губам, жадно вбирая их в свой рот, а затем кусая нижнюю.
Девушка больше не могла ждать, она хотела ощутить его внутри себя, сделать его своим, подарить ему такое же наслаждение, которое он дарит ей сейчас. Она порывисто спрыгнула с комода, разминая затекшие мышцы и подошла к кровати.
Мужчина проследив за ней хищным взглядом, плавно направился к ней. Сначала на пол полетела его спустившаяся до локтей рубашка, обнажая весь его загорелый торс, следом за ней вместе с расстегнутым Алиной ремнем, полетели брюки. Проведя кончиками пальцев по его животу, Алина поддев резинку боксеров, спустила вниз и их, открывая своему взору его достоинство и степень возбуждения. Ее глаза округлились, девушка часто заморгала, будто прогоняя видение, а затем нервно сглотнула.
Эрик тем временем наблюдал за ее реакцией с грацией кота, наблюдающего как мышка трепещет перед тем как ее съедят.
Толкнув ее на кровать, мужчина навис над ней целуя ее уже распухшие губы. Он переключал свое внимание от них то к шее, то к груди, заставляя ее выгибаться дугой для него. Но ее трусики, до сих пор находящиеся на девушке, мешали ему, поэтому он нетерпеливо снял их, являя для себя Алину в полной красе.
Девушка смущенно свела ноги, на что он развел их и в сторону и сказал:
— Ты не должна стесняться своего тела. Ты восхитительна.
— Спасибо. — смущенно ответила она.
— Если ты передумала, скажи мне, Алина. Я, конечно, не отпущу тебя к себе, но нам не обязательно… Мы можем лечь спать если ты хочешь.
Она видела с какой сложностью даются ему эти слова.
Девушка обхватила его лицо руками и прошептала:
— Я хочу тебя. Всего. Сейчас.
Эрик шумно выдохнул и опрокинул ее на спину, рукой раздвигая бедра в сторону.
— Будет немного больно. Но я постараюсь быть нежнее. — сказал он ожидая ее реакции.
Девушка кивнула, и он вошел в нее. На миг ее ослепила вспышка боли, настолько сильная что у нее перехватило дыхание, и она вцепилась ногтями в его руки. Мужчина замер увидев слезинку на ее щеке и слизав ее, начал медленное движение.
Поначалу Алина испытывала болезненные ощущения, но затем боль прошла сменяясь чем-то новым. Сначала чувством наполненности, а затем и приятным расслаблением. Его тяжелое дыхание, его сумасшедшие трепетные поцелуи на губах стоили момента нежной боли и сковывающей дрожи. Алина прикрыла глаза, концентрируясь на ощущениях. Она вдыхала запах его кожи, слушала романтические пошлости которые он шептал ей на ухо, чувствовала, как волны наслаждения с каждым его движением наполняют ее и не думала, что это все может нравиться ее телу, что оно умеет так плавиться и быть таким нежным.
В какой-то момент, Алина заметила, что в комнате стало светлее, хотя за окном уже сгустились сумерки. Свет становился все ярче и ярче, пока не осветил мягким светом все комнату. Она напряглась.
— Эрик, что это?
Казалось, что он тоже кроме нее не видел вокруг ничего. Но сейчас остановившись и оглянувшись вокруг Эрик сказал:
— Черт, значит это правда.
— Что правда? Что происходит?
— Ты моя истинная пара. Так, Сад принимает новую хранительницу.
— А если бы я не была твоей истинной парой? — ехидно спросила Алина.
— Это было бы совсем не важно для меня. Мне нужна только ты. — сказал он целуя ее в приоткрытые от удивления губы.
Они двигались в унисон, как единый механизм, заглушая стонами все остальные звуки. Он целовал ее лицо: губы, щеки, лоб, нос. А она водила руками по его волосам и рукам, а затем впиваясь ногтями в его спину. Толчки становились все более ощутимыми, нарастая внизу живота в закручивающуюся спираль. Яд его шоколадных глаз сковал девушку полностью, проник во все клеточки, а вместе с ним его язык, губы и руки…
Ее накрыло первой. От пальцев ног до самой макушки она ощутила, как тело пронзила неведомая ранее сила, как она медленно расползалась, даруя блаженство. Алина дрожала, вцепившись в Эрика, пока она смотрел прямо на нее вбирая взглядом ее эмоции, будто до сих пор не веря в происходящее.
— Я люблю тебя… — сказала она глядя в его глаза и с ее глаз потекли слезы. Она была счастлива.
Через несколько толчков он содрогнулся в ней и застонал. По всей видимости им тоже сейчас овладевала новая сила, потому что девушка видела, как его глаза вспыхнули золотым светом, и он замер. Ей оставалось только догадываться, какого же оттенка сейчас ее собственные.
Когда он пришел в себя, то лег набок и прижал ее к себе настолько близко, что ей было страшно не быть удушенной. Они молчали. Не потому
