Черная роза - Eiya Ell
— Да, — Даффи опускает глаза, — зрелище не для слабонервных.
— Даффи! Я что должна вытягивать из тебя каждое слово?
— Он весь… все лицо, опухшее… и красное, и он ничего ни ест, зол на весь мир!
— Пошли, — говорю со страхом, — проведаем его, пока принц занят!
— Принцесса..
— А хотя, я выхожу из дамской комнаты и оглядываюсь по сторонам, тишина, ни души, — собери в поднос еду для Мориса и принеси в его комнату, сейчас же Даффи! — пресекаю любую попытку на возражение и быстро поднимаюсь по лестнице вверх, в комнату Мориса. Стучу, несколько раз, пока не слышу недовольный голос Мориса:
— Я просил не беспокоить меня!
— Морис, — я потихоньку открываю дверь, — это я, можно зайду? — не дожидаясь одобрения захожу внутрь и прихожу в шок. Морис тут же отворачивается, пряча свое лицо от меня.
— Морис! — я прикрываю рот рукой.
— Уходи Амелия!
— Не уйду! — я подхожу ближе, — дай посмотрю на тебя, я врач, не забывай об этом!
— Заживет, не впервой!
— Не впервой?
— Мы с Андреасом не первый раз деремся! Оставь меня Амелия!
— Морис, мы же друзья, забыл? А друзья первые приходят на помощь! — в дверь стучат и я бегу открывать, зная, что там Даффи. Открываю, не ошибаюсь. Даффи стоит с подносом, полным еды. Я забираю поднос, прошу ее отправить вкусняшек для Глеба и закрываю дверь.
Еле уговариваю Мориса показать свои побои. С ужасом осматриваю затекший глаз, за неимением никаких мазей, намыливаю шерстяной носок мылом, прикладываю. И прошу делать так несколько раз на день, остальные синяки не страшны.
— Сама видела, я не хотел драки, — говорит Морис, придвигая к себе поднос с едой, когда в комнату врывается Андреас.
Глава 24
Разъяренный Андрес идет в мою сторону, полностью игнорируя Мориса.
— Андреас… — пячусь назад.
— Перестань уже! — Морис не выдерживает и преграждает путь принца.
— Я пришел забрать свое! — он сверлит взглядом Мориса, — отойди! — кричит во все горло.
— Спокойно! — Морис толкает принца в грудь.
— Прекратите! — я выхожу из-за спины Мориса и хватаю за руку Андреаса, становлюсь между ними, — не вздумай трогать его!
— Я и не думал, сказал же, за кем пришел! — он ловко перекидывает меня через плечо и несет к выходу.
— Поставь меня! — колочу кулаками его задницу, — меня сейчас стошнит!
Я понимаю, что он никогда не изменится, когда ставит меня на ноги только в своей комнате.
— Я что тебе сказал? — он смотрит мимо меня, расстегивает рубашку.
— Не понимаю, что именно ты имеешь введу?!
— Что не понимаешь? Языка на котором я говорю? Тебе нужен репетитор?
— Нет!
— Я сказал держаться подальше от него!
— Я ходила проведать, прежде всего потому что я — врач!
— Зачем? — он снимает штаны, оставаясь в трусах, надвигается на меня, сверля взглядом, — повернись ко мне.
— Зачем?
— Амелия..
— Я к Морису отношусь как к другу!
— Я не хочу о нем говорить! И в следующий раз, когда захочешь к нему пойти, проведать, хорошенько подумай о последствиях!
— Андреас! Ты же не такой, каким хочешь казаться!
— Какой?
— Жестокий! Ты хороший человек, просто твой титул заставляет тебя быть строгим и ужасном! На деле ты добрый..
— Да, поэтому повернись ко мне, пока мое терпение не закончилось!
Не дожидаясь, что я повернусь, Андреас обходит меня, обнимает сзади. Горячее дыхание опаляет кожу шеи. Он проходиться влажным язык по коже, оставляя следы.
— Андреас… — он тянет руки к грудям, легко сжимает мягкие полушарии.
— У нас сегодня была половка… — сбивчивым дыханием произносит принц, гладя открытые плечи, спускается по рукам, сжимает запястья. Потом резко отступает, чтобы развязать шелковые ленточки, которыми стянут корсет. Ловко и без препятствий он снимает с меня платье оставляя в кружевном белье.
— Мы просто поспим, как всегда? — спрашиваю сбивчивым, от прикосновений принца, дыханием.
— Нет Амели, я хочу овладеть тобой сейчас! А не то свихнусь!
— Нет Андреас… я не могу! Просто так… отдастся тебе!
— Просто так не надо, — он подхватывает меня на руки и несет к кровати, осторожно укладывает и нависает сверху, — надо с любовью!
— Андреас! — я зарываю руки в его волосы и громко стону, когда он втягивает в рот давно затвердевший сосок.
Боже!
Туман застилает глаза, разум улетучивается, уступая место похоти и страсти, когда Андреас полностью оголяет меня. Мнет, гладит, с интересом изучает мое тело, пробуя на вкус каждый кусочек моего тела, облизывает и целует, не упуская ни сантиметра. Я стону и шумно дышу, горя желанием, сильней льну к принцу.
Резкая, жгучая боль режет в промежности, когда Андреас бесцеремонно толкается и врывается в мое лоно. Вокруг все темнеет, искры слетают с глаз, с каждым движением принца.
* * *
— Амелия, дочка! — сознание приходит не сразу, так как уснуть удалось только к утру. Андреас очень долго любил меня, просил прощения, что не может остановится. Не может насладиться, заставляя меня кричать от удовольствия.
— Королева! — я протираю глаза, чтобы проснутся. Сажусь на кровать, по горло укрываясь одеялом.
— Дочка! — она виновато прячет глаза, — прости моего сына! Все должно было случится не так! Не сейчас!
Я отворачиваюсь к окну и прихожу в шок.
На ставнях, развиваясь от ветра, красуется белая простынь, в алых пятнах. Следы нашей любви.
— Ч-что это?
— Ты о простыне? — королева следит за моим взглядом, когда я киваю, — все должны знать, что ты пришла к нам чистая!
— Что? Даффи!
— Ее нет здесь, что случилось? Чего ты хочешь, скажи я принесу! — королева взволнованно теребит пальцами.
— Немедленно снимите ее с окна! Какой позор! — я хватаюсь за голову, — кто ее туда повесил? — слезы градом льются из моих глаз. Господи, какая я дура! Как я могла я отдаться принцу? Чертово вино, это все следствие выпитого алкоголя! В здравом уме, я бы никогда не отдалась!
— Но… — королева теряется, а потом собирает себя в кучу, — но у нас так принято!
— Принято? Повесить позорную простынь на окно? — я тяжело вздыхаю, — пусть Даффи придет, пожалуйста.
— Я прикажу принести тебе поесть, — она меняется в настроении, — Ты бледная, не выспалась!
— Простите, если обидела вас, — я отворачиваюсь, ложусь и тихо плачу, королева шумно вздыхая, покидает мою комнату.
— Моя принцесса! — Даффи врывается в мою комнату с подносом еды.
— Даффи! — я раскрываю объятия, она влетает и крепко обнимает меня.
— Тихо — тихо! Ну вы что? Зачем плачете, разрываете мое сердце?! — садится на край кровати.
— Этой ночью… произошло то, что я себя не прощу, никогда!
— Ну
