Всё перемелется в прах - Ирина Игоревна Голунцова
Хорошо или нет, это покажет время. Но вот чего я не ожидала, так это столь кардинальных изменений, которые произошли в Обществе душ за минувшие три месяца. Думала, моей главной головной болью отныне станет капитан, но фокус внимания моментально переместился на неожиданные волнения в бедных районах Руконгая, которые за пару месяцев переросли в вооруженные восстания.
М-да, об этом история почему-то умолчала.
Я предполагала, что действовать в подобных условиях для Айзена станет сложнее, но нет, как раз наоборот. Чем больше хаоса, тем быстрее терялась правда, поэтому пленники, которые потворствовали мятежу, довольно часто исчезали — едва шинигами успевали отлавливать их, как на них нападали ополчения. Ну и захватить для себя, что называется, сырье для лабораторных исследований, стало неожиданно проще.
«К сожалению, они все равно враги Серейтея, потворствующие волнениям. Их в любом исходе ждет смерть. Если будешь думать об этом, тебе станет проще», — именно с такими словами Айзен пригласил меня в прямом смысле на охоту. Но я бы не сказала, что его невероятно воодушевила ситуация с мятежом.
По ночам в Руконгае теперь дежурили отряды, поэтому был риск столкнуться и с другими шинигами, однако территории разграничили между подразделениями Готей 13. Даже если бы нас и заметили, вопросов не возникло бы.
Но эта ночь… она мне надолго запомнится.
Уставшая, вымотанная как физически, так и морально, я хотела просто упасть и заснуть. До общего собрания оставалось несколько часов, но мне удалось задремать ненадолго, поскольку я не переставала прокручивать в голове сцену убийства. Нервозность не отпускала, в какой-то момент я со злостью откинула одеяло, принялась колотить подушку, на грани удерживая себя от того, чтобы разорвать ее в клочья.
А потом заплакала. Слезы лились, не переставая, в груди все жгло огнем. Я убила человека… пусть простолюдина, пусть и мятежника. Но это было не ради выживания или исполнения задания. Мы занимались отловом. Хотя плевать, как не назови, да и как себя не успокаивай, тело не слушалось. Даже когда головой я понимала, что меня не ждет никаких последствий за это преступление…
Плохо. Все равно я чувствовала себя отвратительно, и это бесило. Почему я не могу нормально контролировать реакцию организма на стресс? Ведь мысли оставались в спокойствии, так почему тоже самое не может быть с телом? Какого черта я плакала и дрожала?! Блять!
Надо ли говорить, что на собрании мой вид оставлял желать лучшего? Припухлость от слез ушла, но глаза жгло. Тело ломило, тяжесть на сердце никуда не отпускала.
— Эй, Хинамори-чан, ты в порядке?
— А? — обернувшись и обнаружив подле себя Рангику, я устало вздохнула. — Нет. Прости, тяжелая ночка выдалась.
— Значит, вы тоже сегодня патрулировали?
По одному взгляду на Киру становилось понятно, что он сегодня также не сомкнул глаз. Постепенно лейтенанты собирались в комнате ожидания, подтягивались к нашей небольшой компании — все так или иначе хотели обменяться информацией, узнать последние новости.
— Да, мы пересекались с твоим капитаном, — обмолвилась я.
— А-а, так вот куда он пропал. Уже худшее думал предполагать.
— Ты чего, он же капитан, с ним бы ничего не случилось, — как-то оптимистично подметил Ренджи. — М-да… кто бы мог подумать, что буквально за пару месяцев обычная забастовка в Руконгае перерастет в такой цирк.
Все солидарно промолчали.
Тревога не отпускала никого последние недели. По большей части шинигами сталкивались с проблемами сражения с Пустыми, а не людьми. Урегулированием внутренних конфликтов занимался Совет 46-ти, присутствие шинигами в жизни обычных душ требовалось ради формальности и соблюдения порядка. Но не теперь.
Все началось, как обычно, с какой-то мелочи, а точнее забастовки рабочих в Руконгае. Как лейтенант, я получала довольно хорошее жалование, поэтому не интересовалась, как обстоят дела за стенами Серейтея. Видимо, совсем худо, и беда для обычных людей заключалась в том, что аристократия находилась за высоким забором, как и управляющий орган власти. Более того, в Кизокугаи — обитель аристократии — не попасть без специальных пропусков даже шинигами. Невидимая стена между бедными и богатыми подкрепилась еще и материальной. Это, разумеется, еще сильнее взбесило людей. Мирный протест перерос в беспорядки, которые, к счастью, утихли за неделю, но этому способствовало вмешательство шинигами и усиленные патрули.
Недовольство нарастало. Но все думали, что опасность миновала, пока несколько резиденций в Серейтее не окружили… шинигами. Девушки, мужчины, все из разных отрядов, и пусть их было немного, их объединяло одно — они являлись выходцами из Руконгая, причем далеко не близлежащих районов. В Кизокугаи им было не попасть, однако многие представители старшей аристократии — младшая элита — жила на обычной территории Серейтея. К ним и пожаловали протестующие. Они просили чиновников откликнуться на призыв простого народа, рассмотреть реформу о стабилизации цен, просили не поднимать налоги. Все началось мирно, но… везде есть провокаторы.
Второй отряд, проводивший расследование, до сих пор затрудняется сказать, кто первым схватился за оружие — вставшие на защиту народа шинигами или же охрана чиновников. Как итог — несколько высокопоставленных лиц убиты в ходе потасовки, а большая часть митингующих шингами бежала из Серейтея на окраины. Семьдесят восемь беглецов. Для трехтысячной армии шинигами весьма неприятный результат. Хоть за последние недели некоторые рядовые возвращались, их уже не могли восстановить в службе, но за помощь в поимке преступников им смягчали наказание.
— Все же это грустно, — заключила Рангику, разбавляя угнетающую тишину, — обычным людям действительно приходится несладко, немногие могут осилить текущие налоги, а также обязательные взносы. Ожидаемо, что повышение…
— Это обязанность каждого гражданина — платить налоги, — оборвал ее на полуслове лейтенант второго отряда, одарив недовольным взглядом. — Да и зачем они бунт устроили? Словно не понимали, что это тщетная затея.
— Ну, тебе-то легко говорить, — взъелась Рангику, скривив лицо, — ты же рос в достатке, откуда тебе знать, какого приходится обычным людям?
— Хотите сказать, что поддерживаете мятеж, лейтенант Мацумото?
— Омаэда, хватит, — вмешался в разговор Ренджи, — большую часть армии шинигами составляют обычные люди, и текущая ситуация не оставляет никого равнодушным. Я тоже выходец из Руконгая, как и многие лейтенанты, но мы должны держать себя в руках и воздержаться от дискуссий.
— Ну, возможно, в дела политики нам не стоит лезть, — подметил Шухей, — однако в последнюю неделю я чувствую себя какой-то гончей, которую выпустили на охоту. Введено военное положение. Ходят слухи, что шинигами также мародерствуют,
