Неистинная (СИ) - Шнайдер Анна
— Идите с Сит домой. Встретимся с тобой завтра. А я сейчас в театр.
— Может, тебе тоже пойти домой? — выдохнула Рори, вцепившись мне в руку с такой силой, что я едва не завыла от боли. — Дома, наверное, безопаснее…
— Демона с два там безопаснее! — выкрикнул вдруг кто-то неподалёку от нас. — Мне только что написал друг, он живёт рядом с Императорским музеем. Этот огонь сжёг четыре жилых дома!!
Раздались охи, вздохи, причитания и проклятья. Все вокруг обсуждали произошедшее, ничего толком не зная и не понимая, а я…
Я могла думать только об Арчибальде. Не было ли его там, в том огне?.. Мне нужно было срочно связаться с ним, но делать это на глазах у Рори и других незнакомых людей я не хотела.
— Опять покушение на императора! — произнесла одна из женщин, потрясая кулаком в сторону того места, где ещё недавно поднимался высоко в небо костёр из пламени. — Проделки аристократии! Когда же они угомонятся!
— И не говорите, — пробурчал мужчина, который объяснял нам про портальную ловушку. — Но четыре жилых дома — это перебор даже для них. Это уже не только на императора покушение получается. Всю страну готовы взорвать, лишь бы привилегий не лишиться.
Началась возмущённая ругань в адрес аристократии — причём ругающиеся, кажется, абсолютно не замечали, что мы с Рори не относимся к нетитулованным, — и я поспешила скорее встать с земли, отряхнула пальто сестры, помогла оправиться Сит, а затем потащила обеих к выходу из парка.
Ещё через пятнадцать минут я уже почти бежала в сторону варьете, на ходу пытаясь связаться с Арчибальдом, но он поначалу не отвечал. В конце концов написал, что занят, и я вздохнула с облегчением — жив…
И сразу устыдилась. Он-то жив, но… четыре жилых дома!..
.
В театре всё гудело и никто не работал. И актёры, и прочие служащие только и делали, что обсуждали новости, которые уже дошли до всех без исключения. Причём говорили разное, сходились только на двух моментах — что было покушение на кого-то из императорской семьи и что пострадали не только Альго, но и другие люди. И если раньше попытки аристократии завернуть принятие закона о титулах вызывали лишь раздражение, то теперь оно переросло в ненависть.
Удивительно, но меня при этом никто не обвинял и не смотрел косо. Как будто все забыли, что я вроде как тоже отношусь к титулованным… А может, и правда забыли? Ведь, кроме фамилии и родового дара, во мне от аристократии ничего больше и не имелось.
Репетиция в результате не состоялась. Точнее, она была, но все были настолько растерянными, что маэстро решил отменить спектакль. Тем более что об этом пришла директива от комитета культуры — по возможности не проводить этим вечером массовые мероприятия. Мы — я имею в виду актёров — даже вздохнули с облегчением. Не знаю насчёт других, а я не представляла, как откатывать спектакль, пребывая в подобном взвинченном состоянии. Сосредоточиться получалось с трудом, текст постоянно вылетал из головы, и с ритма я сбивалась, танцуя откровенно отвратительно.
Мы уже собирались расходиться, когда в репетиционный зал неожиданно шагнул Арчибальд в сопровождении двоих охранников. И я, посмотрев на него, сразу поняла, что он демонски раздражён. И охранники, кстати, тоже не светились от счастья…
— Добрый вечер, — глухо произнёс его высочество, обведя взглядом зал. Все застыли на своих местах, некоторые даже в смешных позах, замерев буквально в движении. — Айрин, у тебя найдётся пять минут?
— Да-да, конечно, — засуетилась я и вместо того, чтобы сойти со сцены по-человечески, по лестнице, прилично и как полагается, спрыгнула с неё с диким грохотом, едва не сломав каблук. И почти побежала к принцу, наплевав на то, как подобная экспрессия выглядит со стороны.
Арчибальд взял меня за руку и повёл прочь из зала, игнорируя абсолютное молчание, воцарившееся за нашими спинами. Мы дошли до моей гримёрной и шагнули внутрь, оставляя охранников за дверью, а затем…
А затем его высочество взял моё лицо в ладони и прошептал, касаясь губ тёплым дыханием:
— Я перенесусь на север через час, Айрин. Геенна проснётся завтра ближе к утру, и я должен быть в ставке.
— А сколько… — Я сглотнула, испытав острый приступ страха за его жизнь. — Сколько времени тебя не будет?
— Я не знаю. Геенна активна всегда по-разному.
— Но ты же… чувствуешь, наверное?
— Нет, — качнул головой Арчибальд, — я ощущаю время пробуждения. И силу прорыва. В этот раз он не будет сильным, но это не значит, что вырвавшиеся демоны окажутся неопасными.
— Я… — У меня перехватило дыхание от волнения и отчаяния, и глаза заслезились. — Арчи, я…
Я даже не поняла, как так получилось. Но точно знаю, что это сделала я, а не его высочество.
Я приподнялась на цыпочки и, изо всех сил обняв Арчибальда, прижалась к его губам в неловком поцелуе.
Но неловким он был только первую секунду, пока инициатива исходила от меня. Через мгновение принц, едва слышно простонав что-то, сильнее притиснул меня к себе, сжав ладонями затылок, и перехватил инициативу, мягко, но настойчиво лаская губы.
Меня никогда и никто так не целовал… Казалось, что я горю от ощущений настолько, что сама скоро превращусь в пепел. Горела каждая клеточка, каждый изгиб тела изнывал от желания прикосновений, одежда мешала, и хотелось большего. Мысли путались, сознание затуманивалось, и всё, что я могла, — это прерывисто дышать и, всхлипывая, выгибаться в руках Арчибальда, подставляя под его поцелуи губы, щёки, шею…
… А потом его высочество вдруг вспыхнул пламенем, и я вздрогнула от неожиданности, едва не осев на пол. Арчибальд не дал мне свалиться, крепче сжав в объятиях, и сам застыл, будто подобное было для него чем-то удивительным…
— Ты… — Я кашлянула, смутившись. — Вспыхиваешь, когда…
Я ни за что не смогла бы сейчас произнести: «когда испытываешь желание по отношению к девушке», поэтому промолчала.
— Да, — ответил Арчибальд как-то невпопад и озадаченно посмотрел на меня. — Айрин… Мне пора.
— Конечно, — я кивнула, сразу расстроившись. — Иди. Я понимаю.
Он несколько секунд просто смотрел на меня, словно не мог насмотреться и не желал уходить, а потом, проведя ладонью по моей щеке, негромко сказал:
— Я рад, что ты больше не боишься, Айрин.
И вышел из гримёрной, оставив меня в полной растерянности от всего случившегося.
И в удивлении от того факта, что я действительно больше не боялась.
Глава десятая. Пробуждение
Арчибальд Альго
О том, что племянница в субботу поедет на выставку кукол в Императорский музей, Арчибальд не знал. Но, если бы знал, непременно высказал бы брату всё, что об этом думает. Да, Агате очень хотелось выбраться из дворца, но неужели нельзя немного потерпеть и подождать, пока с заговорщиками и покушениями не будет покончено? Иногда по отношению к родственникам, особенно к детям, Арен проявлял непозволительную мягкость.
Случившееся возле Императорского музея спутало Арчибальду все карты. Он собирался ненадолго зайти к Айрин в театр перед тем, как переноситься на север, но был вынужден почти всё утро просидеть во дворце, отвечая на вопросы дознавателей и ожидая, когда закончится обыск. Безумно злился, но всё же эта злость была лишь тенью по сравнению с тревогой за брата и племянницу.
Нет, Арена не было в том магмобиле, который попытались сжечь портальной ловушкой по дороге в музей, император находился во дворце. Но Арчибальд — также, как и очень многие, — понимал, что на самом деле это покушение не на Агату, а очередная попытка свергнуть Арена с престола. Для того чтобы стоять во главе Альганны, нужно было удерживать Венец — родовой артефакт Альго, — а для этого нужны не только физические и магические силы, но и моральные.
Чуть более трёх месяцев назад, после того как погиб Аарон, дознавательский комитет арестовал многих аристократов. Но — и теперь это стало очевидно — не всех. Кто-то остался и пытался продолжить дело Аарона. А возможно, преемников оставил и сам брат императора — по крайней мере, именно так считали Арен и Гектор Дайд, да и Арчибальд тоже. Он отлично помнил характер брата — тот ненавидел проигрывать и даже в детстве делал всё, чтобы избежать проигрыша. Что уж говорить о нём взрослом… Добиться цели и убрать Арена с трона — это стало навязчивой идеей Аарона и его последователей. И, раз физически устранить императора не получилось, они перебросили свои усилия на кровавый террор и моральное давление.
