Две тетради - Коваленко
Он заменил мне отца, много разговаривал со мной, советовал и говорил, что мне надо учиться. Он вызвал ректора Университета и велел сделать для меня специальную программу обучения. Так я и жил тогда. По утрам тренировался вместе с воями. Видя, что я «не хилый боец», они стали меня уважать. После обеда шёл в Университет, занимался с профессорами, тогда и познакомился со студентами, которые сейчас Министры, или со мной и своим сыном занимался Старый Король. Но если я внимал каждому слову, стремился не пропустить ничего, усвоить каждую крупицу знаний, понимая какой это бесценный опыт, то его сын — наш нынешний Король — был ко всему безразличен и безучастен. После ужина я садился за книги, выполнял задания профессоров и читал. Я понимал, какой я неуч, и учился очень упорно. По службе мне приходилось общаться с более взрослыми людьми, а при дворе и со знатными. Они не должны были видеть во мне мальчишку. И я надел маску — стал ходить только в военной форме и иметь строгое лицо без улыбки. Довольно скоро эта маска стала моим лицом.
В 22 года я был назначен Главнокомандующим. Приходилось много ездить по гарнизонам по всей стране. Садился в карету, обкладывался книгами и читал-читал-читал. В гарнизонах тренировал и тренировался вместе с воям. Вместе с ними брал замковые стены, сражался на мечах, стрелял. Для них это было необычно и вначале они щадили меня. Потом стали драться всерьез, и из поездок я возвращался с синяками, ушибами и даже ранами. Так что несколько моих шрамов и рубцов от тех учений. Хотя приходилось и воевать — и на своей земле, и в соседних государствах, и даже дальних. Я не привык прятаться, шёл впереди войска и получал ранения. С воями было просто — они вскоре признали во мне Командора. С их хозяевам было сложнее. По традиции хозяин замка — князь, граф или герцог — был командиром гарнизона. Но когда они вместе со всеми стали тренироваться, валяться в грязи на учениях, они решили, что не княжеское это дело, и назначили командирами своих молодых безземельных родственников. Стало намного легче. Если я чем и горжусь в своей жизни, то я горжусь тем, что армия нашего королевства самая сильная среди соседних государств. Её сила — это мир.
Когда мне было 25, умер Старый Король. Перед смертью он взял с меня обещание, что я не брошу его сына. Так я стал управлять страной вместе с ним, точнее, вместо него. Вначале некоторые деятели из знати пытались отодвинуть меня, но я напомнил Королю об обещании, которое он дал отцу, и о том, что за мной армия. Король смирился сразу. Он любил лишь внешние признаки власти: трон, парады, балы, собрания, где он первое лицо и его все чествуют. Любил роскошно одеваться, волочиться за дамами, развлекаться. Вникать же в государственные дела, решать их, а тем более добиваться результата он не хотел, да и не мог. Поэтому он вполне был доволен тем, что «волею Короля» всем этим занимаюсь я. Я понимал, что одному мне не справиться. У Старого Короля были свои помощники, но они были стары и отошли от дел. Поэтому создал «Теневой Кабинет» из своих друзей выпускников Университета. Они придумывали идеи, разрабатывали планы, как их решать, готовили Указы. Эти Указы я подсовывал Королю, он их подписывал, и я их выполнял. Так и жили, пока не началась эпидемия.
«Так вот почему ты стал «черным человеком», бедный ты мой» — сказала Эвелина и поцеловала меня.
Я расспрашивал её, как она оказалась в обители, о её Даре. Она рассказала, что её Дар проявился рано, что её мать, тоже ясновидящая, просила не рассказывать об этом никому. Однажды она не удержалась. Их сосед поранил на сенокосе ногу, и она сказала, что он умрет. Рана была невелика и все над ней смеялись и сосед тоже, но рана загноилась и сосед умер. Тогда о ней сказали священнику, а священник всегда говорил, что ясновиденье — это проклятие Богов, и послано за великие преступления рода, что таких людей нужно отправлять в обители.
За ней приехали. Мама плакала, но что она могла сделать. Все соседи ополчились против них. В обители им рассказывали совсем другое. Дар — это не проклятие, а благословление Богов, что их тела — сосуды, в которые Боги вложили Дар, и поэтому они не могут сами распоряжаться своим телом. «Это настолько прочно сидит во мне, — сказала Эвелина, — что я тогда в замке, когда я не хотела жить, я не могла покончить с собой» Мне было очень жаль её, и я стал её целовать.
«В обители нас учили считать, писать, читать, истории, географии, — продолжала Эвелина — но сейчас я понимаю, что эти знания были очень поверхностные. Нас учили любить Короля, Королеву и Государство. Портреты Короля и Королевы висели в самом большом зале обители и каждый вечер мы просили Богов для них здоровья. По утрам выходили в сад, здоровались с солнцем, небом, всем живым, к нам прилетали птицы. Это стало моей привычкой, ты знаешь» — «Знаю» — сказал я и поцеловал.
«Но самое главное, чему нас учили, — это Дару. Дар у каждого свой, поэтому с нами занимались по отдельности. Мой Дар был уже сильным тогда, и мне говорили, что мой Дар прорицания силен, но это только часть моего Дара. Главное, что я могу, — это пробуждать дремлющие во всём живом силы и дарить им свою силу. Всё живое имеет некий запас сил и расходует его только в тех случаях, когда ему угрожает гибель. Я же могу разбудить их и в обычной жизни. Я не могу лечить как лекарь, но я могу сделать так, что больной сам будет лечиться своими внутренними силами, а если я добавлю своих, то и лечение пойдет намного быстрее. От моего Дара лучше растут все растения, доятся коровы, шерсть у овец лучше. Я умею учить детей, но от моего Дара лучше проявляются их скрытые возможности, они лучше учатся,
