Невеста фараона - Анна Трефц
— Мы это берем, — Романов кивнул на меня. Вернее, на платье.
Мы обе застыли на секунду в оцепенении. Я первой отмерла, потянулась рукой к подолу, задрала его, бесстыдно оголив ноги и, наконец, нашла что искала. Маленькую плотную табличку с ценой.
— Ты охренел? — изучив ценник, нашла своим долгом поинтересоваться я.
Служанку Лену, видимо, мучал тот же вопрос, однако высказать его вслух ей обязанность продавщицы не позволила. Она же должна продавать, а не отговаривать покупателя от покупки. Но глазами она была со мной солидарна.
— Я охренел, — согласился Романов, — И крышей поехал, — он повернулся к служанке Лене, — Идем к кассе.
Лена вышла первой. Да так стремительно, что стало понятно, она спешит сообщить потрясающую новость хозяйке.
— Эй! — я настигла Романова у двери и, схватив за локоть, заставила развернуться, — А ну стоять!
Он криво ухмыльнулся:
— Теперь ты хочешь обниматься?
— Если все дело в этом, то я тебя даже поцелую. Только пожалуйста, не делай глупостей. Я не приму от малознакомого парня свадебное платье за сто тысяч. Тебе это понятно? Если купишь сейчас, замучаешься возвращать!
Про шопинг я знала многое, потому что Даша это занятие обожала.
— Целуй, — очень просто согласился демон Романов и шагнул ко мне. Свободной рукой тут же обнял меня за талию.
— Вот так просто?
— Я с самого начала предложил, — он улыбался, но было видно, что он здорово нервничает. И поцелуй этот будет не частью игры. Он ждет от него много большего.
Я засомневалась. Ради того, чтобы выскочить из ловушки, куда этот наглец меня загнал, я готова была его чмокнуть. Однако смогу ли я отделаться дружеским «чмоком», вот в чем вопрос.
— Серьезно, Романов… — в животе опять порхали мотыльки, а колени ослабли и малодушно затряслись. И почему сила в первую очередь выходит именно из коленей?
Его ладонь как-то очень стремительно переместилась на мой затылок. А губы накрыли мои. И все смешалось. Проснувшаяся во мне Даша подалась вперед, обвила его шею руками и ответила на его поцелуй с таким жаром, что нас обоих зашатало. А может быть это была и не Даша, а я. Я уже не могла разобрать. Вроде бы ни ей, ни мне не зачем целовать подлеца Романова. Но так получилось. И ничего с этим уже не поделаешь. Он переживал, что я забыла все, что произошло с нами в больнице. Зря переживал. Я ему в этом никогда не признаюсь, но забыть его поцелуи совершенно невозможно. Мотыльки порхали в животе, в груди, щекотали нежными крылышками горло. Его теплые ладони скользили по моей голой спине, пальцы бесстыдно забрались за шнуровку платья. Нет мне оправдания. Прости Даша, но тебе придется как-то из этого потом выкручиваться. Или не придется. Может ей понравится… Сердце билось о ребра, как птица, желающая во что бы то ни стало выскочить на свободу. Вот же демон!
Я из последних сил уперлась руками в его грудь и оттолкнулась. От неожиданности он отлетел на добрых два локтя. Нас обоих качало, словно мы не на твердом полу, а на палубе корабля, попавшего в легкий шторм.
— Даша, — он протянул ко мне руку, словно действительно боялся упасть.
Я выдохнула и заявила очень деловым тоном. Во всяком случае, он таким должен был казаться:
— Я сделала, что ты хотел. Теперь откажись от платья.
Он усмехнулся, прошелся по мне взглядом, словно облизнул напоследок. Вздохнул:
— Глупо. Ты в нем невероятно красива.
— Если меня облепить всеми этими ста тысячами, я тоже буду ничего. Все, Романов, иди. Мне нужно переодеться.
Он вышел за дверь. А я еще долго собиралась с духом, чтобы заставить себя двигаться. Поцелуй его словно яд. После него ничего не хочется. Даже шевелиться трудно. И голова тяжелая. И в сердце такая неприятная пустота. А еще горло горит и в носу чешется. Хотя это, наверное, уже не от Романова, а предвестники наступающей болезни. Надеюсь, не смертельной.
Из салона я постаралась уйти незаметно. И когда хозяйка кинулась ко мне, воркуя что-то типа:
— Как замечательно, что вы выбрали именно нас! Ваш жених уже ждет вас снаружи…
Я быстро юркнула в дверь и ускорилась по направлению к самодвижущейся лестнице. Все-таки неудобно получилось. Мы ведь всего лишь поиграли, а у дамы этой ее салон — смысл жизни и единственный источник заработка. Получилось, мы ее обманули. Значит, пошли против богини истины Маат. А это очень плохо.
— Даш… — Романов схватил меня за руку и пошел рядом, — Ты куда так спешишь?
Я решила, что он заслуживает объяснений. Ничего плохого он мне сегодня не сделал. Вот и я не имею права быть с ним грубой. Я остановилась, посмотрела ему в глаза и замерла. Хотела сказать многое о том, что нам не стоит вот так гулять вместе и уж тем более заходить в примерочные свадебных салонов, и вообще, у него есть наложница, а мне нужно посвятить все свое время делам. Каким, лучше не уточнять, все равно не помет. Одним словом, не стоит нам с ним встречаться. Во всех смыслах. У него своя жизнь, у меня своя. И было же все хорошо, пока я не упала на репетиции и не ударилась головой. Но все эти правильные слова застряли в горле, потому что в его глазах все еще плескалась магия. А губы слегка припухли от поцелуя. От моего поцелуя. Он тоже залип взглядом на моих губах. Потом с трудом оторвался от них, перевел на меня этот мерцающий магией взгляд:
— Теперь ты вспомнила?
Изида заступница, я и не забывала! Но я же не могу… мы же не должны так больше…
— Романов! Ты что купил то платье?!
В руках он тащил не только моего зайца, но и большой серебряный пакет с белыми атласными лентами вместо ручек.
Он расплылся в улыбке. Глупой мальчишеской улыбке. Я выдохнула.
— Ты спятил? Даже не думай мне его всучить. Я не приму. Да меня родители проклянут, если узнают. И вообще! Ты меня обманул!
— Расслабься. Я для себя купил.
Вот тут мне стало интересно. Я склонила голову на бок:
— Подаришь наложнице?
— Даш, за кого ты меня принимаешь? Мы с тобой пять минут назад целовались.
— Не вижу логической связки.
— Тогда прими как факт: нет, наложнице не подарю.
— Все интереснее и интереснее. Сам будешь носить?
— Ты решила поставить сегодня рекорд по оскорблениям? Чем я такое заслужил?
— В пакет загляни! Ладно, говори, зачем ты потратил
