Сделка с джинном (СИ) - Платунова Анна Сергеевна
Вот так. Знай свое место, раб… Слушайся хозяйку… Теперь он никогда, никогда меня не простит! Заливаясь слезами, я бросилась на постель, закуталась в покрывало и долго рыдала, никак не могла утешиться. Столько навалилось! Как это перенести?
Я плакала, потом уснула, утомившись. Разбудила меня Латифа, легонько коснувшись плеча.
– Герцог приглашает тебя отужинать с ним в малой гостиной, – сказала она. – Где Яр?
– В преисподней, – буркнула я, шмыгнув опухшим носом. – В браслете, где ему еще быть!
– Понятно.
Что же, Латифа тоже отлично умеет демонстрировать безразличие. Их, магов-защитников, где-то этому учат, что ли? Или это гордость свободного народа заставляет их прятать чувства под семью замками?
*** 44 ***
Герцог Алдон ждал меня за накрытым столом. За его спиной стоял лакей в парадной ливрее и белых перчатках, с бутылкой вина. Другой лакей отодвинул стул, помог мне устроиться. Я ожидала, что Латифа сядет с нами, но она заняла место у правого плеча хозяина, опустив руки и склонив голову, ожидая приказаний.
У меня комок встал в горле. Перепелки в соусе призывно пахли, нежная томленая говядина сочилась соком, а овощи выглядели свежими, будто только с грядки, но аппетит пропал.
Впрочем, чему я удивляюсь. Герцог сразу дал понять, что не считает рабыню перстня разумным созданием.
– Угощайся, дорогая Вивиана, – радушно пригласил он, приняв мое замешательство за стеснительность. – Я отвык от общества и надеюсь, что ты меня простишь, если я случайно нарушу этикет. Поужинаем по-семейному, по-простому.
– Конечно, дядюшка…
Лакей незамедлительно наполнил мой бокал вином – хорошо, что рядом стоял стакан с чистой водой. Положил на тарелку всего понемногу, почтительно замер рядом, готовый услужить.
– Где твой смирный джинн? – хохотнул герцог, выделив слово «смирный».
У меня холодок пробежал по рукам – не хотел ведь он продолжить за ужином веселые «развлечения»?
– В браслете.
– И это правильно. Ни к чему их баловать. Да, Латифа?
– Да.
Герцог не видел, но я заметила, как Латифа вскинула взгляд на хозяина и какой непримиримой ненавистью сверкнули ее глаза.
Неожиданно из воздуха соткался Хафиз, я вздрогнула и вцепилась в бокал, забыв, что пожилого джинна никто, кроме меня и Латифы, не видит.
– Где Яр? – спросил он.
Да вы сговорились, что ли? И так тошно! Я демонстративно потерла браслет, Хафиз выпучил глаза, потом кивнул.
– Какие новости, дорогой дядюшка? – начала я светскую беседу, надеясь отвлечься от перекрещивающихся на мне пристальных взглядов Латифы и Хафиза. – Что творится в королевстве? Скрываясь, я могла пропустить что-то важное.
– Ты знаешь, я и сам не любитель посещать приемы, – пробормотал герцог, набивая рот едой. – Твоих родных похоронили со всеми почестями, если ты об этом переживаешь. Дейтоны и Фарли как ваши ближайшие соседи и друзья семьи все сделали. Сам король Карл приезжал попрощаться. Провел в имении больше суток. Возможно, прикидывал варианты, как поступить с Лунной Розой, если наследница… то есть ты, дорогая племянница, не найдешься.
Я собиралась пить воду, однако сама не поняла, как осушила бокал с вином. Лакей незамедлительно наполнил его снова.
– Но теперь-то все в порядке. В ближайшее время мы вместе пойдем к королю, я представлю тебя и подпишу бумаги на опекунство.
Герцог говорил и жевал, брызги летели во все стороны из незакрывающегося рта, пачкали лацканы и без того замусоленного халата. Хозяин дома не удосужился переодеться к ужину.
– Никто не верил, что мальчишка станет отличным правителем, – продолжал он. – Только тс-с-с, моя девочка, я тебе ничего не говорил. В последнее время малыш Карл умнеет на глазах. Правда, злые языки утверждают, что это скорее заслуга его сенешаля.
Я никогда не интересовалась политикой и про сенешаля слышала краем уха, когда отец и Патрик обсуждали новости. Когда Карл был ребенком, королевством от его лица правил совет пяти родов – представителей самых именитых аристократических фамилий. Когда Карл вырос, совет, что неудивительно, не пожелал распрощаться с властью. Карл в открытое противостояние не вступал, но завел себе персонального советника, назначил его на должность сенешаля. И этот сенешаль вроде как дает дельные наставления. Не знаю, где Карл его нашел. Родители все геральдические книги перерыли в поисках рода Айман, но так ничего и не разыскали. Значит, сенешаль Карла приехал из-за границы. Его за это еще больше невзлюбили: чужак, наглец, задурил мальчишке голову.
– Отрадно слышать, – процедила я сквозь зубы.
Что если именно Айман однажды нашептал Карлу роковые слова? «Отомсти Киллиану Арчеру, не спускай обиду. Он не хотел, чтобы ты занял трон!»
Я постаралась увести разговор от опасной темы. Какая осень будет в этом году? Много ли урожая ожидают собрать?
Герцог, владелец обширных угодий, оживился. Полчаса он расписывал, сколько дохода ему принесли земли в прошлом году и сколько он надеется получить в этом. Мы закончили с основными блюдами, перешли к десерту. Я отметила, что герцог зажмурился, когда подносил чашку с травяным чаем ко рту, чтобы случайно не встретиться с собственным отражением на поверхности напитка. Поможет ли нам в будущем страх герцога? Теперь я сомневалась.
К завершению трапезы за окном стемнело. Герцог разморенно откинулся на спинку стула, лакеи сдерживали зевоту, утомленные долгим стоянием на ногах, и только Латифа не шевелилась, будто была сделана из цельного куска мрамора.
Стоит признать, что Лайти была удивительно красива – высокая, статная, с огромными глазами, с копной волос, с нежным, но в то же время волевым лицом. Полная противоположность мне. Конечно, Яр и не взглянул бы на меня после нее… Я с грустью покосилась на браслет.
Хозяин дома вытер кончики пальцев о полы халата и, лениво потянувшись, схватил Латифу за руку, прижал ее узкую ладонь к жирным губам.
Какая неожиданная нежность к рабыне! Я заерзала, сделалось неловко, точно я наблюдала что-то стыдное.
Латифа никак не отреагировала, но я все же заметила, как на мгновение сбилось ее дыхание, тень пробежала по лицу.
– Не смущайся, дорогая племянница, – хохотнул герцог, радуясь, что ему удалось меня сконфузить. – Ты должна привыкать смотреть на своего раба как на славную вещицу. Латифа Дания Заира – красивая игрушка. Ее предназначение – радость ее хозяина. Да, моя девочка?
Он потрепал Латифу по щеке, будто породистую собаку.
– Да, – сказала она совершенно неживым голосом, взгляд погас.
Латифа завернула свою душу в непроницаемую броню, спрятала от похотливых лап герцога. Но тело она спрятать не могла. Мерзавец не считает это насилием.
У меня от негодования затряслись руки.
– Дорогой дядюшка, – выдохнула я, изо всех сил удерживая на лице милую улыбку. – Отпустите Латифу сегодня со мной. Я хочу, чтобы она показала мне ваш прекрасный дом. А потом она расскажет мне на ночь одну из великолепных волшебных сказок. Говорят, джинны знают их много-много. Мне так одиноко и грустно, дорогой дядюшка!
Я невинно захлопала глазами, надеясь, что игра удалась. Герцог нехотя выпустил руку Латифы, махнул, мол, иди.
– Бедняжка ты моя, – кисло сказал он. – Надеюсь, к завтрашнему дню ты привыкнешь к новому дому.
Герцог, кряхтя, поднялся с места и, пожелав мне доброй ночи, удалился в свои покои. Латифа осталась стоять там, где стояла. Хафиз тоже не произнес ни звука с тех пор, как понял, что Яр в браслете.
*** 45 ***
– Так ты покажешь мне дом? – нарушила тишину я.
Мой голос выдернул Латифу из глубокой задумчивости, она даже потерла висок. Без улыбки сказала:
– Идем.
Хафиз, бурча что-то под нос, потащился за нами следом.
На самом деле мне было совсем не интересно бродить по пустынным коридорам имения. Богатый дом пришел в легкое запустение – не из-за нехватки средств, а по причине затворничества хозяина. Его мало заботило, отдраены ли полы, всюду ли вытерта пыль, а слуги, чувствуя безразличие герцога, выполняли работу спустя рукава, лишь первый этаж содержался в относительном порядке.
