На плечах добра и зла - Ольга Владимировна Морозова
— Дорогие мои! У вас важная миссия. А сделать надо всего ничего, об этом все мужчины мечтают, — и она недвусмысленно объяснила, что от них требуется. Яя подбросила травы в костер и пламя вспыхнуло ярче.
Мужчины зашевелились.
— То есть как? — проговорил Димон. — Прям вот сразу?
Костик хмурился. Егор смотрел только на меня.
Зоя махнула рукой:
— Ты все забудешь, не переживай. Тут, видишь, какое дело. Мы ведьмы и нужны людям. Мы отвечаем за все самое важное, что есть в мире.
Димон и Костик неуверенно кивнули.
— И чтобы мы жили, в колдовскую ночь нас должен коснуться мужчина…Мужчины. Поздравляю, это вы!
Я смотрела перед собой и как будто видела все сразу. Огонь, деревья, людей и нечисть. Запах трав из костра становился все сильнее, огонь колебался, тени людей плясали на траве, как мираж. И только наши тени были неподвижны.
Димон замотал головой. Костик неуверенно протянул:
— Что ж, если надо…
Но с места не тронулся.
Зоя умиротворяюще проговорила:
— Сейчас быстренько пройдем через костер, а потом…
Передо мной, как в последний миг перед смертью, пронеслись воспоминания: летучая мышь в окне, Зоя превращается в юную красавицу, магические книги, разбор людских проблем, прогулка с Яей, алатырь… Алатырь. Я взялась рукой за теплый оберег, и передо мной замелькали другие картины: непокорный электросамокат, день рождения Гали, музыкальная карусель, вкус сладкой ваты, коллекция деревянных фигурок, последняя ночь с Егором.
Не обращая ни на кого внимания, он подошел и дотронулся до моей щеки. Какие горячие у него руки…
— Так ты — ведьма? — он улыбнулся. — Приворожила?
Я замотала головой.
— Шучу, — успокаивающе сказал Егор. — Я просто тебя люблю. Мне наплевать, что ты ведьма.
И тогда я сказала:
— Я отказываюсь.
Иштар, сидевшая поодаль, захихикала.
* * *
Марена шла медленно, в новой белой рубахе, красной запоне, распустив волосы. На ее гордо поднятой голове княжеской короной лежал венок. Кто стоял поближе, ахнул. Тысячелистник — непокорность. Вереск — одиночество. Усики хмеля — хитрость. Мак — горе!
Подружки притихли, когда Мара подошла и села не рядом с ними, а поодаль. Иван оглядел деревенских и молча опустился на землю рядом с девушкой. Та никак не отреагировала. Он бы и за руку ее взял, но не решился, такой от нее шел холод. Иван поежился. Жители переглянулись, пожали плечами и запели снова, но то и дело кто-то бросал взгляд на неподвижную Мару и сурового Ивана.
Настало время. Неженатые один за другим летели через костер, каждого приветствовали криками. Нареченные жених и невеста прыгали вместе, кто-то шел один, а некоторые из девушек набирались смелости, надевали на голову нерешительным парням свои венки, и тоже шли к костру. Не расцепят руки — будет семья счастливой. Ввысь летели искры, и это тоже было хорошей приметой. Иван с надеждой посмотрел на Марену, но та не шелохнулась.
Вот уже все девицы прыгнули. Все, кроме Мары.
— А ты что ж? Давай! — закричал кто-то из девушек — кажется, Марфа, — и остальные зашумели одобрительно. Мужики и парни кивали. Иван тревожно оглядывался. Рядом схватился за голову дурачок Кука, первым поняв, несмотря на свою придурковатость, что быть беде. Отказаться-то нельзя, на плохие мысли наведет. Подбежали подружки, оттеснили Ивана, взяли Мару за руки и потащили к костру. Она упиралась, выдиралась, но они все волокли. Иван пытался прорваться к ней, но ему преградил дорогу сын старосты.
— Погодь. Проверить надо. Не прыгнет — значит, дурная. Может, ведьма.
— Да они сейчас подожгут ее! Подол вон дымится! — закричал Иван.
Василь оглянулся.
— И впрямь.
* * *
Яя испуганно охнула, а Зоя закатила глаза.
— Ну, началось.
— Я хочу быть человеком, — я прямо глянула в лицо Зое и меня окутало чувство вины.
Она надвинулась на меня и пророкотала:
— Ты осознаешь, что мы не можем тебя заменить? Аи, кто прямо сейчас захочет стать ведьмой?
— Меня зовут Вера, — твердо сказала я.
Внезапно со стороны леса послышался звонкий голос:
— Я! Я хочу быть ведьмой!
Из-за деревьев показалась Галя.
— Ты-то откуда взялась на нашу голову? — простонала Зоя.
Галя шагнула к костру и глянула на Костю.
— Возьмите меня!
Видно, зелье вышло слабоватое. Костя зачарованно смотрел на девушку, будто видел в первый раз. На ней было испачканное и мокрое от росы платье, растрепанные волосы закрывали горящее румянцем лицо — как он раньше не замечал, что у нее такие красивые волосы…
Егор сжал мою руку, и я посмотрела на ведьм. Зоя держалась за голову, Яя, похоже, боролась с желанием грянуться оземь, превратиться в летучую мышь и улететь.
— У меня есть сродство к миру растений, вы сами говорили! — умоляюще прошептала Галя.
Иштар вдруг поднялась:
— Все это очень трогательно. Прямо как в сериале. Вот только кто биться будет?
Меня снова скрутило чувство вины.
* * *
Мара вырвалась. Она стояла у самого пламени, и волосы от жара шевелились у нее на голове.
— Не стану прыгать! — громко крикнула она.
— Ведьма! — закричал сын старосты, и остальные один за другим подхватили. — Ведьма! Очистим ведьму!
Они подхватили Марену и потащили к огню. Иван все рвался, но его держали за руки, за плечи деревенские парни, и они были не слабее его. Огонь лизал рубашку, пошел дымок, Мара заметалась, но жители стали в круг у костра, не пуская ее. Девушка упала на колени, издала тихий стон. Одежда горела. Подняв глаза, Марена посмотрела вперед ненавидящими глазами и хрипло прокричала:
— Будьте вы все прокляты!
И упала. Вдруг с ясного неба раздался грохот. Засверкали молнии, набежали тучи, хлынул дождь. Люди, опасаясь гнева Перуна, побежали к деревне. Не дожидаясь, пока костер погаснет, Иван бросился к девушке.
* * *
— Да погоди ты со своими битвами! — закричала Зоя.
— Я-то погожу, а вы решайте.
— Нет, — из-за деревьев вышел Пан. Просто вечер внезапных появлений. — Никто не будет биться.
— А я вас тогда прокляну, — вдруг ядовито прошипела Иштар, переставая играть роль воплощенной невозмутимости. — Мое проклятье сбудется. Я же — не твои слабосильные ведьмы!
— Это наше место и наша ночь! — крикнула Яя.
— Это место было моим задолго до твоего появления, идиотка! — заорала Иштар. — Я здесь родилась! Я умерла здесь!
* * *
— Мара! — закричал Иван. Он весь перемазался в саже, баюкал Мару, как ребенка, покачивал, стонал, бормотал что-то. Вокруг шипели, остывая, угольки. Наконец, девушка шевельнулась и открыла глаза.
— Ванюша, — прошептала она. — Я сказать не успела…
Глаза ее снова закрылись.
— Нет! — закричал Иван. — Не бери ее, Перун! Меня возьми!
Снова по лугу раскатился
