Ловушка для охотника - Анетта Андреевна Политова
Я не понимала, какой бес в меня вселился, и сама не верила, что смогла произнести такое.
— Ты — оборотень. Мы едины в любом случае и живем стаей.
— Я не подчинюсь самцу! Это не для меня, — твердо заявила я и попыталась вырваться из его хватки, но все было зря. Волк поймал желанную добычу и не имел ни малейшего намерения её упускать.
— Хочешь удовлетворения без обязательств? Ты его получишь! — с вызовом произнес он и накрыл мои губы своими.
В этом поцелуе не было нежности и ласки, только обжигающая страсть и толика злости. И это было именно то, чего я желала сейчас. Мои руки обняли крепкую мужскую шею, пальцы зарылись в короткие волосы. После чего ладони опустились на широкие плечи. Острые ногти впивались в мужскую рубашку, а ноги сильнее сжимали его тело, желая почувствовать твердую выпуклость напротив своего лона. Сейчас я как никогда ненавидела одежду, что разделяла нас.
— Никаких пробежек под полной луной и укусов, — произнесла, задыхаясь, когда он, наконец, оторвался от моих губ.
— Я умею держать слово, — зло бросил Рант.
Его рука опустилась вниз между нашими телами, пробираясь к молнии джинсов. Губы перебрались к мочке уха, и он стал теребить его. Рядом проносились машины и шумел город, но мы были скрыты темнотой переулка и отделены от всего мира. Здесь и сейчас остались только ярость и страсть.
Для меня это было спасением. Рант вытеснил из мыслей все, кроме огненного желания. Он опьянял меня, как людей опьяняют спиртные напитки. Одного его аромата было достаточно, чтобы свести меня с ума. Он в этой стае стал для меня самым большим испытанием. Я давно научилась справляться с презрением и неуважением, но как справиться с этим невероятным притяжением, я до сих пор так и не поняла.
Рант обжигал своим горячим дыханием мою кожу, а его рука уже расстегнула молнию моих штанов и проникла внутрь. Джинсовая ткань плотно обтягивала мужскую руку, еще сильнее прижимая её к моему телу. И я выгнулась от одного ощущения его кисти так близко к сосредоточию моего жара. Из моего горла вырвался стон, больше похожий на хрип. Длинные мужские пальцы пробрались к лону, нежно раскрывая лепестки, теребя круговыми движениями.
Мои пальцы в это время впивались в его спину, оставляя следы. Стоны то и дело сорвались с губ, когда в меня проник палец… Такого удовольствия я еще никогда не испытывала и даже не надеялась испытать. Хотя… В ту роковую ночь, когда он хитростью овладел мной, это было божественно. Однако… Я не позволила себе углубиться в соблазнительные размышления, уверив саму себя, что это никогда больше не произойдет.
После чего нега вытеснила даже такие мысли…
Он ритмично скользил во мне, добавив к первому пальцу второй, а большим массируя мою саму чувствительную точку. Спина упиралась в твердую стену, а если бы я была человеком, то сила, с которой меня вдавливали в эту самую стену, послужила бы причиной появления большого количества синяков. Но раны у оборотней заживали быстрее, а синяки сходили с кожи максимум через четверть часа. Поэтому я не обращала внимания на небольшую боль, пронзающую мою спину каждый раз, когда Рант входил в лоно пальцами, заставляя снова и снова двигаться ему навстречу. Наоборот, эта боль, смешиваясь с наслаждением, добавляя моему удовольствию некой пикантности.
Движения мужчины были резкими. В них ощущалась злость, смешанная со страстью. И я признавала за ним полное право на эту ярость. Отрицая, что являюсь его парой, я в то же время доверяла ему полностью, чувствуя на уровне инстинктов, что ни один оборотень не в состоянии обидеть свою самку. Это доверие появилось во мне на подсознательном уровне.
Его губы терзали кожу на моем плече. Жестоко. Оставляя следы. Но все же он сдерживал себя и ни разу не коснулся меня зубами. Лишь оставлял засосы. Это единственное, что он мог себе позволить. Ранта злил мой отказ. Его волк был в ярости от того, что я могла бы сейчас быть с другим мужчиной. Он не понимал такого поступка. Как его пара могла даже задуматься о том, чтобы отдаться другому?! Это ранило. Но что ранило еще сильнее, так это мой остекленевший безразличный взгляд, который он увидел, когда вошел в ночной бар. Если бы не это, то он бы, наверное, не оставил на том человеке живого места. Но мои глаза отвлекли его. В них не было ни самодовольства, ни наслаждения ситуацией, ни предвкушения удовольствия. Лишь пустота. И это его заставило задуматься, переосмыслить поведение, попробовать понять движимые мной мотивы.
Рант ритмично входил в меня пальцами, постепенно увеличивая темп. Его сводила с ума теплота моего лона, ощущение того, как оно сжимается вокруг его пальцев. Ему до боли хотелось погрузиться в эту манящую теплоту. Но мужчина помнил о своем обещании. Он дал его, понимая, что я еще не готова быть с ним, и не желая, чтобы я пыталась забыться в чужих объятиях.
Его опьяняло само осознание того, что удовольствие я получу в его руках. И только в его. Никто в этом мире больше не может доставить мне наслаждения. Только он. Потому что мы самой природой подобраны друг для друга. Несмотря на то, что сам сейчас не мог получить удовлетворения, он упивался видом и моими страстными стонами, стараясь забыть о болезненных ощущениях в собственных штанах.
Рант снова накрыл в диком поцелуе мой рот, терзая нежные губы. Но поцелуй прервался вскриком, когда я достигла пика удовольствия. Мои веки опустились, волосы спутанной копной лежали на плечах, губы томно приоткрылись, а тяжелое, неровное дыхание опаляло рот мужчины, смешиваясь с его выдыхаемым воздухом.
Мы простояли так пару минут, пока Рант не осознал, что меня нужно отпустить, иначе он просто-напросто не выдержит и нарушит данное обещание. Бурый волк вытянул руку из моих штанов, поправил задранную майку и опустил мои ноги на землю. А сам медленно отошел на шаг, не в силах отвести жаркого взгляда.
— Ты так прекрасна… Самая прекрасная для меня!
Мои веки поднялись, и я посмотрела на него затуманенным взором, не до конца понимая,
