Ловушка любви на празднике весны - Дарья Ву
Заперевшись в кабинке, я сделала то, чего не отважилась при других. Сняла маску. И взглянула на свои руки. На запястье правой всë ещë виднелся слабый след от укуса, но теперь он мало меня интересовал. Половина ногтей оказалась сломана. На пальцах и кистях рук появились ранки и пузырьки. Сжав кулаки и расслабив пальцы, я почувствовала, как натянулась кожа. Пальцы окрасились красными блестящими пятнами.
Зажмурившись, я закусила нижнюю губу. Все мышцы лица напряглись. Меня била дрожь, а по щекам потекли слëзы. Оставшись одна, я поддалась страху и боли. Заплакала и сползла на пол. Я сидела на корточках, упираясь плечом в унитаз, а горло сжималось от всхлипов.
Не знаю, как долго я просидела там, но выглянула из кабинки только убедившись, что в туалете никого. Быстренько умылась и пронаблюдала за порозовевшей водой. Жжение в руках отступило. Я повязала маску и вернулась в приëмную. За окном совсем стемнело.
Усевшись прямо напротив надписи, запрещающей посещения госпиталя в маске, я расслабилась. В палату не пустят, но и отсюда не прогонят, решила я.
Рюгамине Сейшелин, переодетый в обычную одежду, прошëл мимо меня к выходу, но остановился. Замялся, решая, что делать.
— Я закрываю двери, — сказал громко. — Ещë немного, и вам придëтся сидеть здесь до утра.
— А я так и хочу. И буду здесь сидеть, пока Мия не придëт в себя.
Сейшелин замер. Прикрыл глаза. Шагнул, протягивая ко мне руку с раскрытой ладонью.
— Ваша подруга поправится, позвольте снять ваше напряжение, — вежливо сказал он, кладя руку мне на плечо.
Но я скинула её, памятуя о том, как чуть не потеряла сознание в прошлый раз. Мужчина замер, не зная, что делать.
— Ты ещë здесь?
От знакомого голоса я сжалась. На пороге госпиталя появился Рëмине. Он не заметил меня и сетовал, что брат слишком много работает, когда положено отдыхать.
— Я как раз уходил.
— И почему тогда ты ещë здесь? — протянул младший.
Сейшелин кивнул в мою сторону.
— А что с ней? — Рëмине, казалось, хотел шагнуть ко мне, но остановился, а голос его звучал уже не так спокойно.
— Ждëт вестей о подруге, — выдохнул Сейшелин. — Сегодня к нам поступила девушка, пострадавшая в пожаре. Сейчас она, кстати, спит. За еë жизнь можете не беспокоиться.
Последнее Сейшелин явно говорил для меня, но я смотрела на его брата, не в силах отвести взгляд. Да и Рëмине, хоть и говорил с братом, тоже смотрел на меня.
— Ого, а ты как о ней узнала? — спросил он.
— Эта девушка еë принесла.
— Сама? — глаза Рëмине расширились. — Как это?
— Я еë вынесла из дома. Из книжного дома.
— И ты не пострадала? — Рëмине подошëл ко мне и опустился на колени. — Как так она пострадала, а ты еë вынесла и цела?
— Как-то так, — я инстинктивно сжала руки и прижала их к животу, будто пряча.
— Оставь девушку. Пора идти.
— Да, — Рëмине не шелохнулся и не отвëл взгляда. — Ты прав.
Теперь уже Сейшелин ждал брата, но по какой-то причине не торопил. Я сжалась, поглаживая солнышко на запястье. Рёмине перевёл взгляд с моего лица на руки.
— Твоя подруга поправится. Знаешь, кто этот целитель? — его голос зазвучал весело, как если бы взрослый пытался утешить и одновременно отвлечь дитя. — Это сам Рюгамине Сейшелин! Он лучший в своём деле. И если он говорит, что твоя подруга поправится, так и будет. Иди домой, отдохни, поешь сладкого и ложись спать. А утром приходи, навестишь подругу. Но не ранним утром, а ближе к полудню, когда закончат с обходом. Хорошо?
Он легонько ткнулся когтем указательного пальца в кончик моего носа и приветливо заулыбался.
— Хорошо? — повторил спустя время.
И я еле слышно повторила за ним. Видимо, оставшись довольным результатом, Рёмине поднялся с колен и протянул ко мне руку раскрытой ладонью.
— Пошли, пошли на воздух, — вдруг потянул меня за собой.
— Оставь, — тихо, на саадском, попросил Сейшелин.
— Чего это?
Сидя напряжённо и неподвижно я наблюдала за братьями Рюгамине. Сейшелин чуть ли не за ручку уводил младшего брата из госпиталя. Они оставили меня одну в коридоре. Свет приглушили. Ночь заполнила госпиталь. Добрая женщина в униформе принесла мне стаканчик с зеленоватой жидкостью, ярко пахнущей травами. Она мягко настояла на том, чтобы я выпила успокоительное, а у меня не было причин отказывать.
Ночь прошла тихо. Никого нового не привели. Я даже задремала на какое-то время, но чуть не упала из-за этого со скамьи. Утро тоже началось довольно тихо. Я ещë раз попросилась к Мие, мне вновь напомнили про маску.
— Да что ж вы за люди такие! — в сердцах произнесла я, за что заработала укоризненный взгляд немолодой мэо. — Пустите всего на минуточку. Давайте вместе пойдëм, если одной нельзя.
— Попробуй ей записку написать, — предложила ночная дежурная, собираясь домой со смены. — Айя передаст. Только вежливо попроси.
— Передадите? — не веря спросила я.
— Передам, — буркнула Айя.
Я заметалась в поисках бумаги. И здесь помогла девушка с ночного дежурства. Дала мне и лист, и пишущее перо.
Спустя некоторое время мы с Мией перекинулись, наверное, десятью записками. Место на листе заканчивалось. Пожелав подруге спокойного дня, я, успокоившись, пошла домой.
Из общения я узнала, что Мия ещё раз встретилась с Каем. Они поругались, когда тот без предупреждения ввалился в книжный. Он ударил еë, а дальше Мия ничего не помнила. Видимо, ублюдок подумал, что случайно убил еë и решил скрыть своë присутствие устроив поджëг.
Я знала, что к Мие сегодня же заглянут стражи порядка и расспросят о поджоге, а потому со спокойной душой пошла домой. Заперлась и сняла маску. Подробно оглядела себя. Больше всего болели кисти рук. И немудрено! Пальцы на фалангах потрескались. Я выглядела так, словно копошилась в свежекупленной тушке цыплëнка и забыла помыть руки после разделки. Ноги выглядели лучше, но тоже болели. Не помню когда и где, но судя по свежим синякам и ссадинам, падала на колени. Я заметила, как странно топорщатся местами волосы.
Подумав немного, решительно обрезала их до подбородка.
Заснуть не получалось. Разогрев на сковороде еду, достала книгу про жизнь в Сааде и раскрыла на случайной странице. Подобрав ноги под себя и затолкав еду в рот, принялась читать.
Глава посвящалась
