Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ) - Юлия Марлин
— Древних? — София покосилась на странную пленницу.
Юноша отвернулся.
— Я знаю слухи. Одни страшнее других.
— Какие слухи?
— Говорят, у работорговцев появилась работа с тех пор, как Андрогаст задумал подчинить себе великое зло, спавшее в ничейных землях недалеко от Угольных Шахт. Большего я не знаю.
Женщина, бормотавшая за спиной, вдруг замолчала.
— Мы скоро умереть, — хрипло, но отчетливо проговорила она. — Древние пробудиться и ожидать нас.
София обернулась:
— Зачем?
— Мы их пища.
* * *
У старого дуба дорога круто повернула налево, и клетка с пленниками подпрыгнула на кочке. Ехали быстро. Утром зарядил мелкий дождь. Все, что оставалось Софии держаться за прутья и наблюдать, как мимо несутся сухие коряги.
Растерянность сменилась опустошением и усталостью. Она смотрела на веревку, перетягивающую запястья, и горько усмехалась. Вся ее жизнь — цепь нелепых событий, итогом которой, так или иначе, станет ранняя смерть. Какая теперь разница, умереть от зубов и когтей Древних, или на жертвенном алтаре северян? В довершении к прочим несчастиям, открывшаяся на лодыжке рана дико саднила — в сапоге хлюпала кровь.
Кинжал. Он спрятан в голенище, вспомнила София и покосилась на остальных. Обезумевшая от горя женщина все так же покачивалась над телом мужа и что-то мычала, а Тиль, прислонившись к прутьям, дремал.
Работорговцы ехали рядом и за пленниками особо не следили.
«Перерезать верёвку и бежать», решила девушка.
— Я бы этого не делал, подруга.
Голубые глаза Тиля глядели из полутьмы.
— Он, — Тиль кивнул на мертвого мужчину, — тоже пытался бежать, и они проломили ему голову. Древним все равно, живой человек или мертвый — для них главное не протухшая плоть.
София поникла, оседая. Надежды на спасение гасли, как быстро тускнеющий день. Но как же не хотелось покоряться жестокой судьбе.
— Скоро Моклен, — обреченно молвил Тиль, глядя сквозь прутья. Похоже, со своей участью он смирился.
— Ты бывал там раньше?
— Никогда. Я слышал рассказ того, кто был. Ему чудом удалось бежать от работорговцев, когда они отвлеклись на бунтаря. Он бежал от Моклена много часов и не видел, как из Угольных Шахт вышли потусторонние твари. Но слышал их отвратное чавканье. Дьявольские вопли чудовищ смешивались с криками умирающих людей… — Тиль сглотнул, стерев со лба пот. — Беглец вернулся домой абсолютно седым, хотя ему было всего двадцать три. А через год покончил с собой.
Клетка подскочила на кочке и цепи жалобно зазвенели. В повисшей тишине моросящий дождь казался звоном молота, а тяжелое дыхание работорговцев — зловещим сопением подземным горнов. Неожиданно сбоку завопили:
— … закат близко… Древние пробудиться! И они голодны!
Вздрогнув, София отползла в противоположный угол от безумной и прижалась к мокрым прутьям — на улице поднялся сильный ветер и ледяной сквозняк выгнал из клетки последнее тепло.
Вечер стремительно мерк. Снаружи шуршали ветки, и лил дождь, а потом под колесами захрустели серые камни. Клетка остановилась.
Работорговцы проворно открыли замок и быстро выволокли Тиля, потом бормотавшую женщину, бездыханное тело ее мужа. Последнюю под локти схватили Софию и бросили на колючий грунт.
— Еще чуть-чуть и этот завоняет, — прошипел один, пнув погибшего.
Вокруг стояла холодная полумгла. Княжна сумела рассмотреть лишь выжженную каменистую площадку, окруженную темной стеной. Меж валунов просматривалась широкая тропа, уводящая в темноту.
— Дальше, каменные столбы, — стуча зубами от холода, поведал Тиль. — Нас прикуют к ним и оставят. Ночью все закончится.
— Пошли, ты первая, — работорговец и схватил безумную женщину за цепь. — Поднимайся.
Как только ее увели, из дождливых сумерек послышался звон вбиваемых в кольца цепей. Затем работорговцы вернулись за Тилем. Дальше пришел черед Софии. Ее подхватили, пытаясь поставить на ноги, и в этот момент что-то острое блеснуло во тьме. Самый низкий взревел, отступая и хватаясь за щеку. Меж его пальцев струилась кровь.
София выхватила кинжал и сделала выпад.
Работорговец взревел, размахнулся и ударил ее по лицу.
— Ах ты, тварь.
В глазах потемнело. Потеряв сознание на секунду, княжна очнулась от того, что кто-то опрокинул ее на землю и рвет одежду.
— Сейчас я тебя накажу!
— Не трогай меня!
Жалкие попытки сопротивления оборвались на корню. Гад рвал женскую рубаху и гоготал.
— Плохо слышишь? Госпожа запретила к себе прикасаться. — Жесткий, опасный голос пал на поляну громоподобным рокотом.
Святослав⁈
Сквозь пелену ужаса пленница поняла: северяне ее выследили! Она не знала, что обнаружив ее исчезновение на рассвете, командир приказал целителю-магу разыскать ее след. Балий сотворил заклинание поиска, соткав из воздуха призрачную петлю, протянувшуюся прямиков к девчонке. София не видела и не чувствовала магический аркан, и понятия не имела, что он не рассеется, до тех пор пока ее не отыщут. Едва в воздухе образовались бледно-зеленые искры аркана, Волки бросился в погоню.
Работорговец замер, вглядываясь в полумрак.
В тумане возвышались крепкие, высокие воины.
— Сюда! — Заорал мужик, призывая своих.
Не успела София опомниться, вокруг кипело лютое сражение. Металл вспарывал дождливый воздух и с хрустом рубил грузные разбойничьи туши. Сила удара подбросила крупных широкоплечих мужчин, как пушинок, обрушив на острые камни — из рваных ран медленно текла не остывшая кровь.
Осознавая безвыходность ситуации, княжна упала на мокрую, выжженную мраком землю и расплакалась. У нее больше не было сил бежать и прятаться. Потому, когда с работорговцами было покончено, и Святослав очутился за спиной, прикрыла глаза и глухо прошептала:
— Убейте прямо здесь. Я не смирюсь. Не позволю вырезать себе сердце.
Его рука осторожно легла на плечо, второй он привлек девушку к себе. Через мгновенье она рыдала у него груди, не в силах поднять опухших глаза.
— Поплачьте, София, — он гладил ее по волосам. — Вам станет легче.
Когда первое потрясение прошло, веревка, стягивающая руки была срезана и выброшена, молодой командир приподнял голову княжны за подбородок и заглянул в осунувшееся от усталости лицо. Тихо, будто боясь напугать, поинтересовался:
— Почему вы сбежали? И что сказали о сердце? Вырезать? Вам?
Утирая слезы, бывшая послушница, сбивчиво рассказала обо всем, чего страшилось. Удивлению Святослава не было предела. Он слушал в растерянности, ошеломленно щуря темно-синие глаза. Его трудно было удивить, но, пожалуй, ей это удалось.
Его люди были потрясены не меньше.
— Вы поверили в эту чушь? — Озадаченно спросил князь, и ей показалось, она услышала в его голосе тень огорчения.
Заложница виновато пожала плечами. После всех слухов, которыми овеян Дом Серебряного Волка, в это сложно было не поверить.
— Кто сказал вам о… ритуале?
Девушка не ответила, только указала глазами в сторону отряда. Этого было достаточно. Святослав рывком поднялся и в несколько размашистых шагов покрыл расстояние до Семеона. Пожилой воин открыл рот оправдаться, но
