Танцовщица для небесного бога (СИ) - Лакомка Ната

Снова обтерли тело душистой водой, натерли маслом, посыпали золотой пылью, снова подкрасили глаза и губы, расправили складки алых одежд.

— Не своди с Джавохири глаз, — шептала Сахаджанья, бесконечно целуя кончики пальцев и прикасаясь то ко лбу Анджали, то к плечам, то к коленям, благословляя ее, — следи за всем сразу — за позами, за жестами, за выражением глаз. И дыши ровно, не потеряй дыхания!..

Они подошли к сцене, где их уже ждала Джавохири. Оглянувшись на соперницу через плечо, она улыбнулась снисходительно-насмешливо и первой нырнула под приподнятый занавес. Анджали отстала от нее всего на пару мгновений.

После полутьмы коридора лампы, стоящие по краю сцены, показались ослепительнее солнца, но девушки были к этому готовы.

Они приблизились к краю, одинаково поклонились богам и зрителям, а потом застыли, ожидая начала музыки.

Раздалась нежная мелодия флейты, и Джавохири ответила ей веселым перезвоном ножных бубенцов. Пока исполнялась первая танцевальная фраза, Анджали стояла, как каменная, наблюдая за соперницей.

Вот она повернулась на пятках, вот изящно изогнула кисти… Даже мизинный палец отставила — как пропела высокую ноту.

Дробный перестук барабана — и замерла Джавохири, предлагая сопернице повторить то, что она только что исполнила.

Зрители захлопали от восторга, когда танцовщица в красном повторила все движения четко и без единой ошибки, а потом начала свой танец — словно разожгла огонь быстрыми и горячими движениями.

— Ах, как хорошо! — прошептала Джавохири, обходя Анджали и без труда повторяя ее танец. — А так сможешь?

На сей раз она усложнила рисунок, и Анджали чуть не упустила соблазнительное волнообразное движение мышцами живота — как будто настоящая морская волна прокатилась под упругой смуглой кожей, блеснул драгоценный камень в пупке…

Анджали, лихо повторившая и поклон, и поворот, вдруг промешкала полтакта, как будто сбившись с шага. Большинство зрителей этого и не заметили, но Сахаджанья беззвучно вскрикнула, прижав ладони к щекам и гадая, что произошло. Может, ее ученица наступила на незаметную колючку? Или — что хуже всего — мышцы дали знать о себе усталостью⁈

Но Анджали закончила повторять танцевальную фразу и тут же безошибочно станцевала свою, опять замерев, но лицо девушки стало белее полотна.

— Ты… ты не Джавохири! — шепнула она своей сопернице.

— Не знаю, о чем ты, — сладко пропело ей существо, принявшее облик апсары и вдруг выдало такую великолепную волну, изогнувшись всем телом, что зрители завопили, как сумасшедшие.

«Это не Джавохири! — Анджали повторяла движения, но мысли полетели вразброс со скоростью ветра. — Джавохири обрызгалась кармином! А у этой нет пятен на животе! Это… это…».

Колени ее подкосились, и волна получилась не такой сильной, как у соперницы. Да и не могла получиться.

Потому что перед Анджали в образе выпускницы школы апсар танцевала сама дайвики Урваши. Как можно было не узнать ее раньше? Эту насмешливо-ласковую улыбку… Этот взгляд — как сотни острых игл!..

Анджали внутренне застонала, понимая, что проиграла. Как можно сравниться в танце с той, которая победила своим мастерством высших апсар? А она всего лишь школьница-недоучка…

— Ты не победишь, — одними губами сказала ей дайвики и засмеялась, закружившись легко, как текучая вода.

Анджали следила за ней с отчаянием. Дайвики была безупречна… Первая, самая первая… Разве можно победить безупречность?..

Кто-то из богинь вскрикнул — на алтаре, посвященному богу Агни, пламя вдруг выплеснулось из светильника, пробежав по цветочной гирлянде. Дальше огонь не разгорелся — видимо, всему виной была нить, пропитавшаяся душистой смолой, и все облегченно вздохнули, потому что вмешиваться в арангетрам даже ради того, чтобы потушить пожар, было святотатством.

— Это знак, — сказала госпожа Сарасвати, кивнув в подтверждение своих слов. — Младшая танцовщица проиграет.

Господин Кама что-то пробормотал, не желая согласиться и не осмеливаясь открыто возразить.

Но для Анджали выплеснувшийся огонь вдруг приобрел совсем другое значение.

«Мало сделать безупречно, — эти слова появились в ее сознании словно по наитию свыше. — Чтобы стать первой, надо сделать нечто большее, чем добиться безупречности…», — на этом она повторила движения дайвики и начала исполнять свой танец.

Сахаджанья едва сдержала крик, потому что ее ученица снова изменила рисунок танца. Вернее, не изменила, а дополнила, сопровождая каждое движение «жемчугом» — мелко-мелко переступая, создавая тряску бедер. Поясные украшения вспыхнули кровавыми каплями, а золото так и брызнуло отраженным светом, окутав фигурку в красном поистине божественным ореолом.

Не сбавляя темпа, Анджали обошла дайвики, дразня ее, подзадоривая, предлагая повторить то же самое.

— Глупая нахалка! — фыркнула Урваши и тоже засеменила, покачивая бедрами.

Еще круг, еще круг — и толпа взревела дико и исступленно, потому что танцовщица в красном снова и снова исполняла свой танец, сопровождая «жемчужную» тряску то гибким движением стана, то чарующим покачиванием бедер, и все это легко, играючи, не переставая улыбаться, а танцовщица в синем начала заметно отставать — ей не хватало сил выдержать темп. Она пыталась сберечь их во время своей музыкальной фразы, делая ставку на плавность и медленность движений, но танцовщица в красном легко повторяла ее танец и тут же снова начинала «рассыпать жемчуг» — и все это четко, ритмично без видимых усилий.

— Она сильна, как Шакра, эта малышка! — закричал господин Кама, хлопая себя по коленям, и его крик поддержали восторженные зрители.

Тело танцовщицы в синем заблестело от пота, а глаза блестели от злости, но сдаваться она не собиралась, стараясь не отставать от соперницы уже на пределе возможностей.

— Умение и опыт много значит, — тихо сказала Анджали, в очередной раз обходя ее в танце, — но молодость значит больше, госпожа дайвики!

Ответом ей был злобный взгляд, но госпожа Урваши не ответила — берегла дыхание.

— Меня хватит еще надолго, — поддразнивала Анджали, которая чувствовала себя так, словно в нее вселился сам бог огня — еще немного, и пятки загорятся, а за плечами развернутся огненные крылья. — А ты выдержишь еще хотя бы два круга?

— Ты никогда не станешь дайвики! — прошипела соперница, но заговорила она зря, потому что ее тут же повело в сторону, и она чуть не упала.

Толпа завопила с восторгом, понимая, что боги выделили победительницу.

Анджали не могла остановиться, и танец ее стал особенно буйным, но госпожа Сарасвати хлопнула в ладоши, давая знак к окончанию состязания, и музыканты заиграли финальную фразу.

Купаясь в аплодисментах, Анджали снова и снова кланялась зрителям, богам и Сахаджанье, которая стояла за кулисами, переплетя пальцы и стискивая в волнении руки.

Теперь дело было за голосованием — мимо богов пронесли кувшин с узким горлышком, и каждый бросал в него один камешек — белый или черный. Белые камешки были признанием Анджали, черные — Джавохири.

Зрители понемногу успокоились, и теперь вытягивали шеи, чтобы рассмотреть — кто из богов какой камень бросил в кувшин.

Наконец, распорядитель состязания вынес кувшин на середину сцены и торжественно разбил его, чтобы пересчитать камни.

Анджали замерла, и а сердце пробрался противный холодок страха. Почему-то она решила, что в кувшине будут одни белые камни, но черных камней там оказалось достаточно много. Один за нее, два за Джавохири, три за нее, один за Джавохири, еще один за Джавохири…

Распорядитель пересчитывал камни, и лицо его все больше вытягивалось.

— Десять и десять! — выкрикнул он растерянно.

Десять белых камней, десять черных… Равенство! Но… богов в ложе — двадцать один!.. Кто-то из них схитрил, кто-то приберег свой голос…

Госпожа Сарасвати подняла руку, привлекая внимание.

Все замолчали, и богиня улыбнулась, качнув головой, украшенной золотым венцом.

— Остался еще мой камень, — сказала она, — я решила проголосовать последней. Черный! — и бросила к ногам танцовщиц черный камень.