Ведьма и эльф (СИ) - Майская Зоя

Я знала, что он беспокоится обо мне. Знала, хотя не чувствовала это магией.

Больше всего мне хотелось открыть дверь и прижаться к нему. Хотелось рассказать обо всём, что мучает меня и услышать его сухой, но такой земной и надёжный голос.

Была ли я влюблена в него? Нет, только не это. Но моё сердце переполнилось им, словно перезревший янтарный фрукт сладким соком.

Даже сквозь ткань одеяла я уловила рядом с собой движение. Резко откинув покров, я наткнулась взглядом на Тиндваэ, что покоилась в ножнах на поясе эльфа.

Как он открыл дверь?

Я отвела взгляд от эльфа и взглянула на дверь.

На что угодно, лишь бы не смотреть ему в глаза.

— Должно быть, у вас есть ключ?

В чуть дрожащем голосе я не узнала свой. Смотреть в другую сторону целую вечность было нельзя, и потому я подняла взгляд на эльфа, не переставая цепляться пальцами за край одеяла.

— Я почувствовал ваше потрясение и забеспокоился, — в голосе эльфа, вопреки словам, уже не было тревоги.

Он стоял надо мной, смотря на мою сияющую кожу, и я видела в глазах мужчины отражение собственных чувств. Острую нужду, которая разъедает изнутри. Стирает мысли и голос разума, оставляя лишь низменное желание прильнуть к чужой коже своей, ощутить быстрые удары сердца, бьющегося в унисон с твоим. Он до боли хотел коснуться меня, будто это прикосновение обещало жизнь умирающему. Но оба мы знали, что не остановимся на этом. Не сейчас.

Я могла бы просто протянуть руку, и эльф принял бы её. Но исход жаркого утешения, что подарил бы мне сегодня Альвэйр, был слишком горек.

Если мы разделим ложе сейчас, то не сможем быть вместе никогда.

Я видела это.

Этот момент представал мне в нескольких вариантах будущего. Дальше события разветвлялись, но в конце каждого из этих путей мы были порознь, если поддавались порыву.

Я не знала всех развилок будущего и даже те, что увидела, предстали лишь пятнами, без чёткого пути. Зыбкая трясина, которая может опутать волной неуверенности или, напротив, сделать тебя слишком беспечным.

Лучше было не знать.

Но я знала. Как и то, что шанс вырвать супруга из лап призраков прошлого у меня появится не здесь и не сейчас.

Если я не протяну руку, Альвэйр, как всегда, справится с собой и уйдёт. Как было в других, более обнадёживающих для нас будущих.

Он тихо вздохнул. Я взглянула на его прекрасное лицо, смягчившееся в порыве неясных чувств и переставшее напоминать белый мрамор, холодный и безжизненный. Эльф стоял рядом с моей кроватью на расстоянии вытянутой руки. Мне показалось, я вижу едва заметную дрожь его тела, будто лихорадка мучает мужчину изнутри.

Альвэйр снял перчатки. Словно в оцепенении, я медленно моргнула, наблюдая, как они легли на прикроватный столик. Бледная мужская рука неторопливо огладила отполированное до блеска дерево. Длинные сильные пальцы приковывали мой взгляд, заставляли мысли таять и исчезать в небытие…

Он не должен был брать инициативу на себя. Этого не было ни в одном из будущих.

Паника накатила на меня волной, когда эльф опустился рядом с кроватью на одно колено. Он был так близко, что я могла бы коснуться этих дивных чёрных волос кончиками пальцев, ощутить их струящуюся гладкость и мягкость.

Я видела бледные губы и тень от ресниц на высоких скулах. Он ждал, когда я посмотрю на него.

— Если вы коснётесь меня сейчас, — голос мой был негромок, и я проклинала себя за нерешительность, сквозившую в нём. — Вам придётся заняться со мной любовью. Боюсь, я не смогу сдержаться.

Уголки его губ дрогнули, но он сдержал улыбку. А я продолжила говорить, потому что понимала — слова помогут обрести опору мне и ему.

— И вы потом себе этого не простите, — мне не хотелось, чтобы в словах моих звучала горечь. И голос мой был почти ровным, но я всё равно чувствовала вкус полыни на губах.

— А вы? — неожиданно спокойно спросил Альвэйр. Я почувствовала, как его невидимое присутствие исчезает, остаётся лишь физическое, и пусть оба мы были ещё взбудоражены, дышалось легче. Гораздо.

— Я? И я себе не прощу, если вы не простите.

Он рассмеялся. Тихо и почти беззаботно.

— Кажется, вы увидели приведение? — в голосе эльфа ещё лучился смех, когда он задал мне вопрос — должно быть, я забылась и уставилась на него во все глаза.

— Не знала, что вы умеете так смеяться.

— А я не знал, что вы настолько милосердны, раз щадите моё самолюбие. Это ведь я вошёл в вашу комнату без дозволения. За что прошу прощения.

С каждым новым словом Альвэйра я чувствовала, как самообладание возвращается к эльфу, и он отстраняется. Я почти пожалела, что не поддалась своей слабости, но одно я знала твёрдо и без всяких видений.

Прежде чем Альвэйр разделит со мной супружеское ложе, он должен узнать, что я менталист и принять это.

Иначе он никогда не поверит, что сделал это по доброй воле.

Глава 37

Килтис не видела Альвэйра уже несколько месяцев. И хотя для эльфов этот срок лишь песчинка в бесконечности, принцесса чувствовала нарастающее неприятное ощущение.

Когда в ночь после праздника принцесса лежала в своих покоях, она представляла, сколько сил ей понадобится по утру, чтобы не улыбнуться, услышав о смерти человека.

Она толком не помнила лица супруги лорда Дома вереска. Оно казалось ей оплывшим, лишённым чёткости и изящества, достойного взгляда. Лишь глаза, не иначе как из-за нелепой шутки богов, были странного сиреневого оттенка, такого Килтис не видела даже среди эльфов. Впрочем, принцесса не могла быть уверена в этом наверняка. Девушка старательно отводила взгляд и редко смотрела прямо на собеседника, поэтому утверждать, действительно ли в её глазах есть что-то странное, было нельзя наверняка.

Поначалу, когда отправиться к ним должна была принцесса, дочь людского короля, про которую все твердили, что она красива, умна и талантлива, Килтис немного забеспокоилась.

Она ни разу за свою жизнь не видела человека и не могла с точностью сказать, насколько красивы… красивые по человеческим меркам люди.

Но вместо принцессы приехала она, незаконнорождённая родственница короля. Про которую один из дворян, присутствующих на обряде, смеясь, сказал, что столь невзрачного человека ещё не видел. Это вполне соответствовало и её впечатлению. И Килтис успокоилась. Ровно до тех пор, пока не узнала о выросшем дереве.

Знак богини привёл принцессу в ярость. Она, несмотря на всю свою любовь к растениям, немедленно отправила бы отряд в лес и с приказом срубить дерево. Но, увы, сделать это было никак нельзя — ведь ворота охраняли люди Дома вереска и Альвэйр узнал бы о приказе принцесы.

Равнодушие мужчины к своей супруге усмирило принцессу лишь самую малость. Ведь человеческая женщина осталась жива. И после первой ночи, и после второй, и после обряда в Орлиной роще.

Всё время Килтис думала — а как сейчас выглядит дерево, растущее на поляне? Истлело ли оно от обречённости союза этих двоих или стало выше и сильнее? Она не могла узнать правду. Но знала, как наверняка уничтожить и намёк на возможную любовь эльфа к человеческой девушке.

Но известий о смерти Эльрис Руэмар Килтис не получила ни на следующее утро, ни через месяц. Брат отказался обсуждать с ней произошедшее в Доме вереска, но девушке всё же удалось узнать крупицы информации.

Все слуги Эльрис взяты под стражу. А сам Альвэйр с женой удалился в свой замок.

С тех пор она не видела его и поначалу вообще сомневалась — не случилось ли с ним несчастье, пока однажды не заметила мужчину, разговаривающего с Ольмильяром. Тогда эльф лишь холодно кивнул и, попрощавшись с королём, покинул дворец.

Его тёмные глаза переменились. Никогда ещё лорд Дома вереска не смотрела на неё… так. Будто она не принцесса, которую он спас ценой собственной жизни, не та из немногих, кто удостаивался его нежного взгляда, а… странное насекомое.

Эльфийская дева гнала от себя подобные мысли. Не было причин для того, чтобы Альвэйр возненавидел её.