Катастрофа для ректора, или Я не хотела - Светлана Ершова
Засветившееся в серых глазах недоумение, смешанное с разочарованием, вызвали улыбку на моём лице. Проведя по нижней губе Кат большим пальцем, слегка надавив, сурово произнёс:
– Я очень ценю твою готовность учиться, но ректор здесь я, соответственно, программу обучения и расписание занятий составляю тоже я! То, что ты хотела сделать, будет проходить только по моему сценарию, а сейчас у вас верховая езда, адептка. Как выяснилось, в этом вы не сильны, поэтому тренироваться придётся часто!
Не дожидаясь ответа, приподнял за талию и, скользнув головкой по нежным лепесткам, медленно опустил супругу на каменно-твёрдый член. Дьявол, она такая горячая и узкая, что мозг закипает мгновенно! Войдя до упора, потянул девушку на себя, укладывая на грудь и впиваясь в пухлые губы поцелуем, толкаясь языком в сладкую глубину её ротика.
Вцепившись в мои плечи, Лени прогнулась, выдохнув едва слышный стон, и нетерпеливо покрутила тазом. Проведя ладонями по её спине, крепко сжав ягодицы, приподнял и вновь опустил, не прекращая терзать манящие губы. После пары таких движений, Кат, подхватив ритм, выпрямилась, и сама заскакала на напряжённом органе, с готовностью встречая каждый удар моих бёдер. Запрокинув голову, она всхлипывала, слегка царапая низ моего живота острыми ноготками посылая разряды тока по моему телу. Как зачарованный, я любовался подпрыгивающими от каждого толчка грудками и, не удержавшись, мягко их помассировал и потеребил розовые соски.
Плотно обхватывающие член горячие стеночки дарили райское удовольствие, а вид утонувшей в наслаждении жены сводил с ума. Её невидящий, замутнённый взгляд, приглашающе приоткрытые губки и рваные выдохи пьянили так, что я готов был кончить только от одного зрелища, и стискивая зубы, останавливая рвущееся из груди рычание, входил в податливое тело всё резче.
Почувствовав, что девушка замерла, а тугие мышцы завибрировали в преддверии оргазма, прошипел:
– Ну уж нет, дорогая, вместе так вместе...
Привлёк малышку в груди и, накрывая её губы своими, сделал три резких быстрых толчка...
Наши стоны смешались, и ощущая пульсацию шелковистых стеночек на своём органе, целуя свою ведьмочку, я изливался упругими горячими струями так глубоко, что это сносило крышу.
– Какая же ты у меня сладкая, лисичка! Хочу провести между твоих ножек всю жизнь, – пробормотал, тяжело дыша и гладя супругу по влажной спинке.
– В принципе, это желание вполне осуществимо, – хихикнула она в ответ, чмокнув меня в грудь.
Стук в дверь выдернул из приятной расслабленности, напоминая, что мы не одни в этом мире.
– Неужели обязательно приходить в такую рань? – буркнул я раздражённо.
– Не ворчи! – улыбнулась Кат и, коротко поцеловав в губы, сползла с меня.
– Давай скажем ему, что я ещё при смерти?
– Тогда он будет со мной нянчиться и вообще не уйдёт! – рассмеялась жена и, надев махровый халат, скрывающий её тело до пят, пошла впускать гостя.
Я успел только накинуть на себя одеяло, пряча самую занимательную часть своего организма, как Лени распахнула дверь, с улыбкой сообщив:
– Не думали, что ты так рано придёшь!
– Как видишь – пришёл! Приятно, конечно, что вы меня ждали, но не скажу, что я тоже рад тебя видеть!
Опираясь о косяк высоко поднятой над головой рукой, в дверном проёме стоял Шьям.
Глава 37
Люциус
Испуганно попятившись, Кат резко развернулась и, подбежав к кровати, забралась на неё, прижимаясь к моему боку. Ухмыльнувшись, брат прошёл в комнату и, прикрыв за собой дверь, сел в кресло, широко расставив ноги и откидываясь на спинку, не сводя с нас задумчивого взгляда.
– Зачем пожаловал? – поинтересовался я равнодушно.
Забавно, но чувства опасности, настороженности, да даже обычного раздражения сегодня он во мне не вызывал. Может, виновата сквозящая в его глазах растерянность?
– Расслабься, я пришёл по своим делам, просто подумал, раз уж я здесь, почему бы не навестить родственников?
– Интересно, какие могут быть дела у главы Управления по борьбе с преступностью с моими адептами? – нахмурился я озадаченно.
– Ты не поверишь, но у меня есть жизнь и помимо работы, – бросил он язвительно. – Не желаешь встать? А то я чувствую себя так, будто за новобрачными в замочную скважину подглядываю.
– А не надо было являться в такую рань, – просиял я пакостно. – Кстати, а какие чувства в этот момент испытываешь? Я-то ни разу не пробовал, а ты, похоже, где-то успел...
– Скажи спасибо, что рядом с тобой жена лежит, иначе я бы в тебя чем-нибудь бросил, – улыбнулся он весело.
Нисколько не смущаясь своего не совсем приличного вида я, откинув одеяло, поднялся.
– Дьявол, Люциус, а предупредить не мог? Какое-то сомнительное удовольствие любоваться на твой голый зад! – рявкнул, брат отворачиваясь.
– Я думал, ты в силу профессии просчитал вероятность того, что молодожёны спят голенькими, и специально пришёл на меня посмотреть!
– И зачем мне это? – поинтересовался он ехидно.
– Понятия не имею! Как вариант... Решил узнать, на сколько тебе ещё нужно подрасти, чтобы меня... хотя бы догнать! – подмигнул я супруге, усердно кусающей губы, сдерживая смех, и распахнул дверцы шкафа.
Надев чёрную майку и удобные брюки, в которых вчера приехал, зашнуровал ботинки и обратился к Шьяму:
– Можешь уже смотреть, я спрятал всё, что могло бы тебя шокировать.
Повернувшись и окинув меня взглядом, он протянул подхваченный со стола свисток.
– Он мне не нужен, дарю! – проявил я щедрость, довольно улыбаясь.
– У тебя такое выражение лица, что невольно задумываешься: где же он побывал до этого? – проворчал брат, брезгливо бросая ни в чём не повинный свисток обратно на стол.
– Обижаешь, клянусь, он девственно чист! – округлил я невинно глаза, приложив руку к сердцу.
Подойдя к кровати и поставив на неё колено, наклонился к скованно сжавшейся Кат и, чмокнув в губы, прошептал:
– Я в столовую, лисичка. Соберёшься и присоединяйся, учти, без тебя есть не буду и останусь голодным!
Улыбнувшись, она скользнула ладонью по моей щеке.
– Обещаю не задерживаться, господин ректор.
Спустившись вниз, и зайдя в пока ещё пустой обеденный зал, мы с Шьямом сели за столик. Пристально присмотревшись к непривычно рассеянному брату, приказал:
– Рассказывай, что у тебя стряслось, раз ты даже
