Тайны адептки Фрэй, или Попаданка против (СИ) - Цвик Катерина Александровна

Повинуясь пассам его рук, сеть приподнялась, будто под ней появился каркас, и стала клеткой. Грэг медленно встал, вытер кровавые капли со лба и, повинуясь движению сети, пошел вперед сквозь строй злорадствующей и перешептывающейся толпы.

– Где ты взял сеть Смерти? – оказавшись неподалеку от постамента и самого Верховного, на удивление спокойно спросил он.

– Какой смелый мальчик. Но, как и все темные, дурак, который считает, что благодаря своей силе со всем справится один. Твой учитель тоже так думал, но… Ничему вас, темных, жизнь не учит, – посетовал Верховный. – Ничего, сейчас ты увидишь смерть своей возлюбленной и трех неудачников, потом я выжгу тебе мозг и повешу все эти убийства на темного, чей дар свел его с ума.

– Что за бред?

– Тьма сводит своих носителей с ума. Ты не знал? – обходя по кругу сеть и любуясь ее переливами, спросил Верховный.

– Это полный бред. Тьма — такая же стихия, как и другие. Она не сводит с ума.

– Вот и я думаю, что бред. Но люди поверят. Уж я-то знаю. И знаю, как нужно преподносить информацию. Поверили же они, что домашние духи, которые испокон веков их защищали от таких, как мы, сходят на ровном месте с ума и убивают всех, до кого могут дотянуться? Поверили. Сами открыли на них охоту? Открыли. И на темных откроют. Еще несколько таких показательных дел — и скоро от вас ничего не останется, а мы, наконец, сможем выйти из тени. На это раз я не допущу прошлых ошибок.

И без того мрачный Грэг потемнел лицом еще больше. У меня самой от услышанного волосы на голове зашевелились. Это сколько же лет этому реликту и какую огромную работу он провел?! Если все это правда… Вспомнились барельефы на стенах Янтарного подземелья, и многое из того, что я на них видела, сейчас обрело смысл.

Но смотрела в этот момент я не на вещавшего о своих планах Верховного — наверняка ведь он это говорил, чтобы сломить меня еще больше и покрасоваться перед членами своего Ордена. Я смотрела на Грэга — мужчину, который неожиданно и незаметно стал мне дорог.

Как он мог так подставиться?! Как?! Я оглядывала его местами обожженное лицо, волевой подбородок, даже сейчас чуть изогнутый в ироничной ухмылке уголок губ, темные глаза, в которые я так и не успела насмотреться… Хотелось разрыдаться. Наверное, только в такие моменты и осознаешь, кто тебе по-настоящему дорог. Когда Грэг успел? Когда спасал во время спонтанной инициации и пел свою колдовскую песню? Или когда утешал и дарил тепло, не прося ничего взамен? А может, когда стоял с утра в проеме двери с чашкой кофе и улыбался так, что замирало сердце? Или когда проявлял ненавязчивую заботу или вдохновенно рассказывал о своем увлечении самоходными каретами? Как много таких моментов может появиться за столь короткий срок…

До этого мне было страшно, я была практически в панике, но кто же знал, что страх за жизнь другого человека может быть в разы сильнее? Для меня приготовили смерть и поглощение души, а для него — безумие и позор. Хотелось умолять пощадить хотя бы его. Удерживало только понимание бесполезности подобных просьб.

Грэг посмотрел мне в глаза и время остановилось. Несколько долгих мгновений мы одними взглядами пытались сказать друг другу самое важное, но даже этих мгновений нам никто давать не собирался.

Лайза нетерпеливо шагнула вперед и удобнее перехватила короткий изогнутый кинжал. Ей явно не терпелось поглотить мою душу. Она беспрестанно облизывала пересохшие губы, а руки ее заметно подрагивали.

Но, к моему удивлению, рядом с ней внезапно оказался мужчина в балахоне, в котором по длинной белой бороде я узнала декана лекарского факультета, что так искусно притворялся мне другом. Он дотронулся до ее плеча, и девушка застыла на месте не в силах пошевелиться.

– Спасибо, друг мой, – сказал Верховный. – Прости, девочка, но эта душа тебе не достанется.

– Что?! Что это значит?! – вышла вперед разгневанная мачеха. – Это ее право!

Из-за маски Верховного раздался смешок, и я увидела, что над нами опустился еле заметный мерцающий купол. Немногочисленные звуки тут же стихли. Внутри него остались только Верховный с магистром Сандаром, мачеха с Лайзой и мы с Грэгом.

– Дорогая моя, если бы ты была хоть немного внимательнее, то поняла бы, что души Тэйлин в этом теле уже давно нет.

– Что? Кто же это тогда?!

– Иномирянка. Маленькая, хитрая иномирянка.

Вот так обычно и выплывают все самые страшные тайны — в самый неподходящий момент.

Лицо мачехи выражало такую гамму эмоций, что это даже могло быть забавным, если бы я не знала, что это признание слышал и Грэг. И я безумно боялась перевести на него взгляд и увидеть в его глазах презрение, ненависть и недоверие — все то, что обещал мне магистр Сандар. Но увидела лишь странный непроницаемый взгляд.

– Да, Карделия, когда Тэйлин впервые попала в лекарское крыло, ее душа ушла за грань и не захотела возвращаться в тело, но магистру Сандару удалось притянуть родственную ей душу из другого мира. Давненько я не встречал такой редкости. А потому… выпью ее сам.

– Но Лайза… Ты не можешь так с ней поступить! Она же твоя дочь! – возражала женщина.

Какие откровения! А я думала, что Лайза — дочь погибшего графа Ниомского, за которым недолгое время была замужем мачеха. Но новость меня не особенно удивила. Гораздо интереснее узнать, кто такой Верховный.

– Лайзе не помогло бы и полное поглощение души Тэйлин. Я тебя предупреждал — не балуй девочку чужой душой с самого детства! Теперь она стала зависимой. Советую найти такую же дурочку, как была Тэйлин, и пить ее постепенно. Гребень я тебе помогу перенастроить. Конечно, эффект будет уже не тот, но хотя бы перестанет ломать, – и словно ниоткуда он достал такой же короткий изогнутый кинжал, как сжимала в руках Лайза. Рукоять кинжала Верховного, в отличие от вычурного и украшенного россыпью камней девушки, была гладкой и заканчивалась черепом.

– А как же ваша богиня? – внезапно едко спросил Грэг. – Она не обидится, что вы съели эту душу и не поделились?

– Богиня мудра, – хмыкнул Верховный, оборачиваясь к магистру. Сеть Смерти почти облепила его тело. Оставался лишь маленький зазор между ними, – и понимает, что ее верным адептам для обретения силы тоже нужно поглощать души. Но не переживай, такие тонкости скоро перестанут тебя волновать. Бери пример с Таисии, – он повернулся ко мне. – Тебя ведь так по-настоящему зовут? – Я не стала отвечать и даже не посмотрела в его сторону. У меня осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на этого гада. Это мой протест им всем. – Ты смотри какое самообладание! Впервые вижу, чтобы жертва молчала.

А я продолжала смотреть на Грэга, в его темные глаза, в которых бушевал шторм.

Почему я только сейчас поняла, что влюбилась? Как в глупых боевичках, когда мир рушится, а герои признаются друг другу в любви. Нет, я не признавалась, просто смотрела на Грэга и вбирала в себя его образ, любовалась немного скошенным носом, возникшей складкой между бровей, крепко сжатыми губами… Я старалась концентрироваться на нем и своих чувствах. Я уже умирала, ничего страшного в смерти нет. Но страшно умереть, не узнав вкуса жизни.

Помощи ждать было неоткуда, и эти изверги ни за что не откажутся от своих планов. Моя жизнь заканчивается, и даже перерождение мне не светит. Но сдаваться нельзя — это последнее дело.

Вспомнились слова мачехи: «Душа становится мягкой и податливой для тех, кто сумеет подчинить ее пламя». Я не хочу, чтобы кто-то подчинил мое пламя. Эти люди сделали все, чтобы поселить в моей душе гнев, страх, стыд, уныние и боль. Несложно понять, что это и есть их рецепт подчинения. Чтобы человек без боя отдал им себя. А потому я буду думать о самом прекрасном чувстве, которое я испытывала впервые за две свои такие короткие жизни. Я не сдаюсь. Это мой способ бороться, когда сопротивляться уже бесполезно.

Я моргнула и почувствовала, как по щекам потекли слезы:

– Прощай… — успела прошептать Грэгу, прежде чем фигура Верховного загородила собой все пространство, и мне в грудь вонзился кинжал.