У каждого свои недостатки. Часть 1 (СИ) - Гусина Дарья

— Не надо, — Демидов поморщился. — Я не буду против, если она об этом не узнает. Я тебе хочу помочь. Вдруг в этот раз Анастасия Егоровна скажет, что я хочу купить ее любовь.

— Помирись с бабулей! Ради всех нас! — Ольга порывисто обняла Кира за шею и чмокнула в щечку, терманит на кольце блеснул в ярком освещении коридора.

— Кир, Сэм, через пять дней ждем вас на Пальмире, — Олег пожал Киру руку, похлопал меня по плечу и вслед за сестрой исчез в шлюзе.

— Да, Сэм, ждем тебя… — ко мне шагнул Демидов-второй.

— Не надо, Глебушка, — дорогу ему перегородил Кир, — ступай себе.

— Да я только руку… — с невинным возмущение воскликнул Глеб. — В качестве извинения.

— Хорошо, — Кир подозрительно прищурился. — Побыстрее тогда.

Я с некоторым трепетом подала Глебу свою руку, решив, что буду орать, если он позволит себе еще одну «проверку». Но Демидов-второй пожал мою дрожащую длань очень нежно, даже погладил ладошку указательным пальцем.

— Ну, — Глеб сделал смущенное лицо, хотя в глазах его прыгали чертенята, — понимаю… оконфузился… простите, ребята. Буду рад увидеть вас на празднике.

Я оскалилась, забирая у Глеба руку — то ли улыбнулась, то ли клыки показала.

Мы разбрелись по каютам. Через некоторое время кто-то запросил доступ у двери.

— Капитан, — встрепенулся Микки.

— Сэм, — Кир занес в каюту мою сумку и остановился у входа, не давая двери закрыться. — Я могу войти?

— Да, — удивленно ответила я — доступ я предоставила, чего топтаться на пороге?

Демидов сделал два шага и снова остановился.

— Сэм, я хочу задать тебе тот же самый вопрос, в третий раз: ты точно согласен лететь со мной на Пальмиру? Это опасно.

— А я в третий раз отвечаю: точно.

— Это опасно, — с отчаянием во взгляде повторил Демидов. — Даже опаснее, чем раньше.

Я знаю.

— Кир, — спокойно сказала я. — Как можно пропустить такое событие?! Я в первый раз буду на подобном мероприятии в качестве специально ангажированного актера. И обязательно использую этот факт в своем будущем резюме. В последнее время в мою голову все чаще приходит одна мысль: а что, если во мне пропадает гениальный комедиант?

— Я тебя спрячу. Я…

Я поцокала языком:

— Я гениальный комедиант, ага? И еще: ты мне Микки обещал за особые заслуги. Мое шоу на Пальмире — это ведь особая заслуга, верно? Я обязательно заберу Микки с собой, когда улечу.

Теперь отчаянный взгляд Кира был обращен на кибера. Не зная подробностей, можно было подумать, что его, как они, русские, выражаются, жаба душит. Но нет, не жаба — зверь похуже. Демидову стыдно за то, что я нынче наживка. А мне ничего. Я хочу, чтобы все это, наконец, закончилось. Чтобы предатель был пойман. Чтобы Кир нашел, что ищет. Чтобы… он был счастлив. А мальчик Сэм должен сыграть свою роль до конца, иначе как он будет дальше жить? Стив не зря волновался, мое сердечко мне уже не принадлежит.

— «Адмирал»? — встрепенулась я, когда Демидов уже собирался выходить. — Он все еще идет за нами?

— Да, я намеренно пока не совершаю прыжок. Скоро на «Каллиопу» прилетит один гость. Ах да… ты его уже видел. Я готов заключить сделку с Отделом, если они помогут. Более могущественной организации я не знаю, — Демидов помолчал. — Своими силами я не справлюсь. Не выходи из каюты. Эй, что там у тебя? Микки говорит, ты все время что-то пишешь.

— Доносчик твой Микки… Мой Микки. Я просто допросила Пайка и составила таблицу алиби всех, кто был на «Каллиопе» в момент закладки и срабатывания маячка. Алиби нет ни у кого.

— Допросила? — Демидов поднял брови и машинально шагнул ко мне, наклонившись над моим плечом.

Спокойно, Саманта, спокойно.

— Вот, — принялась рассказывать я. — По словам подозреваемого… А что? Пайк тоже под подозрением, как и ты… Хорошо, по словам главного свидетеля, Пайк в тот день получил двойную нагрузку и, как результат, разрядился. Биологическое питание, как известно, высвобождает энергию слишком долго, поэтому в какой-то момент ему пришлось уйти в каюту и встать в зарядник.

— И что? — с любопытством спросил Кир. — Что это за крестики?

— Это подозрительные действия, которые косвенно привели к выходу Пайка из строя. К ним относятся твои дурацкие поручения… ладно, ладно, вычеркиваем… Олег трижды попросил Пайка сыграть с ним в шахматы, большая нагрузка на процессор. Ольга вывела свой «Карапуз» из стыковки, забыв выключить инфополе, произошел сбой, Пайку пришлось перезагружать систему через себя, Глеб попросил переписать на комфон воспоминания Пайка о ваших годах юности, как он выразился, из ностальгических побуждений и чтобы устроить презентацию на дне рождения бабули

— твой слуга занимался этим сорок минут, в почти разряженном состоянии. Короче, все трое не давали Пайку ни минуты отдыха. Он даже предупреждение тебе выслать не смог чуть позже, ты сам решил вернуться с Манифеста. Кстати, почему ты вернулся?

— Соскучился.

— А-а-а-а… — протянула я.

Кир вглядывался в таблицу с крестиками и хищными рожицами вместо имен в верхних графах:

— Это что, Ольга? Что у нее с ушами? Рога напоминают.

— Как могу, так и рисую, — пробурчала я. — А это ты.

— Что у меня за оскал? Я похож на убийцу.

— Я так вижу.

Кир изменился в лице и выпрямился, пристально глядя мне в лицо. Я мило ему улыбнулась.

— Скинь свою схему мне на комфон, — попросил Демидов.

— Вообще-то, это мое интеллектуальное… Да пожалуйста.

— Не выходи из каюты, пока человек из Отдела будет на борту.

Я даже не пыталась шпионить. Только дождалась, когда Гость пойдет к выходу,

оставив в коридоре Микки, чтобы тот записал выражение лица долговязого. Гость выглядел довольным. Наверное, Кир знает, что он делает- если он действительно владеет секретом Интеграции, уж лучше ему заручиться поддержкой Отдела. Насколько я понимаю, Интеграция — это перенос сознания человека в тело киберклона. Такой перенос, что клон становится похож на человека. Нет, не так — становится человеком! Кто-то, может, и не захочет жить с процессором в позвоночнике, а кто-то… кто-то посчитает это желанным бессмертием, которое можно очень дорого продать.

Одним словом, мы все тут в большой опасности: я, Кир и Пайк. И даже Микки, мало ли что этим плохим людям придет в голову.

… Катхак — довольно сложный танец. Я изучала его до семнадцати лет на Нью-Лукке и четыре раза в неделю моталась туда-сюда, с нашей sheep station* (*ферма) в столицу, два с половиной часа в одну сторону на скоростном поезде, при воспоминании о котором у меня до сих пор слипаются кишки. Преподавал у нас мужчина по имени Саурав, член индийской диаспоры. Я показала маме его голофотку в женском костюме для кучипуди, и она согласилась, что у нас милая и очень симпатичная преподавательница. (Видимо, в тот момент и «выросли ноги» моего дальнейшего трудоустройства).

Узри меня сейчас Учитель, моя задница немедленно опробовала бы бамбуковой палки. Мой костюм заказан на Пальмире в магазине национальной одежды, но там, по-моему, перешли на продажу нарядов для карнавалов: блузка вызывающе откровенна (я же уточняла, что это не для танца живота!), юбка елозит на талии, нижние штанишки сильно облегают ноги, удалась только накидка. Я прикрываю накидкой свои короткие волосы, а второй отрез закалываю вокруг плеча и талии. Гляжусь на себя в зеркало. Макияж такой, что я могу быть и мужчиной, и Чужим, все равно никто не поймет.

Главное в катхаке — руки, ноги отбивают ритм. На щиколотках у меня — гунгру, бубенчики, нашитые на плоски ткани. Я прослушиваю запись для выступления вновь и вновь — мое ухо отвыкло от восприятия классических мелодий, мне тяжело вычленить талы *(*ритм) табл из звуков других инструментов. Постепенно восприятие возвращается. Я почти готова. Остались только лепестки роз. Их я буду держать прижатыми большим пальцем к ладоням, постепенно выпуская в течение танца — они должны постоянно порхать вокруг меня в потоках воздуха от кружения. Сложно.