Право первой ночи (СИ) - Бушар Сандра
Не надолго отведя взгляд, фон Миллер задумался, словно о правильности своих слов, после чего сбивчиво пробормотал:
— Ты спрашивала, хочу ли я с тобой состариться, Адалин…. И я не желаю ничего сильнее на свете! Только… Я бессмертен. — фон Миллер нахмурился, будто было в его признании нечто порочащее. Он надеялся найти хоть каплю осуждения, испуга, ненависти в глазах девушки, но та по-прежнему смотрела на него с любовью. — Есть поверье, переданное мне от отца: если дракон встретит истинную, то она разделит его ношу. Встретив тебя я почувствовал что-то… Что-то совершенно иное, не похожее на обычную земную любовь. Это было невероятное притяжение, будто жизнь обрела смысл! Это, — Людвиг положил палец на место укола и каким-то странным, магическим образом мурашки во мгновение ока заглушили боль. — То, что среди таких, как я, называют меткой. Она должна вдвойне защищать, исцелять раны… — мужчина словно осекся и побелел, с трудом из себя выдавив:
— Только если моя догадка была верна.
— Как бы там ни было, — прохрипела девушка, чувствуя, как пальцы ее медленно теряют способность чувствовать тепло. Все сильнее хотелось спать и веки открытыми держать казалось невыносимым. — Я хочу запомнить этот день. Эту минуту. Твои глаза…
Адалин показалось, что в глазах феодала блеснуло нечто похожее на слезы. Коснувшись лбом щеки девушки, он крепко прижал ее к себе, жадно глядя глаза-в-глаза, словно насильно держа в плену и не отпуска.
— Не уходи, — молил он бархатным, вкрадчивым голосом, обращайся к самой вселенной. Слова эхом разлетались по округе, пугая птиц и заставляя деревья содрогаться. — Останься со мной, молю…
— Только если суждено Богом, — Адалин не знала, произнесла она это в слух или про себя, но больше сил в ней не осталось. Закрыв глаза, она почувствовала, как руки ее упали, а тело обмякло.
Часть 47
Мягкие перины и ароматные запахи цветов… Шелест деревьев и мягкий шепот ветра… Невесомое покалывание кожи от солнца и нежный шепот в самые губы:
— Адалин, — мятный родной аромат резко проник в самые легкие девушки, заставляя ее по щелчку пальцев выйти из блаженного транса. — Просыпайся, дорогая.
Резко распахнув глаза, девушка испуганно огляделась. Легкие ее требовали так много кислорода, как никогда ранее. Жадно вдыхая, она хваталась руками за края бархатного покрывала и осматривала белоснежную гостиную с панорамными окнами, выходящими на сад в доме фон Миллера.
— Что?.. Где?.. — сбивчиво срывалось с ее дрожащих губ. Адалин казалось, словно голос ее стал более звонким и гортанным. Да и внутренние ощущения поменялись: жизнь разливалась по венам, сила буквально вырывалась наружу. — Что произошло…
— Ты дома, Адалин… — прижав к себе девушку, мужчина успокаивающе погладил ее длинные, вьющиеся локоны. Сейчас они будто горели и блестели, излучая тепло. — Все хорошо… Ты вновь со мной…
Долго Адалин пыталась прийти в себя, угомонить бешенное сердцебиение. Мир казался ей опасным, холодным, пугающим местом, где можно найти приют лишь на груди Людфига фон Миллера. Утопая в его объятия, покрываясь мурашками от нежных касаний, содрогаясь от очередного поцелуя, Адалин наконец неожиданно для себя осознала:
— Я не умерла… — с надеждой и благоговением взглянув в глаза феодалу, она подпрыгнула от радости, не почувствовав никакой боли в груди. — Я жива!
— Так и есть… — жадно обведя Адалин взглядом с ног до головы, фон Миллер горячо облизнулся и бархатно прошептал:
— Ты вернулась ко мне, чтобы остаться навсегда. Это больше, чем венчание в церкви. Это сама судьба…
— Но… Как такое возможно? — пальцы мужчины накрыли шею девушку, скользнув прямо туда, где под новой ночной сорочкой пряталась грудь. Адалин откинула голову, прикусив пухлые губы со всей мочи и сдавлено застонала.
— Когда ты перестала дышать, а пульс твой замер, мир для меня словно перестал существовать. — холодно и отрешенно отчеканил мужчина, продолжая жадно изучать тело девушки, будто видел ее впервые. Касался впервые. Целовал впервые… Кожа ее пахла для него медом и вином, пьянила и манила. Хотелось приклеить избранную к себе и никогда не отпускать. Чтобы ее губы всегда были на его губах. Ее сочные груди в его ладонях… — А затем рана затянулась, щеки налились румянцем. А моя метка на твоей шее… Она заискрилась, Адалин.
— И что же мы теперь будем делать, господин фон Миллер? — с придыханием, зазывающе ахнула девушка, позволяя фон Миллеру, рыча, повалить ее на спину.
— Лично я планирую затяжной медовый месяц, — одним резким движением содрав ночную сорочку, мужчина приспустил брюки и сжав бедра Адалин, нетерпеливо насадил ее на себя. — А затем активно планировать будущее потомство. — девушка прогнула спину от нахлынувших на нее оглушающих чувств, лишающих разума и способности говорить. Она кричала, стонала, проклинала, молила… Металась по постели и испуганно вжималась в тело феодала, словно боясь его потерять. — И лично я планирую очень много детей!
Еще один толчок и Адалин напрочь забыла о скромности, обвив шею мужчины и плотнее зафиксировав ноги на бедрах. Голос перестал быть робким и неуверенным. Напротив, распутность в нем сводила фон Миллера с ума:
— И как много вы планируете, господин?
— Достаточно, — толчок… Толчок, еще толчок… Комната дрожала вместе с кроватью, пространство наэлектризовалось. — Чтобы никогда не выпускать тебя из кровати!
Внутри девушки будто разорвалось нечто настолько мощное, желанное и блаженное, что та еще долго дрожала, вогнав острые коготки в спину мужчины. Фон Миллер и сам так крепко удерживал Адалин не месте, будто та намеревалась сбежать или раствориться прямо в его стальных ладонях.
— У меня есть для тебя подарок. Сделанный на заказ… — фон Миллер подвел Адалин в широкому ажурному трюмо и стянув простыню, представил на суд нежное бело платье. — Во сне я видел тебя именно в таком свадебном платье.
— Невероятно! — Адалин задохнулась от восхищения, рассматривая свободные рукава, спущенные на плечах.
Тонкая шифоновая ткань струилась воланами, оплетая тугой корсет, украшенный изумрудными пуговицами и жемчужинами. Юбка состояла из множество сложенных воедино полупрозрачных тканей, составляя невероятно пышную, легкую, нежную конструкцию.
Повернувшись к фон Миллеру, девушка заглянула в его темные глаза, которые в прошлой жизни казались ей пустыми и холодными. Сейчас же безграничный омут океанов затягивал ее в свои сети… Глубокая морщинка между бровей вдруг куда-то пропала, оставляя вместо себя грубый залом. Фон Миллер улыбался, на жестких щеках появились ямочки.
— Это именно то платье, в котором я хочу стать твоей женой, — коснувшись носом ложбинки шеи, Адалин ощутила, как тело покрылось мурашками, а руки мужчины стали обнимать ее крепче и отчаяннее. — Никак иначе.
— Тогда сделаем это прямо сейчас. — серьезно заявил фон Миллер. Адалин вскинула на него взгляд полный надежды, но не нашла в феодале и капли издевки. Он был серьезен и настойчив, как никогда прежде.
Часть 48
Церковь сегодня была на редкость светлая, каждый уголок наполнился ярким, ослепляющим солнцем. Вышагивая вперед к алтарю по красному коврику, Адалин задыхалась от нетерпения. Пальцы ее до побеления костяшек сжимали букет белых роз, кудрявые волосы разлетались от легкого сквозняка. Длинная фатиновая фата была больше самой девушки, растягиваясь по полу к самим дверям.
Впервые в жизни Людвиг фон Миллер надел свой белый камзол и затянул волосы в тугой аккуратный жгут на затылке. Сложив руки за спиной, он перетаптывался на месте. Жадно осматривая свою невесту, он не верил в происходящее… Летящая, невесомая, сказочная… Адалин казалось ему сном, который тот не заслужил.
Феодал хотел приковать ее к себе, привязать… Она манила его, как никто и никогда прежде. Дракон трепетал внутри от ее запаха и метке на шее. Человек жадно любил каждую клеточку тела, задыхаясь от животного: «Моя!»
