Франциска Вульф - Сердце Фатимы
Он резко повернулся и зашагал к двери. Ему не о чем говорить с этим стариком! С какой стати он должен защищаться от его оскорблений? Он, Али аль-Хусейн ибн Абдалла ибн Сина, образованный человек, ученый, личный врач эмира.
В детстве, когда его сверстники играли на улице, он сидел в своей каморке, склонившись над книгами, и изучал математику, философию, медицину и астрономию. Свою жизнь он посвятил науке и, будучи еще юношей, знал больше, чем все его учителя вместе взятые. А сейчас он должен терпеть оскорбления от этого еврея? Нет уж. Он сам будет искать правдоподобное и убедительное объяснение столь неожиданному появлению и исчезновению этого загадочного созвездия.
И он его найдет! Даже без помощи Моше Бен Май-мона.
В дверях Али столкнулся с Исааком, в руках которого был поднос с яствами и вином. Молодой человек удивленно посмотрел на Али, потом перевел взгляд на своего господина.
– Наш гость покидает нас, – сказал старый еврей. – К сожалению. Пожалуйста, проводи его до дверей.
– Не утруждайте себя, – ответил Али. – Я сам найду дорогу.
Размашистыми шагами Али спустился по лестнице. Вне себя от бешенства, он хлопнул дверью, радуясь, что наконец вырвался из этого дома.
Мысли не давали ему успокоиться. «Этот выживший из ума старик, прикованный подагрой к своему дому, этот изгой, который не может даже появляться под своим настоящим именем, решил меня поучать?»
Али кипел от бешенства. В голове звенели слова старика, обжигая ему душу. Даже холодный ветер не остудил его пылающие щеки.
Но больше всего Али злился на самого себя. Он был разочарован. Его внутренний голос твердил то, что он не желал слышать: а может быть, старик прав?
Может, те обвинения, которые Моше Бен Маймон бросил ему в лицо, справедливы? Ученый должен быть готов пересмотреть свою точку зрения даже на собственные теории и изменить личные взгляды и убеждения, а может быть, и расстаться с ними, чтобы найти истину, опираясь на новые научные данные.
Готов ли он к этому? Неужели он действительно боится правды? Если да, то чем тогда он отличается от муэдзина, который был у него утром на приеме и укорял его за то, что он редко посещает мечеть?
Выходит, он такой же твердолобый глупец, упрямый осел. А быть им Али аль-Хусейн не желал.
XI
Фидави.
Беатриче быстро села в кровати, не понимая, где она находится. Она спала. А перед этим? Из глубины подсознания выплыло лишь одно слово: фидави. Она услышала его близ Кума совсем недавно. Фидави.
Дрожа всем телом, Беатриче завернулась в шелковое покрывало. Ее зубы стучали, как бабушкина старая швейная машинка. Но она дрожала не от холода – от страха. От панического, почти животного страха. Сердце учащенно билось, на лбу выступил холодный пот. Она вдруг вспомнила, что стоит за этими шестью буквами: фидави.
… В ту ночь, когда родилась Мишель, ей приснился Саддин. Он первый рассказал ей о фидави. Спустя несколько недель она решила узнать о фидави в Интернете. То, что она прочла, повергло ее в шок. Сейчас она пыталась вспомнить все, что ей тогда удалось узнать.
Фидави были членами тайного ордена ассасинов, основанного исламскими фанатиками в XI веке по европейскому летосчислению. Фидави образовали свою, особую «секту», в которую после долгого и тщательного отбора их принимал лично Великий Магистр. Затем они проходили специальную подготовку в затерянной глубоко в горах крепости и становились отъявленными головорезами. Оттуда их засылали во все уголки света. Они жили среди обычных людей, зачастую маскируясь под безобидных торговцев, ремесленников или крестьян, пока наконец не получали приказ Великого Магистра. Тогда из мирных обывателей фидави мгновенно превращались в жестоких, беспощадных киллеров, готовых в слепой ненависти убить любого врага ислама. За два столетия существования фидави укрепили свое господство на Востоке, повергая в ужас даже своих единоверцев. Мусульманин, не соблюдающий Коран, был в вечном страхе, что в любой момент он может попасть в число смертников. Ахмад, министр финансов Хубилай-хана, был одним из фидави. Возможно, даже одним из последних оставшихся в живых фидави, кому удалось спастись во время нашествия монгольского вождя Хулугая. Беатриче на своей шкуре испытала гнев Ахмада. Его ненависть не знала границ. Для него она была неверной, не достойной владеть одним из камней Фатимы. Только вернувшись из своего фантастического путешествия, она поняла, что Ахмад стремился завладеть сапфиром, чтобы отомстить за свой орден и уничтожить весь монгольский народ. Таковы факты.
Однако сейчас Беатриче находилась в XI веке, и тайный орден ассасинов был для нее вовсе не таким далеким прошлым, каким представляет себе Средневековье человек XXI века. Это было реальностью, явью. И фидави – тоже. Они были где-то совсем рядом, могли скрываться под любым платком, феской или тюрбаном, спокойно расхаживать по узким улочкам Газны, в любой момент готовые тебя убить, – живые бомбы, которые в определенный момент взрывались по приказу одного человека – Великого Магистра. И эти религиозные фанатики преследовали сейчас ее малышку. Ее дорогую Мишель, самое большое преступление которой заключалось в том, что она поиграла с двумя голубыми камешками, найденными в шкафу своей матери. Беатриче стало дурно.
Она подошла к окну и отодвинула тяжелые занавеси. С улицы потянуло приятной прохладой. Беатриче глубоко вдохнула, и тошнота исчезла. В мерцающем свете звезд она увидела купола и башни ночного города. В какой-то миг ей показалось, что она снова в Бухаре, но из окна не было видно мечети, а дворец эмира находился где-то вдалеке, за крышами домов. Лишь одно окно из множества других светилось слабым светом. По-видимому, там тоже кто-то не мог уснуть.
Разумеется, это не Бухара, и она находилась не в гареме эмира, а в гостеприимном доме Ясмины и Малека в Газне. Ее окружали добросердечные люди, которые отнеслись к ней с заботой и вниманием.
Беатриче прислонилась к решетке окна. Крыши домов чернели в сумраке ночи, и под какими-то из них жили фидави – строили козни, замышляли убийства.
Она представила, как они, в своих длинных черных рясах, сидя верхом на лошадях, повсюду рыщут в поисках ее маленькой Мишель, чтобы вцепиться в нее своими смертоносными когтями. Конечно, все это бред. В конце концов фидави – не «черные всадники», описанные Толкиеном во «Властелине колец». Она содрогалась при мысли, что фидави настигли Мишель и малышка находится в руках этих фанатиков. Нет! Только не это!
Беатриче перевела дух, смахнув набежавшую слезу. Что толку стенать и рвать на себе волосы? В конце концов Джафар не мог рассказать фидави больше того, что знала она. И это было для нее хотя и слабым, но все же утешением. Находясь в Газне, она не продвинулась ни на шаг в своих поисках, не зная, за что ухватиться. А сколько фидави, не считая Джафара, рыскает сейчас повсюду, чтобы схватить Мишель? Они хорошо знают местность, людей, пускают в ход угрозы и запугивания, в их распоряжении верные подручные. У них несравненно больше возможностей, чем у нее. Беатриче была в полном отчаянии.
