Нэнси Холдер - Наваждение

Впрочем, и заплачено за эту верность было с лихвой…кровью многих, многих девственниц.

Илай задыхался. Руки болтались, будто резиновые, подпрыгивая с каждым прыжком мчащейся по подземелью птицы. Отравленное сознание гасло.

«Я не умру, — подумал он сердито, — Я же Деверо»

Затем мир померк, и душа Илая закричала в страхе. Сейчас Рогатый Бог ее поглотит, и последней ее наградой станет мертвое, ледяное ничто.

Очнувшись, он увидел лицо склонившейся над ним Николь. Почувствовал ее губы. Ноздри щекотнул чудесный аромат гвоздики и роз. Илай жадно втянул в себя воздух. Волшебное дыхание ведьмы...

Николь, очевидно, еще не заметила, что пациент пришел в себя, и тот быстренько подстроился под ритм ее манипуляций, надувая грудь в нужное время. Николь делала ему искусственное дыхание, и Илай вовсе не спешил расстаться со сладостным ощущением. Губы Николь, мм...

Она была так поглощена своим занятием, что, когда он коснулся языком ее языка, не сразу сообразила, в чем дело.

А затем ее темные, глубоко посаженные глаза взглянули на него в упор.

Сердито фыркнув, Николь выпрямилась и доверчиво прищурилась. Илай тут же затряс в притворном кашле, сжимая и разжимая кулаки. Почувствовав, что его колотят по спине, он мысленно ухмыльнулся и еще немного покашлял.

— Илай, черт тебя побери, да очнись же! — потребовала Николь. — Вытащи меня отсюда. Вода прибывает.

«Вода?»

Забыв о притворстве, Илай сел и понял, что не так уж и притворялся: стены пещеры («Пещеры?») кружились вокруг взбесившейся каруселью.

— Твое чудо-юдо выломало дверь моей тюрьмы, а потом принесло нас в эту пещеру, — объяснила Николь, указывая куда-то за спину.

Илай повернулся, и точно: Фантазм сидел, заботливо склонившись над хозяином. В круглых птичьих глазах не отражалось ничего, кроме темноты.

В пещере был какой-то источник света. Илай покрутил головой и заметил рядом с Николь подрагивающую в воздухе небольшую сферу.

«И это она умеет», — подумал он и, спохватившись, строго напомнил себе, что его бывшая подружка еще и ведьма из рода Каор. То есть враг. Прошли те дня, когда она была школьницей и строила ему глазки. Прошли, канули в Лету.

— Учти, Илай: если все это задумано с целью доставить меня к Джеймсу или твоему отцу, я тебя убью, — предупредила Николь.

Не ограничившись угрозой, она выхватила нож и приставила к горлу Илая: дескать, не сомневайся, рука у меня не дрогнет.

Фантазм взвился, однако Илай предупреждающе вскинул руку.

— Назад!

Он столько раз видел этот кинжал во время жертвоприношений, что сразу его узнал. Атам Джеймса — острый, как скальпель, способный с одного взмаха вспороть грудь жертвы. Вряд ли Николь это знала.

— Ни Джеймс, ни отец тут ни при чем, — сказал он, — Я здесь, чтобы тебя спасти. И точка.

— С чего бы это?

Илай задумался: сказать, что он ее любит? Так ведь ни в жизнь не поверит. Что он ее хочет? Рассердится... И в итоге сказал правду:

— Ты — сильная фигура. И ценная. А мне как раз нужны козыри. Полежишь у меня в заднем кармане.

Он хмыкнул, довольный тем, как это прозвучало — невинно и в то же время с подтекстом.

— Не смей ко мне прикасаться — прошипела Николь, оскалившись, как дикая кошка. Такой она нравилась ему больше всего, — Даже не подходи!

— Без проблем, — поднял руки Илай. — Расслабься, моя кошечка, — И, хитро улыбнувшись, прибавил: - Хотя, если мне опять потребуется искусственное дыхание, я теперь знаю, к кому обращаться.

— Да, я спасла тебе жизнь, — процедила Николь, — Но вовсе не из теплых чувств. Без тебя мне отсюда не выбраться. Но имей в виду: одно неверное движение, и я перережу тебе глотку.

Фантазм сделал еще шажок. Илай снова велел ему сидеть тихо.

—  Ладно, — проронил он. — Будем считать, что у нас перемирие — до тех пор, пока мы отсюда не выберемся.

— А потом?

— А потом — как срастется. Мы с тобой когда-то так говаривали, помнишь?

Николь усмехнулась.

— Нет, Илай. Это не мое выражение. И не твое. А вот твой папочка  — тот да, вечно корчит из себя крутого перца.

Николь отбросила волосы за спину. Илай едва удержался, чтобы не сгрести ее в охапку. Ему всегда нравились девчонки постервознее и поязыкастей.

— Он и есть крутой перец, — огрызнулся колдун.

— Знаешь, мне глубоко плевать, кто он.

Выглядела она восхитительно — в длинном платье из шуршащего шелка и черного кружева, с серебряным шитьем на низко вырезанном лифе и длинными рукавами, из которых выглядывали только пальцы. Впрочем, оно и понятно: даже сидя в камере смертников, Николь оставалась женой Мура — до тех пор, пока не превратится в покойную жену Мура. Темные кудри — Илай отметил, что они отросли, — были приподняты у висков, а сзади спадали блестящей волной.

Илай на мгновение представил, что она пережила тогда, с Джеймсом. Кое-какие подробности он знал от новобрачного — Илай вспомнил, как задыхался от ревности и злости, слушая его похвальбу, — однако до сегодняшнего дня он как-то не задумывался: самой Николь, каково ей-то пришлось?

Фантазм издал странный скрежещущий звук, голове Илая мелькнула идиотская мысль: а вдруг он попал в один из эпизодов «Скуби-Ду» и сейчас выяснится, что Фантазм — пресловутый человек в костюме? Но тут в кеды и без того промокшие, полилась мутная ледяная вола, и это его отрезвило.

— А где мы, собственно, находимся? Кроме шуток?

— На уровне моря, — сообщила Николь. — С тех пор как твой птиц принес нас в эту пещеру, вода все прибывает — по-моему, начался прилив

— И за нами по-прежнему охотятся?

— Естественно, — фыркнула Николь. — Тут и парочка каких-то болванов из глины...

— Големов, — подсказал Илай.

— ...и демоны, и склизкие монстры. Полный комплект. Твой пернатый приятель сумел от них оторваться, а я как могла, замаскировала вход в пещеру. Но надолго ли это их задержит — не знаю. Да, я пустила в дело твой плащ-невидимку. Хороший плащик, — похвалила Николь.