Лав Кэти - Клыки и воспоминания
Рис пропал.
Хотя нет, пропал он раньше, а теперь нашел себя. Он не понимал, где находится, но это уже не имело значения. Здесь, в объятиях Джейн, он чувствовал себя, как в убежище — живым и цельным, надежно укрытым от мрака и тьмы.
Ее язык робко, мимолетным движением, очертил линию его сомкнутых губ, умоляя дать ей попробовать его на вкус.
Рис застонал. Боже, она такая сладкая, что это может запросто убить его. Смерть… Может, это и чувствуешь, когда умираешь и попадаешь прямо на небеса?
Да, Джейн была его раем, и Рис был близок к нему как никогда.
Он обхватил ладонями ее лицо, чтобы удержать, хотя Джейн вовсе не пыталась отстраниться.
Их губы продолжали ласкать друг друга — бархат против бархата; дыхание — горячее и влажное — смешалось; языки сплелись в быстром обжигающем танце.
Они стояли совершенно неподвижно, даже руки оставались на месте, словно оба не хотели, чтобы хоть что-то мешало совершенству этого поцелуя.
Рис понимал, что лифт уже давно, дернувшись, остановился, но никак не мог заставить себя отпустить Джейн. Словно боялся, что, едва он сделает это, все закончится, и она исчезнет.
Наконец Джейн оборвала поцелуй и, полуприкрыв от желания глаза, взглянула на Риса.
— О Боже.
Он улыбнулся.
— Постараюсь сделать все, чтобы сегодня ночью еще не раз услышать эти слова.
Он провел пальцем по пухлой нижней губе, по крошечной ранке от укуса, которую оставил раньше, отпустил Джейн и повернулся, чтобы открыть лифт.
Когда Рис взял девушку за руку, маленькие тонкие пальцы переплелись с его.
Они направились прямиком в сторону спален.
Оказавшись возле своей комнаты, Рис остановился и развернулся лицом к Джейн.
— Ты точно уверена?
Он должен был спросить еще раз, потому что если она скажет «да», он больше никогда ее не отпустит.
Она кивнула, и это решительное движение головой не имело ничего общего с тем неопределенным покачиванием, которое он видел прежде.
Грудь затопило облегчение, и Рис распахнул дверь, пропуская Джейн вперед.
Едва оказавшись внутри, она нерешительно замерла, стоя спиной к нему и словно не зная, что же делать дальше. Он подошел к ней сзади и обхватил руками за талию, хотя бесформенная куртка не позволяла точно определить, за что именно он обнимает Джейн.
— Давай-ка избавимся от этого, — пробормотал он и дернул за молнию. Куртка расстегнулась, Рис стянул с плеч Джейн пуховую броню и бросил на стул в углу. Затем он снял свое пальто и швырнул его рядом.
Руки вернулись на ее талию, но лишь обнаружили, что свитер, надетый под пуховик, столь же громоздкий и так же скрывает ее фигурку. Просунув руки под толстый трикотаж, Рис почувствовал тепло ее тела сквозь тонкую хлопковую рубашку под свитером.
— Хорошо, что мы не играем в покер на раздевание, — прошептал он, наклоняясь, чтобы уткнуться носом ей в шею.
Она откинула голову, давая ему большую свободу действий.
— Почему? — Ее голос был растерянным и прерывистым, потому что в этот момент Рис принялся целовать шелковистую кожу чуть ниже подбородка.
— Нам пришлось бы играть всю ночь до самого рассвета, чтобы избавить тебя от всех этих одежек. — Он дернул за рубашку под свитером.
— О. Да, — выдохнула Джейн, когда Рис вновь лизнул ее шею. — Никакого покера на раздевание.
Он улыбнулся, прижимаясь губами к ее коже, вдыхая этот замечательный цветочный теплый аромат.
Руки под свитером заскользили по животу, по шелестящему гладкому хлопку. Впрочем, не такому гладкому, как кожа, что скрывалась под ним. Ладони замерли, добравшись до ее груди.
— Может, стоить снять и свитер?
— Да. — Ее голос дрожал от желания.
Рис медленно провел пальцами по ее бокам, чувствуя тонкие выступающие ребра. Когда он добрался до подмышек, Джейн, хихикнув, дернулась, но с готовностью подняла руки, чтобы Рис мог снять с нее свитер, который секундой позже присоединился к куртке.
Ладони вновь вернулись на талию, и Рис развернул Джейн лицом к себе. Она взглянула на него, в глазах светилось нетерпение.
Он поцеловал ее, обещая исполнить все желания, а затем, выпрямившись, принялся неторопливо расстегивать маленькие белые пуговицы рубашки. Воздух словно звенел от предвкушения, нарастающего по мере того, как с каждым движением Риса обнажалось все больше молочно-белой кожи.
Наконец рубашка распахнулась, демонстрируя бледно-желтое, словно солнечный лучик, кружево, прикрывавшее грудь Джейн.
Рис обхватил ее дрожащими руками. На ощупь ее кожа тоже была словно солнце, золотым теплом согревающее его пальцы. Джейн вновь шумно выдохнула и прижалась к его ладоням, позволяя ему делать все, что он захочет. Он погладил соски большими пальцами, и они тут же, затвердев, отозвались на его прикосновения.
Продолжая подразнивать грудь, Рис прижался губами к шее Джейн, и его поцелуи стали опускаться все ниже, пока он не добрался до одной из напряженных вершинок, рвущихся из-под завесы солнечных лучей.
Он втянул бусинку соска в рот, облизывая, упиваясь теплом Джейн и вызывая дрожь во всем ее теле. Она вцепилась в его плечи, пытаясь удержаться на ногах. Его рот скользнул по ложбинке между грудей, перебираясь к другому холмику. Зубы слегка прихватили шелковистую плоть, и руки Джейн запутались в волосах Риса, притягивая его еще ближе. Умоляя о большем.
Он послушался, обхватывая губами, а затем нежно прикусывая второй сосок.
Джейн застонала.
— Рис, — прошептала она, в голосе прозвучали одновременно и требование, и просьба.
Подняв голову, он заглянул в ее затянутые страстью глаза, зная, что, должно быть, выглядит так же. Он хотел, чтобы она была полностью раздета. Чтобы он мог касаться ее. Чтобы мог пробовать ее на вкус.
Рис спустил с плеч Джейн рубашку, обнажая ее до пояса; остались лишь солнечные лучики на груди. Руки переместились к пуговице на ее брюках и, задевая теплый живот, стали с ней сражаться. Затем, опустившись перед Джейн на колени, он стянул штаны до лодыжек. Уперевшись ладонями ему в плечи, она переступила с ноги на ногу, сбрасывая ботинки и избавляясь от брюк.
Рис поднял голову, и его глаза оказались как раз на уровне кружевного треугольника точно такого же лимонного цвета, что и бюстгальтер. Еще один проблеск солнца.
Он прильнул губами к ее животу, чуть ниже пупка.
От волны желания у Джейн подогнулись колени, и она впилась пальцами в крепкие плечи Риса. Его губы были невероятно горячими, дыхание опаляло кожу. Затем язык, шершавый и влажный, медленно пробежался по краю трусиков.
Она застонала, стискивая Риса еще сильнее. Он улыбнулся, по-прежнему не отрывая губ от ее кожи.
