Подлец высшей академии - Виктория Миллс
Белые пуговицы разлетелись в разные стороны и в следующую секунду он вошел в меня так глубоко, что я задохнулась, вонзив ногти в его мускулистые плечи.
— Черт, мне так хорошо внутри тебя! — страстно выдохнул он, застыв в одном положении, и у меня закружилась голова.
Он еще какое-то время не двигался, закрыв глаза от наслаждения, а когда открыл, в них вспыхнуло настоящее пламя.
Я приоткрыла губы от удивления, восторженно наблюдая, как мана отражается в самих зрачках, передавая всю силу и страсть этого мужчины.
Он великолепен!
Стоило этой мысли промелькнуть в моем сознанье, как Мейз тут же начал двигаться, вбиваясь в меня размеренными, глубокими толчками, от которых меня припечатывало к подушке.
Время будто остановилось. Мир вокруг исчез, забрав с собой проблемы.
Габриэль не сдерживался, не сводил с меня пылающих глаз. Он входил в меня на всю длину, растягивал изнутри, доставал до самого естества…
Это было нечто безумное, прекрасное.
Оргазм за оргазмом дарил чувство эйфории, не позволяя очнуться. И когда казалось, что сил больше не осталось, Габриэль кончил в меня, позволив ощутить это приятное чувство внутри.
Он устало повалился вперед, уткнувшись лбом в подушку рядом со мной, и я мимолетно провела ладонями по его спине, почувствовав под пальцами затянувшиеся шрамы.
Реальность вернулась, принося с собой боль и переживания.
— Ты получил эти шрамы не в клетке… — вдруг произнесла я, и мой подлец поднял голову, проницательно заглядывая в мои глаза. — Ты получил их, когда закрывал собой брата во время казни.
Я отчетливо помнила этот момент из его воспоминаний, и нервный ком застрял в горле.
Когда мой отец велел казнить Константина Мейза и его жену за измену, их показательно сожгли на площади на глазах детей и всего высшего света. Себастьян сильно плакал, пока Габриэль держал его за руку и неотрывно смотрел на то, как горит плоть их родителей, мечтая отомстить. В какой-то момент Себастьян вырвался и в порыве злости бросился на императора, за что страж наказал его кнутом. Он успел сделать несколько ударов, прежде чем Габриэль накрыл его собой и стерпел наказание за брата.
Тот день навсегда изменил двух мальчишек.
— Он невероятно много значит для тебя, — тихо прошептала я, коснувшись его лица дрожащей рукой.
— Как и ты, — ответил он, блаженно закрыв глаза.
Я не могу позволить ему выбирать…
Он и так слишком много страдал из-за моей семьи.
Сердце болезненно сжалось, и я нежно поцеловала его в губы, ощущая, как по щеке стекает слеза.
Я должна сделать все, чтобы этого не произошло!
28.
Время пролетело так быстро, что я не успела насладиться драгоценными минутами, проведенными вместе.
И, наверное, уже не успею никогда.
— Мисс Грейман, вы случайно не опаздываете на лекцию? — насмешливо уточнил ректор, застегивая рукава рубашки, пока я сидела на постели, засмотревшись на него.
Габриэль стоял у окна и как всегда выглядел великолепно.
Черные брюки выгодно подчеркивали его стройные бедра, приковывая взгляд к расстёгнутой ширинке и ремню, которые он не успел застегнуть, белая приталенная рубашка идеально сидела на широких плечах, а распущенные каштановые волосы придавали его виду легкую непринужденность, что мне так редко доводилось видеть.
— Вы правы, профессор… — опомнилась я, и едва успела подняться с постели, как сильные руки тут же обхватили меня за талию и прижали к себе.
— Я не люблю, когда меня так называют, — хрипло произнес он на ухо, и по спине пробежали мурашки. — Но с твоих губ это звучит сексуально.
Он осторожно убрал прядь волос в сторону, и его губы нежно коснулись моей шеи.
Боги, только бы не передумать.
— Кажется, еще немного и мы оба опоздаем, — томно прошептала в ответ, и мужчина иронично усмехнулся.
— У нас будет время это обсудить, — многозначительно произнес он, и неохотно отстранился. — Чистые вещи лежат на кресле. После лекций жду тебя в этой комнате, теперь ты будешь жить здесь.
Спорить было бессмысленно.
Я нервно сжала пальцы, стараясь не выдать свое волнение.
Умение, благодаря которому я скрывала эмоции на протяжении всей своей жизни, стало подводить. С каждой секундой становилось все труднее дышать.
Габриэль накинул на плечи строгое пальто и остановился всего в нескольких сантиметрах от меня, отчего сердце замерло в груди.
— На лекциях тебе ничего не грозит, — убедительно произнес он, слегка нахмурившись, и его рука невесомо коснулась моей щеки.
Вот только лекции меня не волновали абсолютно, поскольку я не собиралась на них идти.
Мне нужно было вернуться в свою комнату.
— Я знаю, — честно ответила, заглядывая в карие с янтарными вкраплениями глаза, которые никогда не забуду.
Мейз улыбнулся краешком губ, а затем молча вышел из комнаты, оставив меня одну.
Я шумно выдохнула, разжав потные ладони, и посмотрела в сторону кресла, на котором лежали мои вещи.
Решиться было сложно. Но так было нужно.
С самого первого дня я испытывала странное влечение к этому мужчине, невзирая на ненависть между нами, и с каждым новым днем оно лишь усиливалось, становясь все безумнее. Это пугало, сбивало с толку, заставляло испытывать чувство вины, пока все не переросло в нечто более серьезное…
Я должна была снова сбежать, чтобы не подвергнуть его выбору и той боли, которую едва смогла пережить сама.
Он не должен лишиться брата. Только не из-за меня.
Я подошла к креслу и стала быстро одеваться, застегивая дрожащими пальцами пуговицы на блузке с гербом академии.
До начала занятий оставалось примерно двадцать минут, за это время я должна была дойти до своего корпуса и исчезнуть. Жаль, что я так и не успела обучиться портальному перемещению.
Надев на себя шерстяную кофту, от которой больше не пахло кровью и грязью, я вышла из покоев ректора и быстро спустилась по пустой лестнице главного здания, выскочив на улицу.
Никто из встретившихся на пути учеников не обратил на меня внимания, и я с легкостью добралась до своей комнаты. Все шло хорошо, пока я не открыла дверь и не застыла на пороге.
Собственная спальня встретила меня леденящим холодом и тишиной. Мой свитер, служивший лежанкой для лисенка, небрежно валялся у камина, окно было открыто нараспашку, впустив внутрь осенний ветер, а миска с едой оказалась перевернута.
Что здесь произошло?
— Малыш? — обеспокоенно позвала я, но питомец не откликался. — Малыш?!
Плохое предчувствие закралось внутри, и я выпустила поток маны, концентрируясь на вибрациях воздуха.
Его нигде нет. Он пропал.
Так. Спокойно.
