Свадебный переполох для графа Вракулы (СИ) - Коуст Дора
Миг, позабуду весь мир, утопая в слезах!
Грусть так засела в твоих блестящих глазах!
Пой! Скоро нам с тобой расставаться пора!
Струн, задевает цыганка, касаясь едва…
(Песня из книги Доры Коуст “Академия Равенства. Тьма”, август 2017 г. Пунктуация сохранена)
Мое сердце сжималось против воли. Ревность, которой не должно существовать априори, душила, вынуждая злиться. Я, словно съехавшая с катушек жена, наблюдала за графом издалека, любуясь точеными чертами лица в бликах костра, его мягкой соблазнительной улыбкой, его опьяняющим дьявольским взглядом.
Я не хотела его ревновать, не собиралась к нему привязываться, а теперь изо всех сил старалась вырвать его из своего сердца.
О, если бы это было так легко.
– Судьба он твоя, – обронила старая цыганка, которую я даже не заметила в темени цветастого шатра. – Не убежишь от него, не скроешься. Такие, как он, своего никогда не упустят.
– Бабушка, шли бы вы по своим делам, – то ли расстроилась, то ли разозлилась я, придавливаемая собственными чувствами. – Идите из аристократов монетки вытягивайте.
– А что мне монетка? Сегодня звенит, а завтра нет, – усмехнулась старуха, выбираясь на свет. По мере того, как она выходила из шатра, голос ее менялся, становился моложе, ярче, звонче. Передо мной предстала настоящая красавица, приложившая ладонь к моим ключицам. – Самое главное – здесь. Других ты можешь обмануть, себя – никогда.
Слова женщины лишь усилили то зерно сомнений, что уже поселилось во мне. Я не верила ее предсказаниям, в принципе не верила в судьбу, полагаясь только на себя, но что-то внутри меня скребло мою душу. Что-то вынуждало сердце сжиматься при виде Алдиса. Тяжесть оседала камнем в груди.
Хоть иди и топись в реку к русалке!
Но это было вечером – всего лишь небольшая слабость, а утром я делилась с графством своим энтузиазмом, намеренно избегая мужчины. Только встретиться нам все же пришлось – на постаменте у центрального столба.
– Я рада видеть вас этим славным утром, – обратилась я к толпе, лучась широкой улыбкой. – Уверена, в пятый и предпоследний этап отбора попали только самые достойные из невест. Спешу сообщить вам, что следующий конкурс пройдет уже этим вечером, а потому на подготовку у вас осталось не так много времени. Каждая из вас продемонстрирует нам свои таланты прямо на этом постаменте. Это может быть песня, игра на музыкальном инструменте или что-то другое. Победительниц определит количество заработанных монет, то есть решать вашу судьбу будем не только мы, но и горожане. Желаю всем прекрасного дня.
С этими словами я спешно спустилась с постамента, намереваясь прогуляться до парка и затеряться в нем, но де Браус и не думал от меня отставать. Его голос нагнал меня буквально через несколько шагов.
– Что-то я не помню, чтобы в этом конкурсе были задействованы деньги.
– Вы не помните, потому что изначально мы собирались определять лучших из лучших честно, но какая уж честность в нашем положении? Щедрые родители обязательно закинут монеты в корзины своим дочерям да и горожан подговорят. Правда, они еще не знают, что эти деньги уйдут на благотворительность – на открытие новой школы взамен старой в городе. Об этом я объявлю после завершения конкурса, – проговорила я, не оборачиваясь.
От центрального постамента до парка вела прямая дорога, выложенная брусчаткой. Брусчаткой же были выложены и многочисленные тропинки для прогулок.
– У нас никогда не было школы, – напомнил мне вампир то, о чем я, в принципе, не забывала.
– Но они-то этого не знают, – коварно улыбнулась я. – Пусть не думают, что у нас тут люд безграмотный. О Всевышний! Какая красота!
У меня так и не получилось побывать в парке после его открытия, так что я восполняла это упущение прямо сейчас. Ранним утром здесь еще никого не было, а потому вокруг безраздельно правила умиротворяющая тишина.
Большой изящный фонтан с каменной русалкой на вершине, деревянные беседки, увитые цветущим плющом. Чуть в отдалении находилось небольшое озеро, созданное Марьей. В нем мирно плавали лебеди, которых нам приволок торговец незнамо откуда, да еще и продал втридорога, словно они золотыми были.
Но, черт возьми, как же хорошо птицы вписывались сюда! И как же одуряюще сладко здесь пахло цветами. Они были выращены при помощи магии, но нисколько не уступали своим обычным собратьям.
– А вы знали, что лебеди умирают вдвоем? – спросила я у своего молчаливого спутника. – Есть такое поверье, что если один лебедь погибает, то его пара уходит вслед за ним. Они не представляют, как это – жить друг без друга.
– Я понимаю их, – неожиданно на полном серьезе произнес Алдис. – Я тоже не смог бы жить, если бы та, кого я люблю, умерла.
– Де Браус, вы же бессмертный, – напомнила я ему.
– Даже бессмертного можно убить, если знать как.
– Вы куда? – озадачилась я, наблюдая за тем, как мужчина уходит.
Остановившись, он вернулся ко мне и вдруг взял меня за руку. Теплые губы коснулись моего запястья, вынуждая вздрогнуть.
– У меня есть некоторые дела. Встретимся вечером.
И ушел, гад такой, заинтриговав по самое не могу. Я аж рот открыла от недоумения. Это что у нас за дела такие? Я-то почему о них не знаю?
Но как бы я ни допытывалась до прислуги и своего счетовода, никто ничего не знал. До самого вечера я не могла ни работать, ни думать о чем-либо другом. Так и слонялась бесцельно по замку, пока в кабинете графа меня дожидались отчеты о продажах, закупках и нашей прибыли.
Но в замок Алдис так и не явился. Он пришел прямо к началу конкурса сразу на площадь.
– И? Кто у нас лидирует? – полюбопытствовал он, останавливаясь от меня в опасной близости – прямо у меня за спиной.
– Да пока никто, но уважаемый маркиз – господин Вартскас, отец Нирады – подкупил примерно треть города. Остальные до таких масштабов не расщедрились. Прошу прощения, мне нужно начинать.
Поднявшись на пустующий сейчас постамент, я заглянула за ширмы, установленные за ним. Одни невесты явно нервничали перед предстоящими выступлениями, а другие были слишком уверены в себе. Я относилась к первым – нервничала, потому что переживала, чтобы собранных денег хватило на строительство школы. Я даже на дощечку в таком случае расщедрюсь с именами благотворителей.
Толкнув приветственную речь, я попросила вынести корзины. Их поставили перед постаментом, чтобы зрители могли легко кидать в них монеты. Одна корзина – одна невеста. Только после этого я объявила первое выступление и почти сразу пожалела, что у нас конкурс талантов. На сцену вышла Нирада.
– Я буду петь песню о любви, – объявила она нежным голоском, поправляя облако кружев, в котором тонула. Музыканты взялись за инструменты, выдавая мягкую скользящую мелодию. – Выыы-йду уууу-тром наааа балкон, поооосчитааааю роооозы. Тыыы подариииил духоооов флакон, а яяяя люблююююю мимоооооозы. Тыыы принеееес мне шоколааааад, а яяяя люблююю конфееееты. Нууу за чтооооо, за чтоооо же мне, гооооре-то все ээээто.
Я стояла, полностью парализованная чужим пением. Глаз нервно дергался, уши сворачивались в трубочки, но прекратить этот ужас я никак не могла. Не хотелось обидеть самую богатую невесту, а главное – ее отца, который радостно хлопал в ладоши и улыбался во все тридцать два зуба.
Видимо, мужчина давно и безнадежно оглох. В отличие от нас всех, к сожалению.
– Можно я ее сожру? – спросил Алдис, прячась у меня за спиной.
– Только после свадьбы! – провозгласила я, чем заставила вампира поморщиться.
Впрочем, морщились мы с ним вместе еще как минимум несколько раз. Самые богатые и родовитые невесты особыми талантами не отличались, но их родители своих чад считали непризнанными гениями.
Сосредоточившись на корзинах, в которые летело золото, я кое-как перетерпела все выступления. Последней с совершенно неприличным стихотворением выступала герцогиня Дегольская. Опершись на свою клюку, бабуля задорно читала частушки.
