Меня зовут Алика, и я – Темная Ведьма (СИ) - Александра Дроздова
– Тебе не о чем переживать. Мы в полной безопасности, пока не вредим Лесу и его жителям. И поверь мне, Харн в состоянии позаботиться о себе. За него можешь не волноваться.
– Так-то оно так, – еле слышно проговорила я, обеспокоенно вздохнув.
– Отдыхай. Дорога вымотала тебя, а с новыми силами и вернется равновесие. А я немного помогу. – попытался успокоить меня Лияр.
Вместе с этими словами его ладонь засветилась теплым и нежным светом, и этой же рукой он провел по моей голове, еле уловимое тепло пробежалось от макушки до самых пальчиков на ногах, облегчая мое состояние и вызывая сонливость. Успокоил.
Я криво улыбнулась командиру и, прошептав слова благодарности, скрылась в выращенном жителями Вечного Леса хижине, где на ворованном матрасе уже уютно устроилась Соня. Я успела его бросить в наше ночное убежище до того, как установила защитный слой из темной силы.
Лучше бы Лияр позволил попробовать разобраться со своим здоровьем, а не конвоировал мою палочку себе. Я уместилась рядом с доченькой, приобняла и изо всех сил пыталась уснуть. Под конец моих мучений я все же провалилась в глубокий, но муторный сон.
…Харн…
…В сумерках посреди степной равнины двое всадников на лошадях с галопа перешли на рысь, а затем и вовсе остановились совсем недалеко от горного утеса, где гнездилась стая омо. После недлительного ожидания они, сделав шаг, в раз исчезли. Единственный свидетель, скрытый ото всех «слезами василиска», успел воспользоваться (очень даже ожидаемой) удачей и проскочил вслед за двумя наездниками…
…Мелина…
…Ее глаза в ночной темени горели, как две свечи от перевозбуждения. Она сменила Гиура, настала ее очередь позволить сослуживцам отдохнуть. Присев у еле тлеющего костра, она затихла, тщательно прислушиваясь к дыханию Лияра и Гиура.
Сегодня должно свершиться правосудие от ее рук, если уж у мужчин не хватало на это воли и веры в Пресветлого. Под блеском золотой маски пряталась довольная и безумная улыбка.
Когда неровное дыхание Гиура превратилось в равномерное еле слышное сопение, Мелина очень медленно поднялась на стройные ноги и направилась к древесному шатру, где спали ненавистное ей порождение темного дара и ее отпрыск.
Ослепленная своим триумфом женщина с чарующей белой косой не заметила, как ветки качались без ветра и как среди них ярко сверкали зеленые глаза, преследуя подозрительную дозорную.
Бесшумно Мелина прокралась внутрь лесного прибежища и замерла, прислушиваясь. Желтые глаза в ночной тьме излучали злорадство и предвкушение, совершенно неуместное наслаждение и капельку помешательства. Долгим и растянутым движением Мелина достала кинжал, который всегда покоился за поясом.
Совершив несколько шагов вперед, она очутилась у лежанки. На ней открыто и беззащитно лежала темная на спине, подложив одну руку под голову, другой рукой она обнимала девочку, та свернулась клубком у самого бока матери.
Мелину ничуть не растрогала представшая картина, она незамедлительно замахнулась и нанесла удар прямо в сердце женщине, которая до сих пор несправедливо топтала землю, а не гнила в ней.
Только кинжал коснулся груди коснулся, как несостоявшаяся жертва мгновенно покрылась черной змеиной чешуей, сотканной из самой темной ночи. Мелина встретила небывалое по силе сопротивление, хотя, казалось, лезвие должно было войти в податливую плоть словно в масло. Оружие будто бы врезалось в гранитную плиту и не сдвинулось глубже ни на миллиметр, даже кожу не оцарапало.
Алика, секунду назад приговоренная к смерти, неожиданно открыла свои глаза.
– Темное порождение, даже умереть не можешь, как все… – запальчиво произнесла светлая.
Тогда Мелина схватила Алику за волосы, хоть та и сопротивлялась, изо всех сил брыкалась и вырывалась. Но темная ведьма не шла ни в какое сравнение с опытным воином – служителем ордена. Змееподобные волосы оплетали и сдавливали руки и шею, метались перед глазами и пытались пробраться под золотую маску. Темный дар рвался из груди, пытаясь помочь своему носителю и без проводника, но пока безрезультатно.
Мелина сочла, что сила дара сосредоточена именно в волосах. Одним взмахом руки она отсекла длинные волосы темному, покрытому черной чешуей, «чудовищу», раз убить одним ударом у нее не получилось. Раздался душераздирающий детский крик. Это была последняя капля, темный дар прорвался на волю.
Вокруг резко потемнело. Глаза Алики заволокло абсолютной непроницаемой черной глубиной. Совместно с черной чешуей и зловещим выражением лица, темная одаренная выглядела обещающе смертельно.
Мелина испытала настоящий страх, да такой мощи, что ее колени дрогнули от внезапной слабости. Последний раз она чувствовала такой всепоглощающий испуг в далеком прошлом. Но сдаваться самая точная из боевой четверки не собиралась. Замах и повторная попытка нанести урон, но что-то не дало совершить маневр.
Непредвиденным препятствием служили выросшие в секунды ветки из живого дома. Они скоро и слаженно спеленали и «чудовище», и ее саму, Мелина и моргнуть не успела, как оказалась связанной.
Внутри постройки для гостей стало подозрительно тесно из-за зашедших фигур в маскирующих плащах. Но Мелину больше напрягала «гадюка», нежели три фигуры. Черная змееподобная колдунья прожигала ее непроглядными безднами глаз, а на неестественном, покрытом чешуе лице, застыла улыбка, и была она не хуже командирской…
…Алика…
…Я проснулась от удара, который должен был проткнуть грудную клетку и нанизать меня словно бабочку на иголку. Но защита так вовремя установленная спасла мне жизнь. Я не успела что-либо предпринять, как сумасшедшая светлая ухватила меня за волосы и потащила. Я наравне с беснующимися волосами сопротивлялась и пыталась отцепить ее руки, но безуспешно.
В груди болезненно пылало, и нечто темное стремилось на свободу, сбивая с толку. Мелине, несмотря на все мои ухищрения, все равно удалось отсечь моих «змеек» одним движением острого лезвия ножа. Пряди медленно и безжизненно опали.
И тут раздался испуганный крик моей дочери – отчаянный крик маленького ребенка, и все перевернулось…
Сознание застлала непроглядная разъяренная тьма. Мой темный дар взял верх над разумом. Когда самое дорогое и любимое, что есть у темной ведьмы, трясется в страхе и заходится в нервном обреченном плаче, больше не существовало никакого милосердия. Было только непреложная жажда уничтожить источник ужаса и защитить
