Подлунная Роза - Алёна Дмитриевна Реброва
Мы с Эдвином переглянулись, и я кивнула. Похоже, мы нашли, кого искали.
– Мое имя Эдвин, а это моя жена Одри, – проговорил он. – В последнее время мы путешествуем, собирая рассказы магов, владеющих нетрадиционными техниками. Похоже, Тью, что вы один из тех, кто был бы нам интересен.
– Ох, вы об этом? – он польщенно отмахнулся пухлой ладонью, вокруг которой собралось мутное вязкое марево. – Приятно, что вы заметили! Это моя собственная техника, я придумал ее, когда был еще юношей и по глупости угодил в болото…
Мы просидели в таверне до глубокой ночи, Эдвин расспрашивал Тью, а я записывала, участвуя в разговоре лишь изредка. Позже толстяк пригласил нас в свое поместье, где мы провели еще месяц, слушая его рассказы и делясь тем, что собрали за годы странствий. На прощание мы обменялись амулетами вызова, и тогда мы с Эдвином, наконец, отправились домой: Артес был последним местом на нашем маршруте.
Я не могла поверить в то, что после нескольких лет мы наконец вернемся в наш тихий лесной домик. Пьянящий еловый запах, мое любимое лебединое озеро… все это уже давно казалось лишь нежным детским сном.
Во время путешествий мы собрали целый фолиант беспорядочных записей – мы сохраняли все, что нам рассказывали колдуны, изучавшие стихии, как Тью, иллюзионисты, медики, маги, исследовавшие природу колдовства, и те, кто положил жизнь на совершенствование боевых техник. Нам предстояло привести в порядок все то, что мы собрали, и на это должны были уйти месяцы кропотливой работы за письменным столом. Кому-то это показалось бы скучным, но после долгих путешествий я с нетерпением ждала, когда смогу вдоволь отсидеться на одном месте.
В седло я почти взлетела, пальцы сами застегивали десятки ремешков. Встряхнувшись, разминая крылья, Эдвин прыгнул вверх, я чувствовала каждое движение, которое он собирался сделать, и скользила по воздуху вместе с ним, изгибаясь и привставая, когда было нужно. Наконец он набрал высоту и перешел в парение, а я откинулась на спинку кресла и, нацепив на глаза очки в маске на резинке – я назвала свое изобретение наглазниками, – принялась читать сборник рецептов южных колдунов, который Тью подарил мне на прощание.
Спустя несколько дней желтые пустыни под нами обратились в степи, а те постепенно стали переходить в пышные леса. Я наконец-то видела знакомые реки и озера и без труда могла называть города, над которыми мы пролетали. После путешествия не было ничего трогательнее, чем снова увидеть знакомую с детства красную черепицу Подлунных городов…
Оказавшись дома, за рукописи мы даже не сели, мы с Эдвином вовсю наслаждались возвращением в родные края. Остаток лета мы занимались хозяйством, восстанавливали домик, охотились, купались в озере, иногда выбирались в соседние деревни за едой и вещами, а по вечерам лениво играли в карты и кости, сотни вариаций которых мы собирали в путешествиях с не меньшим азартом, чем колдовские техники. Мы были отрезаны от всего мира, которого наглотались с избытком, и долго не могли насытиться уединением.
– Надо, наверное, проведать Томаса, – предложила я как-то вечером, когда мы лежали на шкурах у камина. – Без нас он, должно быть, уже загнулся от скуки…
Эдвин, лежавший на животе, уперев подбородок в сложенные ладони, пожал плечами, что можно было расценивать как согласие.
В последний раз он видел брата спустя два месяца после нашего отъезда из дворца, а это было около пяти лет назад. Довольно давно, если подумать. С тех пор мы общались через птиц-гонцов Эдвина, от Томаса приходили весьма скомканные послания, вроде «Все хорошо, на обед ел перепелов, вчера подковали лошадь» и дальше в таком духе. Иногда он сообщал приятные вести о делах в государстве, но в последних письмах перестал говорить и о них, ограничиваясь здоровьем и погодой.
Словом, существование Томаса после всех наших приключений казалось совершенно пресным, и мы, не признаваясь себе в этом, избегали дня, когда придется навестить его. Возможно, от того, что чувствовали вину перед ним – в конце концов, мы умчались навстречу приключениям, взвалив на него весь груз ответственности. Мы могли бы заглянуть к нему вместо того, чтобы засыпать его целыми свитками с рассказами о наших странствиях… он мог бы писать нам побольше… вряд ли прошедшие годы изменили наши отношения после всего, что мы пережили вместе. Но я все равно чувствовала, насколько далеки наши жизни друг от друга, и, так же как и Эдвин, не знала, чего ждать от встречи с Томасом.
Так или иначе дальше оттягивать было нельзя. Выбрав день, мы надели лучшее, что у нас имелось, собрали все сувениры, которые могли вручить Томасу в качестве подарков, и отправились во дворец.
Возвращение в отчий дом отзывалось во мне странными чувствами. Боль, от которой раньше душа рвалась на части, все еще дремала на задворках сознания, но я старалась затолкать ее подальше, убеждала себя, что нужно радоваться встрече с Томасом, а не вспоминать о былом. Я твердила это себе всю дорогу через лес, но с каждым шагом в груди становилось все тяжелее. Прошло столько времени, я стала другим человеком, а за дворцовыми стенами хранилось прошлое, к которому я не хотела возвращаться.
Когда мы наконец вышли из полей, я удивилась тому, как сильно изменился многовековой замок за каких-то пять лет. Все казалось другим: новые ворота, плющ обвил стену там, где его никогда не было, отвалился флюгер на одной из восточных башен, а на другой, наоборот, появился. Где-то заменили крышу, где-то построили лестницу, по-другому разбили сад…
Люди, встречавшиеся нам по пути от ворот к дворцу, узнавали меня, но не все их воспоминания были добрыми. Они избегали смотреть мне в глаза, а на мои приветствия не отвечали, делая вид, что не слышат. Нам разве что не преграждали дорогу, лишь пара новых слуг строго поинтересовалась, кто мы такие, а как только услышали имена, поспешили убраться подальше. Теплый прием, ничего не скажешь.
Только Нэна, старая добрая Нэна встретила нас с радостью. Мы наткнулись на
