Я – главная злодейка на Сумеречном Отборе? (СИ) - Хайд Хелена
— Вот, выпейте, это успокоительное, — проговорила женщина, давая мне в руки стакан с каким-то отваром, крепко пахнущим травами. — У вас был сильный стресс, но никаких травм вы не получили. Его величество вовремя вмешался.
Через несколько минут ко мне подошел доктор, который, осмотрев и магически просканировав меня, подтвердил, что я в полном порядке. Поймав себя на том, что лежу здесь в больничной сорочке, я прихватила свои лежавшие на стуле вещи и ушла за ширму, чтобы переодеться. Когда же вернулась…
То увидела Роберта, сидящего на моей койке.
— Мне доложили, что ты пришла в себя, — вздохнул он и, встав, подошел ко мне.
— Что с остальными? — сглотнула я, прекрасно понимая, что врачи бы не стали давать мне ответа на этот вопрос, так что спрашивать имело смысл лишь у короля лично.
— Лия и Виктория в порядке, — медленно проговорил Роберт… а потом, прежде чем продолжить, взял меня за руку. — Лили погибла. А Зара и Агата… физически живы, но уже никогда не придут в себя.
— Как… — только и сумела пробормотать я, кажется, только благодаря отвару сдерживаясь, чтобы снова не впасть в истерику и не потерять сознание. Голова немного закружилась.
— Пойдем, этот разговор не для сторонних ушей, так что предлагаю продолжить его в моем кабинете, — тихо сказал король. И, крепче сжав мою руку, вывел меня из лазарета.
Вскоре мы, пройдясь по дворцовым коридорам, оказались в уже хорошо знакомом мне кабинете. Мужчина, усадив меня в удобное мягкое кресло, запер дверь и наложил дополнительные заклинания против прослушки. И лишь затем подошел поближе ко мне, сел в кресло напротив и заговорил:
— Вероятно, ты догадалась, что там, в саду, вас атаковали Грехи.
В ответ я кивнула, нервно сглотнув слюну.
— Судя по характеру их атак, София Грейслин была носителем духа Алчности, сила которого — удавка жадности. Накидывая такую на шею своей жертвы, Алчность может регулировать натяжение и даже сделать ее невидимой. Чтобы в течение нескольких дней понемногу затягивать ее энергетически, таким образом, доводя человека до того, что тот удавится, сгорая от неконтролируемой и постепенно нарастающей жадности, а в процессе будет действовать относительно окружающих соответствующим образом. Но также Алчность может затянуть петлю мгновенно, и человек сразу умрет — как это и случилось с Лили.
— А… Зара с Агатой? — прошептала я, не сумев сдержать всхлип.
— Даже не знаю, чья участь страшнее: Лили, которая умерла мгновенно, или их? — покачал головой Роберт. —Они стали жертвами силы греха Обжорства. Который просто… сожрал их души.
— То есть сожрал души? — содрогнулась я.
— Такова сила этого духа, — вздохнул мужчина. — Выпуская из груди своего призрачного голодного волка, он натравливает его на выбранную жертву, и тот сжирает ее душу, оставляя от человека лишь пустую, бездушную телесную оболочку, которая пролежит остаток своей физической жизни в вечной коме, пока тело, наконец, не умрет. Пробудить таких невозможно, потому что пробуждать нечего: все, чем когда-либо была жертва — ее сознание, ее мысли, воспоминания… всего этого больше нет, оно безвозвратно уничтожено. Просто тело, внутри которого пустота. И с этим уже ничего нельзя сделать.
— Получается, Агата и Зара теперь…
— Да, — печально прошептал Роберт. — Я уже отправил посыльных к их семьям. У них, конечно, будет возможность просто… покончить со всем. Позволить телам умереть и почить с миром, дав разрешение на введение внутривенно одного зелья. Но я почти уверен, что они не сделают этого. А просто заберут девушек домой, где те продолжат беспробудно спать, пока тела не состарятся и не умрут. При этом безнадежно надеясь до самой смерти, что чудо все же случится, и однажды они придут в себя.
Не выдержав, я заплакала и, когда Роберт обнял меня, — просто молча, ничего не говоря, спрятала лицо в его рубахе, со всей силы вцепившись в нее пальцами.
— Получается, ты знал, как найти управу на Грехи, — проговорила я через несколько минут. Когда перестала плакать и успокоилась… но все еще прижималась щекой к его груди. — И к тому моменту, как я сообщила тебе о том, что Бартимус хочет повредить гримуар, уже сам прекрасно знал это и обеспечил себе копию.
— Верно, — кивнул мужчина, не выпуская меня из объятий. — Более того, также знал о копии гримуара, которая хранится в столичном особняке рода Кримсон, и незадолго до тех событий лично проник туда, чтобы выкрасть книгу.
— Так вот почему я ее там не нашла, — с горечью ухмыльнулась я. — А та копия в библиотеке…
— Была приманкой с фальшивым текстом, на которую я надеялся поймать приспешников Бартимуса после того, как их собственная копия загадочным образом исчезла.
— Вот почему я видела тебя посреди ночи, с ног до головы забрызганного кровью. Обжорство стал не первым грехом, которого ты убил.
— И даже не вторым, — признался Роберт. — Тогда мне в самом деле пришлось сражаться с одержимой духом Похоти придворной дамой, которая пыталась соблазнить меня, чтобы использовать на мне свою силу. Переспи я с ней — начал бы гнить заживо, начиная с половых органов, и умер бы в период от суток до недели — в зависимости от того, какой у нее был приказ. Но она не смогла повлиять на мое сознание, а я к тому времени уже знал о Грехах и заклинаниях из гримуара Пяти Теней, с помощью которого от них можно защититься. Увы, в отличие от Божественного света леди Эмильтон, который она все еще не может взять под контроль, заклинания из Гримуара не оставляют жизнь носителю, изгоняя из него духа, а убивают его. При этом сам Грех не исчезает, а возвращается в Потусторонье. Но, к счастью, хотя бы не может быть призван повторно. Как нам известно, выполнив ритуал призыва, Бартимус взял в свое распоряжение всю Семерку и не может возвращать их под свой контроль, притягивая из Потусторонья по одному.
— И ты также на самом деле знаешь, кто этот Бартимус такой, верно?
— Верно, — признался Роберт. — Грегор Бартимус — темный маг невиданной силы, живший несколько столетий тому назад. И ты — его прямой потомок.
— Что… Я? Как?! — поперхнулась я.
— В те времена лорд Бартимус, могущественный и влиятельный, заключил союз с родом Кримсон, относительно недавно проигравшим борьбу за престол Карверота, но все еще не терявшим надежду переиграть карты по свежим следам, пока власть рода Амстор не укрепилась. Заключая этот союз, Бартимусы и Кримсоны, в лучших традициях, подкрепили его стратегическим браком: дочь Грегора, Рианна, вышла замуж на наследника рода Кримсон… а свою первую дочь пообещала отдать в жены Королю Теней, тем самым сделав из нее Отмеченную, которая, на правах невесты, имела силы для открытия Двери Хаоса. Девушка получала пригласительную метку и должна была выступить на отборе невест для короля Карверота, в ходе которого начать ритуал, призванный впустить Короля Теней в этот мир, где он бы убил короля из рода Амсторов и, заняв его место, отобрал у него и свою невесту.
— Вот только тогда они не осуществили этого.
— Именно. План по призыву Короля Теней (после которого Бартимус планировал обмануть и забрать себе его силу) провалился: Грегор погиб, а его дух был изгнан в Потусторонье. Ну а метка невесты, обещанной родом Кримсон Королю Теней, переходила из поколения в поколение. Пока не оказалась у девочки, родившейся в то время, когда Грегор Бартимус, окрепнув духовно, нашел способ вырваться из Потусторонья в мир живых, где вселился в своего первого носителя, коих потом несколько раз менял, прежде чем оказаться в теле Гюстава Зенкланда. Тогда-то ритуал освобождения Короля Теней был заново запущен, и когда объявили следующий отбор невест, метка на девушке из рода Кримсон проявилась.
Хм… похоже, в этот момент я поняла, почему же имя Бартимуса казалось мне с самого начала таким знакомым. Если я правильно все припомнила, то… Кажется, где-то в первых главах книги Лия подслушала обрывок разговора как раз короля с уже не помню кем. И именно с его губ сорвалось имя Грегора Бартимуса. Вот только тогда это было совсем мимолетно и совершенно не задержалось в памяти, затерявшись на фоне ярких событий сюжета.
