Душа моя, заткнись! - Ксения Тим
Практически все было блефом, но грозной надо было выглядеть, чтобы убедить ведущего.
— Ничего не могу поделать, — покачал головой не особо заинтересованный диджей. — Магический договор нельзя нарушить, только исполнить.
Вот засада.
— Теперь мы уже возьмемся за ручки? — продолжал настаивать Демид.
— Теперь ты уже решишь замолчать? — парировала я. — Будь добр не провоцируй меня в течение часа и возможно мы не покалечим друг друга.
— Душа моя, чего ты такая взбудораженная? — озадаченно переспросил Демид, подходя все ближе.
— Если ты не забыл — ты испортил мое платье, мои два с половиной золотых отправились на свалку, — сообщить ему все его прегрешения так и хотелось, до зуда на кончиках пальчиков. — И прекрати меня так звать. Меня это бесит! Прекрати таскаться за мной, хватит! Переедь уже в другой дом и оставь меня в покое. И да, я разрываю нашу сделку! Лизе не подходит Ар и она это уже понимает. Твой друг хуже черствого сухаря. Марк и тот получше будет.
— Успокоилась? — продолжая улыбаться проговорил Демид, беря меня за руку. — Прогуляемся, душа моя?
Опять он за свое. Черт знает, что происходит. Ему не доступна функция понимания окружающих? Он не может анализировать ситуацию? Чего вообще ему от меня надо?
От нашей прогулки в пять минут по пляжу злость моя не улетучилась. Жажда расцарапать личико этого зазнайки только усиливалась.
Демид, не замечая моих потуг освободиться, сжимал мою руку все крепче и едва ли не тащил дальше.
— Извини, я был не прав, — неожиданно донеслось до меня голосом Демида. — Не хотел тебя обидеть. Но это платье — оно было прозрачным. Как я мог отпустить тебя в таком виде?
— Ты не подумал, что это не твое дело? — грубо бросила в ответ парню, стараясь вырваться.
— Твое белье было видно, — с претензией ответил Демид. — Это…
— …не твое дело, — меланхолично подтвердила еще раз. — Ты очевидно не заметил, но к талии ткань становилась все плотнее, потому видно там не было ничего. Однако повторю еще раз — это не твое дело. Как я одеваюсь, на какие вечеринки хожу и с кем встречаюсь.
— Ошибаешься, душа моя, — Демид прекратил использовать свой мягкий голос и добавил в его жестокий оттенок. — Мне есть дело до всех твоих передвижений в незнакомом месте, в ночное время и с незнакомцами.
Наконец моя рука была освобождена, и я мгновенно сделал несколько шагов назад, подальше от парня.
— Не строй из себя рыцаря, — с усмешкой произнесла я. — Сразу скажи какие цели преследуешь. Собираешься найти на меня компромат и издеваться в академии? Или сам станешь моим компроматом, чтобы смеяться с всеми студентами? Заставишь меня влюбиться в себя, а после показательно бросишь? Все что ты делаешь в моем отношении я воспринимаю как угрозу. Каждый твой шаг в мою сторону ожидаю нападения.
— Я никогда не сделал тебе ничего плохого, — ошалело отозвался Демид, не предпринимая попыток шагнуть в мою сторону.
— Одно твое прозвище «душа моя», заставляет всех смеяться, как только они это слышат, — время просвещения настало. — А как ты постоянно исправляешь мои ошибки? Думаешь это не предмет для насмешек? Как ты постоянно с пренебрежением смотришь на меня? Это не насмешка? Хоть один шаг в моем направлении был без подоплеки? Хоть раз ты действовал не для того, чтобы поглумиться надо мной? И сейчас я должна поверить в твои извинения? Будь хоть сейчас нормальным — дай в тишине продержаться этот час, иначе я не ручаюсь за себя.
Демид
— Ты представляешь, мы с Лизой провели целый час вместе, — крутился вокруг меня Марк на крыше гостевого дома уже после полуночи. — Мой план работает. Мы целый час молчали. И это было так волнующе, так приятно, так вдохновенно прекрасно… Хочу еще!
— Рад за тебя, — скупо отозвался я, не желая продолжал разговор.
Мне было не до радости. Меня только что отвергли и вылили ушат помоев на голову, припечатав сверху нежеланием меня больше видеть. Пизд*ц
— Что намудрил? — усмехнулся друг, хлопнув меня по плечу. — А я говорил, что твои планы до добра не доведут.
— Будь добр — заткнись, — попросил я Марка. — Без тебя не знаю, что делать.
— Идти с повинной, — следом прилетел совет от друга. — Ты же ей платье испортил.
Опять это платье.
— Есть хоть кто-то, кто не знает об этом платье? — прорычал я, стискивая зубы.
— Ты перегнул с ним, вот о нем все и знаю. Я даже цвет знаю, подсказать?
— Не хочешь полетать? — угрожающе надвинулся я на Марка, намекая на полет в кусты на первом этаже
— Я тебе помочь пытаюсь, не надо мне угрожать, — погрозил мне пальцем друг. — Подождем до утра. Может все и само рассосется?
— Ничего не испарится, — опроверг идею Марка я. — Оказывается из-за меня над ней все три года смеялись. «Душа моя» ей не нравится. Исправляю за нее все косяки — ей не нравится, помогаю ей во всем — ей не нравится — что я вообще должен был сделать, чтобы ей понравится?
— Просто сказать, что она тебе нравится? — иронично хмыкнул Марк. — Ты же ни разу так ей и не сказал, что она настолько привлекательна, что привлекла твое внимание. Ты только и делаешь что бегаешь по ней своим голодным взглядом, сверлишь в ее затылке дырку, не подпускаешь ни одного парня, а о своих чувствах так и не сказал.
— Вот так с бухты барахты я должен был признаться ей? — это уже бредовее некуда, что там в голове Марка крутится.
— Зато теперь, когда ты прошел все части своего плана — у тебя замечательно удалось привлечь внимание Аги, — саркастично подметил Марк. — Только от твоего внимания она готова бежать подальше. Думаешь теперь твое признание будет удачным?
— Она ясно дала понять, что ни единому моему слову не верит, — уныло отозвался я, раздраженно смотря на сад, где в уголке пристроилась Аги. Она занималась растениями и никого вокруг не замечала. Только ее новая питомица смотрела на меня со злым прищуром.
Что же мне сделать, чтобы Аги больше не противилась мне? Чтобы она увидела во мне заботливого парня, а не искателя информации для издевательств.
— Устрой романтическое свидание, — продолжал Марк сыпать бесполезными предложениями. — Свечи, розы, шум моря, вино и фрукты, кругом малюсенькие магические фонарики — все, о чем мечтают девочки.
— И каким образом Аги должна увидеть в этом искренность? — недовольно скользнул по другу взглядом и вернулся к наблюдению за моей девочкой.
— Предложи свои идеи, — возмутился Марк. — Я тебе столько всего предложил, а ты все отбрил.
