Тень Чернобога - Евгения Витальевна Кретова
Когда? Какого года?
Утром он решил вернуться на перекресток и попробовать вспомнить, бывал ли он там раньше.
* * *
Она готова была выть: за ночь ноги затекли, болели ступни и щиколотки, ушибленные колени распухли, горели ссадины, ныла спина и шея. Вот бы вытянуть ноги, полежать хоть минуточку. Да только в этой тесной клетке и посидеть нормально не получится. На карликов они, что ли, рассчитаны? Она пыталась встать так, чтобы упереться спиной в прутья и перенести вес с уставших ног, дать им хоть несколько минут покоя и отдыха. Но стоило ей это сделать, как надсмотрщик подходил к клетке и что есть силы бил палкой по прутьям.
Ярослава опустилась на дно клетки, села поджав ноги, вцепилась руками в прутья и повисла на них, положив на несколько минут голову.
За стеной, из коридора, слышались стоны и плач. Кто-то безумным голосом бредил, кто-то звал на помощь. Просили воду. Ярослава первое время вздрагивала от каждого шороха – боялась, что идут за ней, – но через несколько часов мучений наступила та самая стадия отупения, когда казалось, что уж лучше бы скорее к ней пришли и закончились бы все ее страдания.
Здравый смысл устало повторял: ты не выживешь.
Взгляд блуждал по комнате, выхватывал орудия пыток, назначения которых Ярослава не очень понимала, но могла догадаться, что ничего хорошего узнику они не обещают.
– Красавица… – услышала она в который раз.
На этот раз подняла голову и открыла глаза – тот несчастный в углу, с безумными глазами, которого после ухода мага вновь бросили в эти застенки, иногда приходил в себя и его взгляд приобретал ясность. Но даже в этом случае Ярослава не могла понять, что он говорил. Что-то сбивчивое, она даже не уверена, что его бред можно было как-то расшифровать.
– …Княжна, – ворвалось в ее сознание, заставив вздрогнуть.
Какая здесь еще могла быть княжна, кроме Анны? К тому же сказано это было так неразборчиво, что могло оказаться чем угодно. Девушка переспросила:
– Княжна?
Парень обрадовался, завертел головой.
– Княжна… – Он снова что-то говорил, быстробыстро, Ярослава силилась понять хоть слово, но все было тщетно.
Устав вслушиваться в неразборчивый бред, она снова положила голову на руки, устало выдохнула.
– Что ж, ты оказалась права, – услышала она вкрадчивый шепот у самого уха.
Ярослава вздрогнула: задремав, она не заметила, как стих несчастный в углу пыточной, как в подвал вернулся маг и застыл возле ее клетки. Тяжелый крест поблескивал в складках мантии, а на пальце горело кольцо.
Теперь он мрачно улыбался, разглядывая ее.
– Что ж… Я ошибся, свои промахи тоже надо признавать.
– Вы отпустите меня?
Он улыбнулся еще шире, только от его улыбки мороз побежал по коже.
– Да, конечно. Если ты скажешь, где она.
– Кто?
– Не стоит делать вид, будто ты не понимаешь, – он говорил медленно, чуть растягивая слова, а взгляд становился все холоднее и жестче. Ярослава ежилась под ним. – У тебя есть капля ее крови. Вы пришли одной тропой, у вас общие замыслы и устремления… – Он раскрыл ладонь и показал Ярославе ее изъеденный, исцарапанный камушек. Девушка не знала, что делал он с ним, но ей стало почему-то жутко, будто изуродовали что-то живое, дышащее. Не в силах заставить себя отвернуться, она смотрела на камень и глотала слезы. – Да, красавица, он все рассказал.
Маг отошел от клетки, взглянул на Ярославу с брезгливой ненавистью.
– С твоих губ слетело заклятье, обманувшее нас, – заговорил громче. – Но не ты главная. Ты лишь тень.
Он помолчал, обдумывая что-то.
– У всех есть тень. И у нее. И у меня, – будто желая удостовериться в сказанном, он посмотрел себе под ноги. – Но ирония в том, что, как бы ни была слаба тень, у нее прочная связь с телом… – Маг посмотрел на Ярославу, глаза его стали прозрачными и чужими, словно принадлежащими другому лицу, а за спиной темными крыльями качнулась какая-то тень. – Мне нужна она. Другая.
– Я не знаю, где она, – прошептала девушка, цепляясь окоченевшими пальцами за прутья решетки.
Маг кивнул.
– Хорошо. Значит, я сделаю так, чтобы она пришла за тобой.
– Не надо, пожалуйста.
Он посмотрел с издевкой:
– Не проси ни о чем, покуда сами не подадут тебе…
Ярослава отшатнулась, узнав слова бабушки Мо-гини:
– Откуда вы…
– О, я многое теперь о тебе знаю… О твоих мечтах, о горящем в сердце желании стать известной, о робких попытках ступить на ту, запретную сторону… Но долг сдерживает тебя. Слова сковывают сильнее, чем самые хитрые путы. Ты потерялась в них. – Маг решительно придвинулся: – Но знаешь, я готов помочь тебе. Ты очень талантлива, об этом мне сказал твой заговоренный камень, – он вновь продемонстрировал его побитые края. – Видишь, как он пострадал? Он долго хранил твои секреты, мне пришлось применить к нему самую темную и жестокую магию. И я предлагаю тебе то, что никто не предложит. То, что я тебе больше никогда не предложу.
Ярослава настороженно слушала его, смотрела в странные белесые глаза, следила за губами. Слова мага будто тонкими пальцами касались ее сознания, прокрадывались в самое сердце, цепляясь там и царапая в груди.
– Я предлагаю тебе стать моей ученицей.
Он отодвинулся, чтобы насладиться тем, какое впечатление произвели на узницу его слова. Посмотрел победно.
Ярослава растерялась:
– Вы же… вы же казните ведьм за колдовство.
– Мир нужно очищать от бездарностей, – рассудительно протянул мужчина. – Не сумели скрыть свои таланты – вам дорога на костер. Магия – искусство для избранных. Для таких, как ты… – Он придвинулся ближе, проговорил, почти касаясь губами железа: – Ты ведь не хочешь быть вечно ее тенью?
Ярослава молчала.
Она смотрела исподлобья, вглядывалась в черты своего собеседника. Теперь она хорошо видела его. Тонкие губы, заостренный хищный нос, чуть раскосые глаза. Он был почти красив, но не естественной, а будто бы девичьей красотой, хищной и опасной. А еще – сильная черная магия, отсутствие тени от его фигуры, странные крылья за спиной с угольками пугающих глаз и крест на груди… Ясная улыбка расцветала на губах девушки: теперь она отчетливо поняла, с кем имеет дело.
– Какая честь была бы, – прошептала отчетливо, – стать ученицей Черного жреца, епископа, присягнувшего самому дьяволу.
Белесые глаза прищурились, посмотрели зло, настороженно.
– Но я не верю в тебя, потому что грош цена твоему слову, оно с потрохами принадлежит твоему хозяину, и нет числа твоим лживым личинам, «святой» отец.
Маг выпрямился.
– Ты пожалеешь… Такие предложения дважды не делаются.
