Наследники для наследия - Эсфирь Серебрянская
Страсти в родительской войне накалились очень сильно. По рассказу старших братьев, они всерьез опасались, что матери воспользуются своим правом и выйдут из семьи. Положение спас четвертый братец Гребж, когда попросил объяснить, почему можно любить сестренку, только если у нее будет другое имя.
Матери поворчали и, решив, что устами младенца глаголет истина, успокоились.
Отец всегда вспоминает ту историю чуть ли не со слезами на глазах, не забывая повторять, о том, как в слабости проявляется сокрытая сила. (Гребж при этом закатывает глаза и картинно вздыхает: "Ну, вот опять!")
Только не надо думать, что он папин любимчик! Просто им нельзя ни гордиться. Еще бы, в пятнадцать лет быть удостоенным межнациональной поощрительной премией молодым ученым в области биологии. Он стал самым юным из когда-либо награжденных за всю более чем двухсотлетнюю историю.
Деньги, правда, давали совсем небольшие, но суть не в них, а в признании, да в открывающихся возможностях. Поэтому мы все так радовались на награждении, что ухитрились потерять чек. Его потом какой-то умник нашел и выставил на открытый аукцион как раритетный документ… Впрочем, наверно не стоит ту историю пересказывать: журналисты тогда здорово потрудились, веселя народ различными подробностями в течение двух месяцев. У мамы Ильяну под эти памятные труды целая полка отведена. И, конечно, каждый второй из этих писак припоминал "поэзию чисел": мол, вот оно живое-настоящее: он родился в семье четвертым, которая есть первая слабость. И он действительно слаб (Гребж весьма сухощавый и выглядит хлипковато на фоне остальных братьев), но сила его в другом, во второй седмице, где четвертое обретает крепость… И так далее, и тому подобное.
Если б так пели про меня, то я б взбесилась на второй день. А Гребж, умничка, относился ко всей трепотне вокруг его персоны весьма спокойно. Однако стоило ему получить приглашение на неформальный обед с членами аэльф совета Луизильтаммского института Генетики, как он упал в обморок.
Вот так стоял, читал приглашение, а потом, бум, и свалился. Я в тот момент спорила с отцом в гостиной о покупке новой школьной сумки, поэтому все видела своими глазами. Папа же само падение пропустил, но, обернувшись на шум, от испуга за сына, можно сказать, перелетел с кресла прямо к Гребжу. А у меня после родительского решительного "Нет" на мое "Мне бы хотелось", чувствительность к сопереживанию понизилась. Да и, честно говоря, показалось, что братец просто придуривается. Поэтому я, решила тоже прикольнуться: схватила вазу с цветами, да окатила его с головы до ног. Результат оказался для меня полнейшей неожиданностью. Во-первых, Гребж пришел в себя, однако не возмущался, а просто, стряхнув цветы, позволил отцу усадить себя в кресло, после чего начал по новой перечитывать приглашение. А во-вторых, "решительность моих своевременных действий" произвела такое впечатление на домашних, что мне купили две новых сумки. Причем такие, что девчонки в школе чуть от зависти с ума не посходили.
Я потом две недели за Гребжем следила, в надежде "спасти" его еще разок. Но он, хотя ходил все время жутко озабоченный своей грядущей встречей с аэльфами, до потери сознания так себя и не довел.
После же встречи с львовскими мудрецами, братец излечился даже от намеков на какие-либо обмороки. Вот только "излечение" как-то странно переконтактило проводки в его гениальных мозгах, заменив любовь к едким саркастическим ремаркам на огромное неудержимое желание рассказывать (и пересказывать) о проектах, в которых ему, как "младшему подопечному аэльф ведущего", доведется принять участие. Естественно, в своих описаниях-повествованиях Гребж пользовался строго научной терминологией, от чего никто в нашей семье не мог понять даже половины сказанного. В итоге, как выразился братец Иртим, наши уши пробиологило по самые ноги.
Правда, сказал он это с грустью, уже после того как брат уехал в Луизильтамм.
Мы все тогда грустили. Но не долго, потому что маме Риласе пришла в голову довольно чуднАя мысль, что наша семья вполне может выиграть голосование на роль главы совета кланов.
В принципе, сама идея "выиграть голосование" не была ни чуднОй, ни новой. Но она всегда оставалась весьма теоретической мечтой. Причем такой мечтой, в осуществлении которой никто не видел никакого практического смысла. Однако Мама Риласе на семейном совете резко изменила традиционный взгляд.
Кстати, я сравнительно недавно узнала, что "семейные советы" подобные нашему, большая редкость. Оказывается, у моих одноклассниц дома нет ничего подобного. Их отец просто принимает решение, а потом только ставит об этом в известность. У нас совершенно не так. Наверно из-за того, что папа, наследовав пост главы клана, привык вырабатывать решения, учитывая мнения и интересы других людей. Дома он завел такой же порядок. Выбор моего имени, наверное, был единственный раз, когда он "самодурствовал". А так все маломальские вопросы выносятся на совет. Хотя "совет" не совсем правильное слово. Оно звучит, как заседание правления какой-то компании. У нас же все просто, по-домашнему. Родители во второй половине вечерней седмицы собираются попить чаек и обсудить новости. Вот так за чайком, в ответ на вздохи "как там Гребж", мама Риласе заметила, что при правильном подходе успех четвертого сына может принести известность нашей клановой профшколе. Отец заинтересовался, вот тут она его и огорошила, заявив, что для этого нужно "всего-то" принять участие в избирательной гонке, "выставив" образование одним из основных достижений клана. Пока папа пытался переварить услышанное, она добавила, что по ее расчетам финансовый фонд мамы Уиллы и туристическое агентство мамы Тумтане, спонсируя избирательную кампанию, смогут раскрутить для себя неплохую рекламу, которая даст результат даже в случае проигрыша. Тут мой кусок пирога кончился, и я, решив, что дискуссия о выгоде политической борьбы абсолютно не интересна, ушла к себе.
А зря, так как родители в процессе обсуждения добрались и до меня.
Вообще-то не только до меня, а до всех старших детей… Но я-то себя старшей не считала. И никто не считал… кроме мамы Риласе, заметившей, что мое будущее, через пару лет, тринадцатилетие приходится на год Большого Сбора. То есть я стану подходящей по возрасту для участия в его главном спортивном событии – чемпионате по женскому классическому семиборью.
Интересно, что за умник придумал название "женское классическое"? Мужского-то нет. Ни классического, ни модернового. Да и быть не может, поскольку соревнование есть не что иное, как избрание рабынь-телохранительниц для Мастер-Эльфа. Забавно, конечно, что последний Льфийский правитель сгинул несколько веков назад, а мы каждые три года ему отряд набираем. Вот только титул победительниц сменили
