Отпуск с проклятым - Евгения Шагурова
Последние слова Нобла прозвучали заметно тише. Обернувшись посмотреть, куда делся мой собеседник, я уже никого не обнаружила. Томас ушел так же неожиданно, как появился. И мне не осталось ничего другого, кроме как на слабо слушающихся ногах направиться в сторону отеля.
***
Идя к мужчине, к которому пару дней назад зареклась приближаться, я все пыталась решить, как именно мне теперь следовало себя с ним вести. Но, как ни старалась, в голове творился полный хаос, и сейчас, судя по всему, вход здравым мыслям туда был заказан. Правда, незнанием я мучилась сравнительно недолго. А если точнее, до того момента, пока не оказалась достаточно близко и не попала под влияние небесно-голубых глаз. Лур смотрел на меня так, будто видел насквозь. Мог легко проникнуть в самые потаенные закоулки души. Читал, словно открытую книгу. А еще, кажется, знал про меня абсолютно все. Даже то, о чем я пока не подозревала. Именно это и пугало больше всего. Так вот что такое магия взгляда. Когда ты вроде бы свободна в своих действиях и вольна в любой момент прервать зрительный контакт, но уже не можешь этого сделать. Или не хочешь. И продолжаешь, подобно мотыльку, лететь на свет, невзирая на осознание того, что там может быть опасно.
В данном случае я ощущала, как буквально тонула в глубине этих насыщенно-синих, как неспокойный океан, глаз. Таяла, словно мороженое в знойный день, когда надо мной раскинулась одна лишь бескрайняя небесная гладь, и ни облачка, которое могло бы хоть ненадолго отсрочить неизбежную и бесповоротную капитуляцию. Получится ли у меня, учитывая то, что произошло между нами в прошлом, не поддаться искушению и сохранить прежнюю дистанцию? Сомнительно. Но все же возможно. Лишь бы здравого смысла хватило. Ведь теперь только на него вся надежда.
А тем временем я все ближе подходила к веранде. Поднявшись по ее немногочисленным ступеням, обошла сзади так и не сдвинувшегося со своего места Луррела, встала рядом, завела руки за спину, тем самым полностью скопировав позу мужчины, и тоже принялась смотреть вдаль, ожидая, когда англичанин первый заведет разговор. Но отчего-то Ворти не особо спешил это делать. Впрочем, как и поворачиваться ко мне. Просто стоял и, даже сбоку выглядя весьма собой довольным благодаря чуть подрагивающим в улыбке уголкам рта, продолжал неизменно молчать.
Поняв, чего именно от меня ждут, тяжело вдохнула и произнесла:
— Ладно, допустим, я тебе верю. Что дальше?
Ответ мужчины опередило тоскливое урчание моего желудка, заставившее тут же обхватить себя руками в надежде хоть так приглушить рвущиеся изнутри неприличные звуки. А еще вновь ощутить неловкость.
— Давай-ка для начала позавтракаем, — предложил Лур и, не дожидаясь моего согласия, направился к двери. Но лишь для того, чтобы открыть и придержать ее для меня.
Хорошо понимая — он прав, не переставая обнимать себя за талию, понуро опустив взгляд в пол, прошла мимо мужчины в главный холл. После чего, решив не дожидаться, пока англичанин со мной поравняется, не сбавляя шага, направилась прямиком в ресторан.
***
Что такое «везет» и где у него педаль тормоза? Нет, сегодня определенно не мой день. Мало того, что цветы в саду устроили. Теперь вот Макс с этой своей широкой недвусмысленной улыбкой на пол-лица сидел напротив меня за соседним столиком и буквально глаз с нас с Луррелом не сводил. Нет, я все прекрасно понимала. Друг был рад за меня. Вот только в данный момент я едва ли могла разделить его чувства. Поэтому просто жевала без особого аппетита с хмурым видом свою овсянку да гадала, когда уже явится Александр Юрьевич и заберет нашу группу на экскурсию, чтобы я могла полностью сосредоточиться на своей проблеме. Точнее, на сидящем напротив и каким-то подозрительно тихим англичанином. А ведь ещё недавно он буквально проходу мне не давал, намереваясь поговорить. Сейчас же как воды в рот набрал. Мужчины! Кто разберет, что у них в голове творится?
— Что у тебя с этим мальчиком?
Вопрос прозвучал, как гром среди ясного неба. Да еще и с неприличным намеком на возраст. С другой стороны, оказался вполне ожидаемым. Ведь наши переглядывания с Казановым разве что слепой мог не заметить. Только сцены ревности с последующим мордобоем мне не хватало. Или чего похуже. Еще превратит студентика в розовый куст, а Нобл потом из него букет для общей гостиной сделает. Вот весело будет. Не, Макса определенно пора спасать. Мало ли, что там Лур уже себе напридумывать успел и на что он в принципе способен.
— Ничего, — честно призналась я, понимая, что уж слишком затянула с ответом, а сказать что-то надо было, и желательно побыстрее.
— Если он тебе докучает… — оправдывая мои самые страшные опасения, начал Ворти.
— Нет! — выкрикнула испуганно, чем тут же привлекла к себе внимание других посетителей ресторана. Игнорируя косые взгляды в мою сторону, чуть пригнулась и, подавшись вперед, продолжила уже тише: — Прошу, не вреди ему. Между прочим, для тебя же старался. Хотел заставить ревновать.
— А с чего ты решила, что я собрался сделать с ним что-то плохое? — тут же заметно расслабившись и даже повеселев, насмешливо поинтересовался собеседник, а когда я так и не удостоила его ответом, добавил: — Кстати говоря, у него получилось.
Ну все, Макс. Теперь ты обязан мне жизнью. Жаль только, об этом никогда не узнаешь. И вообще, надо бы ограничить общение с Казановым. А то мало ли кто-то передумает, и тогда малолетнему интригану не поздоровится. Я ну никак не могла этого допустить.
— Обещай, что не тронешь его, — решив лишний раз подстраховаться, шепотом попросила я.
— Только если согласишься провести этот день со мной, — тут же поступило встречное предложение.
— Если что, я ещё вчера вознамерилась никуда сегодня не ехать, — хмуро произнесла в ответ. Маневр с шантажом, мягко говоря, мне не понравился.
— Почему? — явно удивившись этому заявлению, с нескрываемым любопытством поинтересовался Лур.
— Меня не особо прельщают валяющиеся посреди поля в форме круга камни, — пояснила я.
— А зря. Их история куда богаче и интереснее, чем у того же Лондона.
— Ну, тебе виднее, — колко отозвалась я, прежде чем опустить взгляд в тарелку и полностью сосредоточиться на еде.
Между нами вновь повисло тягучее малоприятное молчание. И
