Сказки Освии. Шершех - Татьяна Бондарь

Бой был кровопролитный. Маг, развязавший эту заварушку, так любил власть, что не хотел сдаваться, даже видя всю бессмысленность сопротивления. Он отправил всех своих лучников против меня. К концу этого подвига они утыкали меня иголками так, что я стал похож на Амель. Я был крупной мишенью, и в меня не попадали разве что совсем зелёные стрелки. Таких на три миллиона оказалось примерно пять, потому что я достал из себя два миллиона девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто пять стрел. Ни одна не пробила кожу до крови, но я потом неделю чесался. Предусмотрительные козявки смазывали стрелы ядом.

Маг увидел, что проигрывает, оседлал дракона и полетел атаковать сам.

— Драконов же не бывает! — не выдержала я такой откровенной неправды.

— Оказалось, что бывают, если хорошо присмотреться. Тот, на котором летел маг, был очень крупным, не меньше воробья. Он даже пламенем дыхнул, вот смотри, до сих пор след остался, — и Альберт протянул вперёд указательный палец. Мне пришлось напрячь глаза, чтобы рассмотреть пятнышко размером с ноготь Дэми.

— Чудовищный ожог! — посочувствовала я.

— Да, как ты понимаешь, до горы мы всё равно дошли. Коротышцы радовались, как безумные. Я думал, что они полопаются от счастья и я стану причиной исчезновения целого вида, обитающего в моём королевстве. Но они оказались крепче, чем я думал, и выжили. Сбросили кольцо с горки, оно укатилось в траву, и дракон улетел прочь, грустно чирикая, маг на нём рыдал, как ребёнок, познавший бессмысленность бытия.

Тут в разговор со смехом вступил Рональд:

— В честь Альберта за его путешествие было сложено не меньше трёх сотен баллад.

— Ну зачем ты это рассказал? — притворился недовольным Альберт. — Надеюсь вы хотя бы петь не собираетесь?

— Как это не собираемся? — возмутилась Василика. — Лиса — единственная на два королевства, кто ещё не слышал ни одной баллады в твою честь. Это нельзя так оставлять.

Я не стала уточнять, что одну из них мне уже спел Лелель, слишком уж мне нравилось наблюдать, как смущается Альберт. Василика сунула в руки Рональда гитару и скомандовала:

— Играй, — а сама ухватила за руки Дэми, и, подпевая весёлыми голосами, они начали танцевать. К ним присоединились сначала колобок, затем Освальд, а потом не выдержал и Рональд.

Он ехал верхом хэй-хо, хэй-хо,

И кактус вёз за спиною.

Иголки его хэй-хо, хэй-хо

Гордились своей остротою.

Был доблестным рыцарь хэй-хо, хэй-хо,

Но только немного странным.

С растением он говорил хэй-хо

Даже на поле бранном.

А кактус ему отвечал хэй-хо!

Давай, рыжий гад, покажи им!

Наваляй им всем по их хэй-хо

И в бараний рог свяжи их.

Враги бы удрали хэй-хо, хэй-хо,

Услышав, что шепчет кактус.

Но со связанными хэй-хо, хэй-хо

Очень трудно передвигаться.

Безудержное веселье длилось долго. Песню попросили повторить ещё раз, а потом ещё раз. В конце концов Альберт перестал притворяться недовольным и присоединился к общему веселью.

Но это было мелочью по сравнению с тем, как исполнялись баллады о рыцаре печального кактуса на его собственной свадьбе с Амель. Там были трижды спеты все баллады. Менестрели пошли бы и на четвёртый круг, но Альберту порядком надоело слушать «хэй-хо, хэй-хо», без конца звучащее отовсюду после его возвращения, и он пригрозил, что казнит менестрелей, если они споют ещё хоть одну песню про него или про кактус.

Менестрелям последние месяцы ничего другого играть не приходилось, их натренированные пальцы помимо воли продолжали брать аккорды, на которые «хэй-хо» ложилось идеально, но петь перестали, старательно заменяя слова мычанием.

Поклонницы Альберта из клуба разбитых сердец подарили ему на свадьбу гигантский гобелен, где молодой король был выткан в полный рост верхом на коне, скачущим по полю маков. Он был обнажён по пояс, а его волосы оказались чуть длиннее и развевались на ветру, в этом мы с поклонницами оказались схожи. На Амель у них не хватило энтузиазма, но её они тоже включили в сюжет полотна, изобразив крошечным растением в уродливом розовом горшке, торчащим из мешка за спиной Альберта.

Аштасар, пока мы отсутствовали, спас меня от неминуемой смерти. Он со своим даром, доставшимся ему от прапрабабушки, привёл королевскую библиотеку в порядок, причём очень быстро. Оказалось, хитрый прадед бывшего короля Альвадо специально завалил вход в библиотеку так, чтобы никто даже не осмелился пробовать туда проникнуть. Он же распустил по городу пугающие сплетни про свою библиотеку.

Внутри за завалом, оказалась почти аккуратная и уютная комната. Почти — потому, что на всех столах стояли, покрытые плесенью и пылью, тарелки с объедками столетней давности. Прадедушка Альвадо знал тайный ход в библиотеку, пробирался в неё, прихватив еду с кухни, устраивался в мягком кресле и читал. Вероятно, это было единственное место в замке, где его никто не мог найти и оторвать от любимого занятия. Это был его маленький секрет, который мы раскрыли спустя много лет после его смерти.

К нашему приезду библиотека была в полном порядке, а сам Аштасар выглядел здоровым и довольным. Он перебрался в Освию со всей семьёй, а, когда ситуация разрешилась благополучно, передумал менять внешность, и решил остаться жить в Освии.

Что касается моих предположений по поводу Альберта и Амельки — они подтвердились. Я так много всего предполагала, что хоть что-нибудь должно было воплотиться в жизнь.

Так вот, примерно через неделю после их свадьбы, мы с Рональдом стали свидетелями того, как Амель в одной ночной рубашке гналась за Альбертом и бросала ему в спину разные не слишком тяжёлые, но объёмные предметы.

Оказалось, что Альберт с нетерпением ждал их свадьбы ещё и для того, чтобы однажды напугать молодую жену. Он не придумал ничего лучше, чем подложить в её постель кактус. С некоторых пор у принцессы была к этим растениям стойкая неприязнь.

Альберт постарался, он ждал целую неделю, пока ему доставят как раз такой оранжевый кактус, каким была Амель. Альберт очень натурально нарядил его в свою ночную рубашку, и разложил в позе человека, прикрывающегося от страшного заклинания. Амель поверила, перепугалась, стала звать на помощь Комира, но Альберт того предупредил заранее. Под страхом королевской кары он приказал ему подыграть. Комир долго охал и пытался вернуть кактусу человеческий вид, но тот не поддавался.

Комир посоветовал принцессе закрыть глаза, чтобы не видеть последнее, самое страшное заклинание. В этот момент Альберт должен был выйти из своего укрытия и занять место кактуса. Но его так трясло