Сладкая для Палача - Елена Синякова
Я настойчиво вложил в тонкую морщинистую ладонь женщины стаканчик и улыбнулся ей:
— А я ведь сразу говорил, что легко могу дежурить с вами и таскать эту штуковину. В принципе и пол мыть смогу, если только научите. Уверен, что в этом деле нужны опыт и сноровка.
Женщина рассмеялась и стерла слезы в уголках добрых глаз, а сама сокрушенно покачала головой.
— Беги скорее к малышам, ты им нужен. И нашей Лилу.
— Считайте, что я уже там.
Я забежал на этаж, снова ощутив всем своим звериным нутром, как здесь сегодня тяжело и непривычно тихо.
Пока добрый хозяин кафе варил малышам карамельный какао, а его жена стряпала ванильные пончики в цветастой глазури, не жалея разноцветной посыпки и шоколада, все дети проснулись и теперь притихли в той самой комнате, куда их увозили для принятия пищи и недолгих игр между изматывающими процедурами.
Они не играли, а что-то тихо и очень не по-детски серьезно обсуждали между собой.
Я даже смутился от того, что малыши могут быть такими взрослыми в своих эмоциях, а потому не сразу решился войти к ним в большую комнату.
К счастью, из нее вышла одна из медсестричек и, увидев меня, вдруг тоже кинулась обнимать и плакать, а я понял в эту минуту, что упустил одну очень важную вещь: я не предупредил заведующего отделением о том, чтобы он не говорил, кто именно принес деньги.
Но, кажется, теперь уже было поздно.
Я неловко приобнял плачущую девушку и попытался улыбнуться:
— Плакать будете потом и от счастья, что всё закончилось быстро и благополучно.
Она всхлипнула и кивнула в ответ, вытирая слезы, а я подумал о том, что всё-таки очень рад тому, что Лилу была именно в этом отделении, где люди не разучились сопереживать искренне и от всего сердца. А еще поддерживать друг друга.
Это было настолько необычно и ценно — оставаться людьми и чувствовать чужую боль, видя каждый день эту самую боль и смерть, что трудно было преувеличить поддержку девушек.
Я протянул второй пакет медсестре:
— Это вам, чтобы все подкрепились и не раскисали. Здесь мини-пиццы, шаурма и кофе. На всех должно хватить.
Она улыбнулась и снова порывисто обняла меня, а я скованно застыл, думая о том, что девушка делала это с удовольствием и без смущения и что Лилу это вряд ли понравилось бы.
— А это отнесу малышам. Надеюсь, им всю еду можно?
— Теоретически да. Особенной диеты нет. Просто аппетит у них, как правило, не очень. Поэтому кто что сможет — съест.
Я кивнул в ответ и двинулся в большую комнату, где было непривычно тихо и сквозило удушливое переживание.
В сотый раз я поразился тому, насколько мудрыми и всепрощающими были глаза у этих измученных детей.
Насколько искренне и правильно они понимали все сложности этой жизни, несмотря на свой возраст.
Чувствовали где-то глубоко внутри.
Но не обвиняли, не упрекали.
Они всего лишь хотели жить своими маленькими радостями рядом с друзьями, которые их понимали и были так нестерпимо похожи.
Малыши застыли, когда увидели меня, и я подумал, что, наверное, всё-таки было лучше передать пакет с медсестричками, потому что сейчас был, так сказать, без грима Санты, да еще и со следами драки. А потому застыл на пороге, готовый выскочить, пока не успел напугать детей, но ощутил кожей такую волну радости и восторга, что затаил дыхание.
Подумать только, они узнали меня!
— Большой Санта! Ты пришел к нам! — ахнул тонкий голосок, и я широко улыбнулся, даже не ощущая, как рана на губе запульсировала от натяга.
— Я чувствовал, что нужен вам, и поэтому решил заглянуть, — отозвался я и теперь вошел в комнату. — А еще принес волшебные сладости, которые помогут сделать этот день ярким, как радуга! Мои сказочные эльфы старались для вас и наполняли каждый стаканчик здоровьем и счастьем!Я понятия не имел, откуда в моей голове была эта информация!
Надеялся только, что говорю впопад, при этом выдавая каждому из малышей по паре ярких сочных пончиков в красивой упаковке и по стаканчику какао.
Много ли для счастья нужно малышам?
Они смотрели на эту незамысловатую, но приготовленную от души и с любовью еду такими глазами, словно на самом деле видели сейчас тех самых сказочных эльфов с золотой радугой и острыми ушами. А я понимал, что всё сделал верно, и от этого на сердце было тепло и уютно.
— Ты пришел к нам, чтобы помочь Лео, правда? — спросил кто-то из детей дрожащим от надежды голоском, и я уверенно кивнул в ответ.
— Конечно. Мы вместе вылечим Лео и каждого из вас. Но для этого вам нужно хорошо кушать и много-много улыбаться, договорились?
Дети горячо закивали головами, а некоторые тут же принялись за пончики, и я надеялся, что эти сладости на самом деле принесут в отделение только радость и никаких проблем.
— Мы приготовили это для Лео, — один из мальчиков, кто еще мог ходить самостоятельно и не был ослаблен химиотерапиями, подошел ко мне и вложил в мою ладонь яркую цветастую открытку, которую дети нарисовали сами на простом белом листе. Все вместе.
Десятком детских почерков были написаны имена, пожелания выздоровления и множество сердечек, которых было так много, что сердце защемило даже у меня — истинного зверя.
— Передай ему, что мы очень ждем, когда он вернется в наше отделение и будет здоров! Потому что если будет здоров наш король лев, то скоро поправится и весь прайд!
— Всё именно так и будет. Я обещаю.
Дети улыбались и теперь выглядели вполне расслабленными и спокойными, а я вышел из зала с одной небольшой упаковкой еды для моей Лилу и тут же встретил медсестричек, каждая из которых теперь смотрела на меня с
