Юлия Авдеева - Реквием по мечте
Девушка цепким взглядом оглядела полки с книгами, расположившиеся по противоположным сторонам кабинета.
— Так-так-так, — она приметила старый фолиант на полке под самым потолком, выбивающийся из общего потока стройных рядов и уже собиралась взобраться на стремянку, чтоб скорее добраться до питейных запасов, как… вспомнила, что до сих пор не сняла плащ.
— Ай-яй-яй, ну разве так можно? Разве приличные девушки так себя ведут? В помещении, даже если оно располагается под землей, нужно снимать верхнюю одежду, — девушка довольно похоже изображала манеру разговора Дора, пытаясь скорее справиться с завязками плаща под горлом, стянутые узлом. Девушка досадливо дергала тесемки, но ничего не получалось.
— О, Боги, да что ж за невезение такое! — Всплеснула она руками и еще раз, больше для собственного успокоения, нежели рассчитывая на результат, дернула за неподдающиеся тесемки.
Как ни странно, тесемки развязались, и девушка стянула надоевший капюшон с головы, освобождая копну упругих, огненно-рыжих кудряшек и ничем не примечательное лицо.
Габриэль Син стащила с себя осточертевший до оскомы на зубах плащ, небрежно кинула его на спинку кресла и стрелою взмыла по стремянке. Через несколько мгновений она уже без особых усилий вытягивала приглянувшийся фолиант. Под дорогим кожаным переплетом черного цвета, как она и ожидала, схоронилась бутылочка с багряной жидкостью, наполовину опорожненная.
— Да, папочка, — обратилась Габриэль в пустоту, — часто же ты праздновал.
Не найдя подходящих бокалов, и, если честно, не особо утруждая себя поисками оных, Габриэль вытащила зубами пробку и радостно провозгласила:
— Выпьем же за успех! Успех моего маленького мероприятия!
Отсалютовав пустому кабинету, девушка сделала большой глоток, ни разу не поморщившись.
Сознание Лесандрин металось, загнанное в клетку. Что-то страшное происходило вокруг, но она не могла ни разобрать слов, доносившихся сквозь толстую угольную пелену, ни увидеть происходящее, ни, тем более, что-то со всем этим сделать. Девушка пыталась выбраться из плена — вязкого болота, которое накрыло ее с головой еще в камере, после того, как Наум пообещал несколько часов неземного удовольствия. Да уж, ту боль, последовавшую за его словами, она не сможет забыть никогда. И, наверное, если выживет, еще долго будет просыпаться по ночам в поту и с криками на губах.
Лесандрин пыталась выбраться из глухого забвения, которое залепило глаза, залилось в уши, нос, горло, обрекая ее на вечную тишину, и невозможность произнести и слова. Только мысли, которые отнюдь не радовали оптимизмом. Иногда, Леся выныривала из вязкого омута, и тогда, ей казалось, что она идет по черному коридору лабиринта, пытаясь держаться руками за стены. Проходило мгновение и руки и ноги увязали, не имея возможности пошевелиться и, девушка опять проваливалась в беспамятство.
А потом, в одно из таких смутных пробуждений, пришел ужас. Истерический, панический, первобытный страх, который заставлял скулить побитой собакой, сворачиваться клубком и прятаться, хотя и без слов понятно, что спрятаться от него не возможно. Казалось, что к ней подбирается одна из тех тварей, которые в последнее время очень часто приходили к ней во сне.
Леся пыталась не обращать внимания на растущую внутри панику, но ничего не получалось. Ужас задевал самые чувствительные струнки ее души, выворачивая наизнанку все надежды, мечты, страхи и ожидания. Страх рос с каждым мгновением, грозясь разорвать надвое. Девушка не выдержала и поддалась гнетущему чувству, нашедшему пристанище душе…
Очнулась Лесандрин от крика. Просто неожиданно поняла, что слышит, слышит душераздирающий крик. Она даже обрадовалась, что еще жива, пока не поняла, что это ее собственный крик. И с ужасом разлепила слезящиеся глаза.
Ничего нового Лесандрин не увидела. Камера. Правда, другая. Девушка попыталась шевельнуть конечностями и о, радость, это ей удалось. Ее не сковывали цепи, она прекрасно чувствовала каждую клеточку собственного тела и могла без особого труда шевелиться. Такая перемена в собственном физическом состоянии не могла не радовать.
Внимательно присмотревшись, Лесандрин неожиданно поняла, что это не та камера, в которой ее держали до этого и, судя по стонам, доносившимся из противоположного темного угла, она здесь не одна.
Странно, перетащили ее что ли в другое помещение? А зачем? Смутные воспоминания, толпились кучкой где-то на задворках. На секунду Лесандрин показалось, что Владимир помог ей бежать и даже в чем-то признался… Но уже через секунду, воспоминание исчезло, словно его и не было, не успев как следует закрепиться в разуме пленницы.
— Привидится же такое, — на удивление громко и четко проговорила она, так, что сама испугалась звука своего голоса.
— Леся? — из закутка, в котором еще пару минут назад кто-то отчаянно стонал, донесся до боли знакомый хриплый голос.
Мысли метались, сталкиваясь друг с другом, результатом чего стала резкая головная боль, пока еще только начинавшая набирать обороты в районе правого виска.
— Похоже, я совсем в заточении с ума сошла. Чего только не привидится! — Леся боролась с желанием проверить предположение и обследовать темный угол, на предмет любимой подружаки, голос которой ей послышался. С одной стороны — убедилась бы и никаких проблем, сумасшедшая, так сумасшедшая. Но больше всего Леся опасалась того, что в любой момент тело подведет, и она опять почувствует ту выматывающую боль, от которой только-только отошла.
— Ну не знаю, как насчет твоей вменяемости, после того, как я увидела, что ты по доброй воле сюда входишь с милой улыбкой на лице, то тоже так решила. Хотя я не лучше, — продолжили в темноте. Через мгновение, показавшееся неимоверно долгим, послышался шорох и на свет, падающий из укрепленного в стене факела, вышла Милада собственной персоной.
Выглядела она, право слово, не очень. В ночной рубашке, босая, с растрепанными волосами. Глубокие тени залегли под когда-то изумрудными, а теперь словно выцветшими на солнце, глазами. Глубокие царапины расчертили руки до локтей и ноги подруги, выглядывающие из-под оборванного подола рубашки.
— А ты как здесь оказалась? — недоуменно спросила Леся.
— Знаешь, этот же вопрос я хотела задать тебе… Ведь Владимир спас тебя, он обещал вывезти тебя с территории Берянии и оказать поддержку Михаилу. Последняя весточка, кстати говоря, была с пограничья Хиатара с Берянией. Я так обрадовалась, что у него получилось тебя вызволить… — устало ответила Милада, садясь рядом, — После этого, я легла спать. А утром, проснулась здесь. Через некоторое время появилась ты, странная до жути. Все время улыбалась и хихикала, словно ненормальная…
