Макс Шрёдингер (СИ) - Конопляник Станислав

— Я тоже когда-то любила, — грустно заявила девушка.

Аня сделала шаг, размахнулась и голова её отца отделилась от тела. Она сделала шаг в сторону Кассандры, которая сидела и смотрела в пустоту, но в последний момент бросила быстрый взгляд на меня.

— Если ты захочешь это сделать, то я попытаюсь тебя понять и простить, но не стоит, — проронил я.

И глефа в руке Ани растворилась.

Перед ней склонило голову странное существо, коим был сэр Роджер.

— Моя леди, я последовал за Вами и прошёл через ад, чтобы увидеть, как вы разукрасили полотно своей жизни. Но вы пошли дальше и стали кистью, рисуя на чужом холсте, и это прекрасно, — сообщил он и шагнул в пустоту, исчезая.

Аня склонила голову, выдыхая. Кровь всё ещё струилась по руке, но она, казалось, не замечала этого.

— Госпожа Аннабель Криг, я предала вашего отца. Кто предал однажды, предаст и во второй раз, — проронила Кассандра. — Мне нет прощения.

— Аннабель Криг тебя и не пощадит, — холодно заявила девушка. — А вот Ане Шрёдингер почему-то резко стало плевать, кто кого предал, — она зевнула.

Я подошёл, стал рядом, подставил плечо. Она опёрлась на него.

— Мы ещё не ели, — напомнил я. — Идёмте внутрь, а то кот выбежит.

Кот выглядывал из дверного проёма.

— Погоди, — скривилась Аня и подошла к обезглавленному отцу.

Она сделала жест и тело его распалось прахом, а она села рядом. Я её такой уже видел у станции в лесу.

— Госпожа Аннабель, Аня, — подбежала к ней Кассандра, хватая на руки. У неё силёнок побольше было, чем у меня.

— Скорую вызывать? — разволновался я.

— Нет, не нужно, — отозвалась Аня.

Кассандра внесла тело Ани в дом, положила на кровать, остановила какими-то чарами кровотечение.

— Макс, как ты понял? — простонала Аня, пытаясь оставаться в сознании.

— Леди Аннабель, — дрожащим голосом заговорила Кассандра. — Вы напомнили мне меня, заставили ощутить всю ту несправедливость бессмертной жизни, весь тот груз несбывшейся мечты о нормальной жизни, и моя рука дрогнула. Он не понял, а почувствовал, как может почувствовать лишь человек с любящим сердцем.

Глава 18. Со вторника на Сентябрь

Колёса электрички стучали, тёплый ветер задувал в открытые окна, лето уже пару недель как закончилось, но его тепло на десять дней накрыло старый и непонятно, добрый ли, злой ли Бурс. Просто Бурс.

Я тихо смотрел в окно, понимая, что переместился с того памятного вторника прямо в Сентябрь. Нет, я помню всё, что было. Кашу мы разгребали ещё долго. Кассандра оформила дело, положила его под грифом секретно в архив, прошлась по контактам и связям для нового паспорта. Аня решила, что будет на год меня старше, чтобы меньше врать, теперь по паспорту ей двадцать четыре. И по документам мы уже месяц как женаты.

Мы вдвоём просто пожали плечами на это предложение. Кассандра забрала мой паспорт, потом отдала нам наши, чтоб меньше светиться, пока все документы по этому делу окончательно не упадут в архив. После помогла официально со справкой для работы, что эти дни я был под следствием по делу о причастности к Новому Бурсу, так что с работы меня всё же не уволили.

Я отдал Кассандре телефон Игоря, она была признательна. Буквально за месяц все протесты заглохли, а власти принялись закручивать гайки — подняли налоги, ужесточили законы о несанкционированных митингах. Мне, в принципе, было плевать, я всегда был далёк от политоты.

Было много всего, чего и не вспомнишь: переезд, первые конфликты интересов, знакомства с моими друзьями, походы и встречи. «Майонез» редкостным дизбалансным говном оказался, где достаточно было на везение вытянуть пару карточек — ни мне, ни Ане не понравилось. Отношения наши развивались: были и неловкости, и недопонимания. Со всем мы вроде как справились. Ну как справились, как обычно люди справляются: где-то договорились, где-то побухтели, где-то умолчали и я знал, что мы ещё к этому вернёмся, когда переосмыслим проблему.

— А почему Аня с тобой не поехала? — спросил сидящий напротив Пашка.

Серёга задумчиво смотрел в окно, иногда поглядывал на молчаливо сидящую рядом со мной Кассандру, развесив уши.

— Она поехала вчера. Ей с мамой нужно было поговорить, и она сказала, что если она будет знать, что я где-то тут рядом тусуюсь, то она не сможет думать, — рассмеялся я.

— Серьёзно всё, — присвистнул Серёга, — не то, что у некоторых.

— Да нет, не серьёзно. Мама мне до этого позвонила, просила Ане не рассказывать, но спросила просто, как нам живётся. Ну я и выложил как есть.

— А как есть? — опять встрял Пашка.

— А по разному.

— Ну оно и понятно, вы ж такие разные. Она вон с шилом в жопе, а ты тюлень безэмоциональный, — со знанием дела заявил Паша. — Как вы только не убили друг-друга.

Я улыбнулся:

— Много разговаривали и до сих пор много разговариваем.

— Разве можно это разговорами поправить? — влез Серёга.

Я пожал плечами, вспоминая, как она хмурилась, когда я сделал ей замечание о запахе изо рта, смутилась прям. Потом вытянула меня в магаз, мы выбрали крутую зубную щётку, а после она смотрела видосики, как правильно чистить зубы. А потом много хвасталась и требовала, чтобы её хвалили, и я хвалил её изо всех сил, а она просто сияла.

Помню как взбучку мне устроила за то, что я за неё заступился тогда перед её отцом. Вначале кричала даже на меня, второй раз за всё время, потом рыдала, сидя у меня на руках. Сказала, чтоб больше никогда в жизни я так не делал.

А две недели назад я свалился с ангиной на три дня и она места себе не находила. Требовала, чтоб меня дед Коля навестил. Сказала, что у них в Олдвинде таких болезней нет. Я её убеждал, что всё будет хорошо, и она мне поверила, но нервничала.

— Паша, — подняла взгляд от телефона сидящая рядом Кассандра.

Она так редко что-то говорила, что я забывал о её существовании. Темноволосая, темноглазая, по телосложению и лицом напоминающая саму Аню, но с перманентно холодным взглядом.

— Они не убили друг-друга потому, что Аня этого не хочет, — серьёзно заявила она.

— Я думаю Паша имел ввиду не физическую расправу, — дополнил я.

Кассандра улыбнулась.

— Я не глупая. Она тебя любит. Та леди Аннабель, которую я помню, никогда не шла на переговоры. Всё было только так, как она скажет.

— Леди? Аннабель? — переглянулись Паша с Серёгой. — А ты тоже леди? Мы виделись один раз, я к Максу заглядывал, здоровался. Я думал, вы с Аней сёстры.

— Я её двоюродная тётя, — поправила Кассандра. — Я тоже леди.

— Паша, не тупи, это значит она из королевского рода. А какого? Людовики, Шваухбахи?

— Я Криг, — проигнорировала их невежество Кассандра.

Парни смутились.

— Так это получается, — задумался я, — что моя Аня — принцесса?

Кассандра рассмеялась:

— Аня явно тебя не за интеллект ценит. Великая Адельгейда, ты с ней уже скоро как два месяца, прошёл через целое испытание, и не догадался?

— Я не очень умный… — буркнул я, хотя на деле у меня было высшее образование и работа в сфере информационных технологий, а ещё несколько законченных курсов по дизайну. Ну да, разгадывать загадки — немного не моё.

— Аня больше не принцесса, она ушла, а я ушла за ней следом.

— Так ты действовала всё же сама? Я никогда не интересовался, мне казалось это неважным.

— Ты веришь тому, что наплёл Винтер? Про Аню, про то, что ты её мимолётное увлечение?

— Только головой, — сообщил я на полном серьёзе.

— А чем ещё можно верить? — удивился Пашка.

Леди Кассандра улыбнулась:

— А ещё верить можно сердцем. Так вот, Макс. Было это давно, на заре укрепления могущества Винтера. Против него под знаменем свободы от тирании выступила Дарина Криг, когда-то Альвийская — мать Аннабель. Это было сложное время, и Винтер выставил во главе своего войска свою дочь.

Паша и Серёга слушали с большими глазами и открытым ртом, ничего не понимая.