Моя вопреки (СИ) - Адлер Алекса

Прижимаю озябшие ладони к животу. Простите, мои солнышки.

Зажмуриваюсь, чувствуя, как катятся слёзы по щекам. Я не смогла. Не дотянулась. Сил не хватило.

− Лина, запомни на будущее, − голос Сэтору звенит раскалённой сталью. − Если во время урока я говорю что-то, ты немедленно это выполняешь. Поняла? Только на таких условиях я согласен продолжать твоё обучение. Слышишь меня?

Он резко разворачивает меня к себе, подавляя своим огромным ростом, буравя злым взглядом.

− Слышу, − выдавливаю сипло. И сжимаю губы, чтобы не всхлипнуть. Да только слёзы меня всё равно выдают.

Ну и плевать. Мне больно.

Отвернувшись, смотрю в сторону, едва не плача.

− Лина, − зовёт меня мой наставник изменившимся голосом. — Что с тобой?

Ну до чего же глупый вопрос. Ашар бесчувственный.

Моего подбородка касаются жёсткие пальцы, заставляя посмотреть в лицо красноволосому жрецу. Наши взгляды встречаются. Миг оборачивается вечностью, когда он обеспокоенно всматривается в мои глаза, а я изо всех сил пытаюсь не разреветься и не разлететься на куски морально.

− Я поняла вас, ри-одо Сэтору. Больше такого не повторится. Ваши приказы во время уроков будут выполняться. Благодарю, что вовремя меня остановили, − произношу лишённым жизни голосом. — А сейчас оставьте меня, пожалуйста. Мне нужно побыть одной.

Тёмно-красные брови хмуро сдвигаются. А в багряно-чёрных глазах взметаются языки пламени.

− Не думаю, − роняет он. И внезапно притягивает меня к себе, прижимая к груди. Просто обнимает, накрывая голову ладонью.

Горько всхлипнув, я бесполезно упираюсь ладонями в нерушимый камень мужского торса, пытаясь отодвинуться. Но сама не замечаю, как комкаю скрючившимися пальцами ткань его одеяния, невольно цепляясь за того, кто разделил сегодня со мной не только победу, но и поражение. Из груди вырывается ещё один всхлип, а затем ещё… и краны окончательно срывает. Я захлёбываюсь в горьких рыданиях, а мир расплывается за пеленой слёз.

Кажется, он что-то мне говорит. Объясняет хрипло, что с первой попытки и не могло ничего получиться. Что грань между реальностями это слишком мощная преграда. И что не стоит расстраиваться. Что нужно терпение и время… Много чего говорит, пока не умолкает, почему-то тяжело дыша.

И потом, возможно, я буду с ошеломлением вспоминать этот момент и то, как Сэтору меня утешал. Буду жалеть, что так явно продемонстрировала ему свою слабость, что подпустила его слишком близко. Всё это будет потом. Когда я смогу трезво мыслить. Но сейчас мне дела нет ни до чего вокруг.

Не знаю сколько времени мы так стоим. Боль и тоску, что раздирают мне душу, не так просто унять, когда снова подвели силы и снова не удалось спасти тех, кого так безумно люблю.

Но в какой-то момент я всё-таки начинаю осознавать себя и то, что мужские руки вокруг меня сжимаются слишком сильно. Что прижата к чужому телу слишком тесно. Что под щекой слишком гулко и часто бьётся большое сердце неравнодушного ко мне ашара. И самое ужасное, я сама обнимаю того, от кого собиралась держаться на расстоянии.

И когда успела? Как могла такое сделать? Совсем уже ума лишилась.

Мужские ладони совсем недвусмысленно скользят по моей спине, а макушки касаются губы… Надо это прекратить. Немедленно!

− Отпустите меня, пожалуйста, − прошу, снова упираясь руками и пытаясь отстраниться.

Но он, вместо того чтобы выполнить мою просьбу, сжимает руки вокруг меня стальным кольцом.

− Ри-одо Сэтору…

− Тс-с-с, не беги от меня, − шепчет, часто и тяжело дыша. — Я слишком давно хотел ощутить, как это − прикасаться к тебе. Держать тебя в своих руках. С ума сводишь…

В его голосе столько едва сдерживаемого голода, что мурашки бегут по спине.

Ой, мамочки. Что я наделала? Зачем подпустила хищника так близко? Так глупо, так неосторожно. Дура, дура, дура…

Шумно вдохнув запах моих волос, жрец проводит раскрытой ладонью по моему позвоночнику, накрывая поясницу…

− Посмотри на меня, − велит хрипло.

− Ри-одо Сэтору, не надо, − мотаю головой. Чувствуя, что всё идёт к тому, чего я боюсь.

− Непослушная девчонка. С ними всегда сама покорность и нежность, а мне постоянно перечишь, − рычит тихо, сжимая одной рукой мою талию. А второй обхватывает горло.

Не душит, но одного этого властного жеста достаточно, чтобы вызвать во мне нервную дрожь. Его ладонь теперь скользит по шее вверх, заставляя всё-таки поднять голову.

− Но мне в радость и твои колючки. Лишь не беги от меня. Посмотри на меня, Лина.

Наши взгляды встречаются. От той жадной одержимости, которая пылает в багряных глазах, у меня ноги подгибаются. Невольно сглотнув, я ещё острее чувствую его руку на горле. Взгляд Сэтору чернеет окончательно, вышибая воздух из груди, заволакивая душу тьмой и горечью.

Не отпустит. Не позволит сбежать. На что я надеялась, дура? Кого хотела переиграть?

− Столько боли и тоски. Ради них ты готова на всё. Жилы рвать. Жертвовать собой. Рисковать жизнью и взваливать на свои плечи неподъёмную для такой хрупкой малышки ношу… а что они дали тебе, Лина? — склоняется он ко мне. Трётся щекой о щёку, обжигая раскалённым дыханием. − На что твои сэ-аран готовы ради тебя, маленькая сэ-авин? Пожертвуют собой? Или, может, долгом? Империей? Знаешь же, что нет. За что ты их так любишь? Скажи.

В ответ я лишь молча прикрываю припухшие от слёз веки, чувствуя, как кроет меня тихим отчаянием. Что ему сказать? Что он прав? Что люблю несмотря ни на что? Что не жду от любимых никаких жертв? Что не за это вообще любят?

Или может, о том, что они меня спасли и многое дали? Но ведь спрашивает он не об этом. Да и не нужно ему это знать.

− Молчишь, − губы Сэтору ведут огненную дорожку по линии моего подбородка. — Потому что у тебя нет внятного ответа. Ты даришь им всю себя, а с тебя требуют ещё больше. Так может… не тем даришь, Лина? Может, не тем? Я могу положить к твоим ногам вселенную, Лина. Только стань моей.

− Я не предаю тех, кого люблю, − шепчу сипло, боясь даже дышать. Он слишком близко. Слишком опасен. Настолько напряжён, что, кажется, едва держит себя в руках. Будто ревущее пламя в сосуде, который вот-вот треснет и разлетится вдребезги.

− Так полюби меня, − выдыхает уже мне в губы. И жадно сминает их своим ртом, буквально вгрызаясь голодным поцелуем. Вдыхая огонь мне в лёгкие, выжигая дотла.

Тихо пискнув от неожиданности, я дёргаюсь из жёстких рук, впиваюсь пальцами в плечи, отталкивая что есть мочи. Да только куда там. Легче скалу с места сдвинуть.

В рот безжалостным захватчиком врывается чужой язык. Вылизывает и завладевает. Сэтору, рыча, целует меня так, будто сожрать готов. Рука с горла смещается на мой затылок. Фиксируя, лишая малейшей возможности избежать этого поцелуя.

Я настолько ошарашена происходящим, настолько испугана и сбита с толку, что просто теряюсь. Безвольной глупой куклой повисая в мужских руках. Голова кружится и сознание мутится. Это не со мной. Не со мной…

Кажется, что меня выпивают до дна. Иссушают своим безумием. Чтобы завладеть и сломать.

Каждое его прикосновение, как клеймо, выжигающее душу.

Наверное, я должна сдаться. Никто не бежит спасать императрицу. Меня отдали на откуп тому, кого действительно хотят видеть у власти, пока нет императоров. Я должна покориться, как мне приказали, надеясь, что насильник не будет слишком жесток.

Но я не могу. Не могу…

Мыча и извиваясь, снова бью его по плечам. Царапаю, ломая ногти. И, почти теряя сознание от страха, кусаю, в ответ на голодную, грубую ласку мужских губ. Снова плача, готовлюсь отбиваться до последнего… не в силах уступить.

И даже не замечаю, когда мой истязатель останавливается и замирает. Твёрдые жестокие губы отрываются от истерзанных моих. Чтобы через миг трепетным касанием собрать со щеки солёные слёзы, текущие ручьём.

− Лина, − хрипит раненным зверем, сжимая меня ещё крепче. — Лина. Не плачь. Ты отравила мою душу. Не вытравить уже.