Коварные игры судьбы (СИ) - Гущина Яна

Следом накатывало горькое чувство беспомощности. Портал закрыт, во дворец мне не проникнуть без чьей-либо помощи. А если и удастся пробраться внутрь, то я заблужусь в бесконечных залах, комнатах, кабинетах, где меня обязательно найдёт королева и посадит в темницу. А то и сразу велит казнить, чтобы не я путалась под ногами. Перспектива та ещё!

Следом приходила мысль о том, что, похитив Ричарда, я стану для него женщиной, которая разлучила с любимой мамой, коей он считал Катрину, и лишу его отца. Имела ли я на это право? Жгучее желание воссоединиться со вторым сыном затмевало мой разум, проблески которого подсказывали, что более мерзкого поступка и не придумать. Да, я буду рада обнять малыша. Но что будет испытывать он, когда чужая, по его мнению, тётка поволочёт его в мистический город, вырвав из знакомой обстановки и разлучив с любимыми людьми. Мысленно назвав Катрину и её мамашу «любимыми», аж застонала. Уйти от правды было невозможно: они воспитали его и он любит их, нравится мне это, или нет.

Я в отчаянии пыталась бороться сама с собой, иногда считая, что Ричарда следует оставить во дворце и забыть, но тут же отчаянно желала забрать его. Это была немыслимая мука. Мне было сложно выбрать между правильным и желаемым. Отказаться от сына я не мыслила. Хотелось обнять его, почувствовать, как он обвивает мою шею своими маленькими ручонками и называет мамой.

Каждый раз на этих мыслях я себя резко останавливала. Неужели мне мало любви Артура? Почему я зациклилась на Ричарде, и тут же начинала уговаривать себя оставить его в покое, представляя, какая душевная травма ждёт ребёнка, когда я объявлюсь в его жизни.

Видимо, Ник испытывал примерно те же чувства, что и я, но по отношению к Артуру: постоянно искал встречи с сыном, и если ему доводилось увидеть его играющим с местной детворой, неотрывно смотрел на него, или даже пытался принять участие в детских забавах. Я не препятствовала: он дал слово не сообщать ребёнку о том, что он его отец.

Вначале я боялась, что он захочет забрать сына, но потом успокоилась: портал закрыт и Ник не может вернуться домой ни сам, ни с Артуром.

А вот Шон проявлял недовольство, видя, как Ник ищет встречи с сыном.

— Нечего ему липнуть к ребёнку! — возмущался он, высказывая мне своё негодование. Он стоял у окна, глядя, как на улице Ник играет с детьми. — А то привяжется и заберёт с собой.

Я подошла к нему, и тоже засмотрелась на происходящее. Ник смеялся и бегал с малышами. Таким жизнерадостным я никогда не видела его. Ричард, наверное, постоянно купается в отцовской любви.

— Шон, как бы мы не стремились не допустить встречу Ника с Артуром, она произошла. И до тех пор, пока Ник будет вести себя с ребёнком доброжелательно, я не буду вмешиваться. Ведь он не причиняет ему вред и не сообщает, что он — его отец.

— Когда это произойдёт, ты даже и не узнаешь, — прошипел сквозь зубы Шон. — Виктория, ты играешь с огнём! Неужели неясно, что Ник с каждым днём всё больше привязывается к сыну и когда придёт пора расставания, он захочет забрать его с собой.

нахмурилась, тоже опасаясь этого.

— И что ты предлагаешь? — моё терпение иссякало, и разговор стал больше походить на ссору. — Запереть ребёнка в доме и не выпускать на улицу? Или Ника посадить за решётку, откуда он не сможет выйти, чтобы встретиться с Артуром? Ты что, не понимаешь, что мы не можем повлиять на ситуацию!

Шон устало обхватил голову ладонями. Ему не нравилось происходящее, но он, действительно, не мог ничего изменить.

— Скорее бы открылся портал, — процедил он сквозь зубы. В последнее время Шон был настолько раздражительным, что я не узнавала в нём добродушного весельчака, коим он был прежде.

— Скажи, а как вы до этого общались с внешним миром, когда ещё не было того портала, который образовался в древнем дереве?

— Ну… — он задумался, будто уже и забыл, как всё было. — Порталов тогда было несколько, и никогда ещё мистический город не оказывался в такой блокаде. После того, как я, ты и Ник ушли из города через горный портал, все остальные захлопнулись, словно только и ждали, когда мы покинем город. Именно это меня очень настораживает. Будто небеса и силы магии пытаются повлиять на нашу жизнь.

Ага, значит, не только у меня одной такое чувство. Выходит, это не паранойя и не мои выдумки. Знать бы только, чего ждать от всего происходящего. Противиться высшим силам невозможно, следует лишь подчиниться. Только вот неопределённость очень досаждала.

— Как думаешь, можно ли повлиять на ситуацию? — с надеждой спросила я. — Ведь ты обладаешь магией, и мог бы что-то придумать.

— Что именно я должен придумать? — он специально сделал ударение на последнее слово, чтобы подчеркнуть наивность моих желаний. — Портал открыть не получается. Так что единственное, на что я способен, это покончить с Ником. Уверен, что тогда всё изменится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Услышав подобное, я шумно выдохнула, тревожно уставившись на мужа. И как только в голову может придти подобная мысль? Он что, серьёзно, может убить человека? Впрочем, он — бывший пират и, наверняка, убивать кого-то — для него плёвое дело. Ведь не зря же его собирались повесить. Видимо, в списке деяний Шона значились не только грабежи и нападения на торговые суда, но и убийства.

От этих мыслей мурашки промчались по моей спине, затерявшись в волосах на затылке. Надо же с кем свела меня жизнь! Однако, когда Шон помогал мне бежать из дворца, я не жаловалась на его прошлое. Впрочем, отголоски минувших дней не касались нашей с ним жизни, поэтому я никогда не задумывалась над тем, кем Шон был прежде. Вот и сейчас не следует ворошить то, что следует забыть.

Глава 38

Желание забрать Ричарда стало для меня маниакальным. Если вначале я пыталась думать о том, что испытает ребёнок, узнав, что Катрина — не его мама, то с каждым последующим днём мне становилось всё равно. Ричард ещё мал, и душевная травма быстро затянется. Я не позволю двум отъявленным негодяйкам, отобравшим у меня не только мужа, но и сына, воспитывать малыша и навязывать ему свои извращенные жизненные принципы. Если не вырвать ребёнка из их лап, то со временем он станет таким же хладнокровным негодяем, как и эти две женщины. Хотелось бы надеяться, что, живя во дворце, Ник принимал активное участие в воспитании Ричарда, и привил ему какие-то моральные ценности, но уповать только на это, было нельзя.

Думая о Ричарде, я поручила опеку над Артуром маме и Мэри, а сама не отходила от той пещеры, которая так не вовремя закрыла проход между мирами. Единственное желание, которое жило во мне, сводилось к тому, чтобы проникнуть во дворец и забрать сына. Больше меня ничего не волновало. Шон догадался о моих намерениях прежде, чем я успела озвучить их.

— Даже не думай об этом! — предостерёг он, тревожно глядя на меня. Шон сидел под многовековым раскидистым деревом, опершись спиной о ствол, пока я кругами ходила у входа в пещеру. — Хочешь, чтобы королева расправилась с тобой?

— Я попробую избежать встречи с ней, — заявила я, ощутив, как внутри меня крепнет решимость. — Я заберу сына, чего бы мне это не стоило!

— Но Ник не позволит тебе воспитывать обоих сыновей без его участия.

В голосе Шона послышалось волнение, но я сделала вид, что не заметила.

— Мне всё равно, что будет с Ником. Его чувства перестали меня волновать. Артур и Ричард — мои сыновья и Катрина не имеет права воспитывать одного из них!

Шон нахмурился, запыхтев в негодовании.

— Речь не о Катрине, а о Нике. Он не отдаст Ричарда!

— А кто его будет спрашивать? — вскинулась я, напоминая себе, что главный противник — не Ник, и даже не Катрина, а королева, которая держала в подчинении всех и вся.

— Лихо ты скинула со счетов всех, кто станет препятствовать тебе. Ты думаешь, что достаточно проникнуть в обычный мир, войти во дворец, взять сына за руку и привести его сюда? Неужели совсем не понимаешь, что у тебя ничего не получится? Всё не так-то просто!