Пара для проклятого дракона - Екатерина Гераскина

— Замечательно… Просто потрясающе. У Дориана точно есть шанс.

— Шанс снять проклятье или справиться с отравлением? — уточнила, ничего не понимая.

— Снять проклятье.

Я снова выругалась.

В этот момент заговорил Даркбёрд:

— Я тоже хочу знать, что здесь происходит.

Жрец кивнул.

— Думаю, у нас будет достаточно времени, чтобы во всём разобраться.

Мадам Прайя указывала куда нести Дориана. В катакомбах оказалось несколько спальных помещений — небольшие, но уютные, с одинаковой меблировкой: шкафы, комоды, тумбочки, широкие удобные кровати с тяжёлыми бархатными покрывалами.

Дориана аккуратно опустили на одну из кроватей в дальней комнате, уложили на живот. Он застонал, но не очнулся.

Из его спины всё ещё торчал обломок древка.

— Его нужно достать… — прошептала я, — но тогда хлынет кровь.

Позади подошла мама. В ее глазах была тревога. Я протянула руку:

— Мам, подай мне лекарства. Всё, что я купила.

Она вручила мне огромную, тяжёлую сумку, набитую доверху. Я разложила всё на прикроватной тумбочке: бинты, антисептики, обезболивающее, кровоостанавливающее. Всё, что только было.

Комната тем временем наполнилась людьми. Слишком много народу — и ни одного медика. Атмосфера сгущалась с каждой секундой. У меня внутри поднималась паника.

Моя феникс, как раненая птица, истошно клекотала, не давая сосредоточиться. Она металась внутри, кричала, требовала действий.

Я мысленно прикрикнула на неё и заставила заткнуться. Жёстко, холодно. Потому что паникой мы точно не поможем. Паника — враг. Паника — слабость.

Хорошо было обижаться на дракона. Только на живого. Господи, кажется, в эти самые мгновения я простила ему всё. Его шальную академическую жизнь, его снобизм, холодность, молчание, тот идиотский спор, то, что поверил в распущеность! Всё, что разъедало изнутри, вдруг стало таким неважным — лишь бы он дышал.

— Кто-нибудь… знает, что делать? — нервно проговорила я.

— Стрелу точно нужно вытащить, — произнёс Даркбёрд. — Драконов не так просто убить.

— Будем надеяться, что не задеты жизненно важные органы, — выдохнула я.

Оказывается, мадам Прайя не растерялась — она принесла небольшой таз с водой и мыло. Я кивнула ей в знак благодарности.

Я закатала рукава своей белой рубашки, опустила руки в воду, тщательно вымыла их. Потом достала антисептик, местный — с сильным, терпким запахом, обработала руки до локтей.

Почему-то у меня даже не возникло мысли — подпустить к дракону кого-то другого.

Я собиралась всё делать сама.

Я разложила поближе все перевязочные материалы, потянулась аккуратно к древку стрелы. Дориан застонал — мышцы его спины стали каменными от боли. Я мягко провела ладонью по его широкой, крепкой спине, словно пытаясь успокоить.

Пусть он не чувствует связи, пусть проклятие мешает… но, возможно, его дракон поймёт. Почувствует. Возможно, рядом со мной ему станет хоть немного легче.

Я снова потянула за древко, вытягивая его из раны. Дориан больше не проронил ни слова. Видимо, потерял сознание. Когда стрела выскользнула, я отшвырнула её на пол — жрец, что стоял неподалёку, поднял её, поднёс к лицу, понюхал.

— Да. Точно отравлена, — тихо проговорил он.

Я начала обрабатывать рану: залила антисептиком, покрыла заживляющей мазью. Но этого было мало — нужно было зашить.

— Свет, — попросила я.

Лорд Даркбёрд уже всё понял без слов — магия в его руках вспыхнула ярче, освещая рану.

Я принялась зашивать, двигаясь быстро, но точно. Потом переключила внимание на вторую рану — на плече. Пришлось немного развернуть Дориана на здоровый бок. Ричард помогал придерживать дракона. С раной проделала то же самое: очистила, обработала, наложила швы.

Мама аккуратно вытерла пот с моего лбы. Я наложила повязки как могла. Не идеально, но, кажется, неплохо

Теперь нужно было напоить Дориана восстанавливающим зельем. С трудом, но смогла дать пару капель зелья. Дориана. Положили его живот. Мне показалось, что рана на спине намного опаснее.

На кровати, с противоположной стороны, тихо сидела Ариша. Она внимательно следила за мной и за неподвижным Дорианом.

В комнате мы остались вдвоём.

Я слышала, как женщины распределяют обязанности — кто-то готовит еду, кто—то раскладывает вещи. Они не мешали, но заглядывали в комнату, каждый раз с одним и тем же вопросом:

— Всё ли в порядке?

Я кивала, не отрываясь от Дориана. Все волновались за него.

Арина протянула мне белую ткань — чтобы я вытерла руки после того как помыла их в тазике. Я взяла её, вытерла ладони. Потом устало вздохнула, села рядом.

— Арина, — начала я. — Я хотела тебе сказать… Но не знала как.

— Говори как есть, мамочка, — звонко произнесла Ариша. В руках она всё так же сжимала куклу.

— Дориан — твой отец.

Глава 30

— Что ты думаешь, Ариша? — спросила я мягко, наблюдая за дочерью. —

— Я думаю… ты пока можешь переодеться, а я посмотрю за папой.

— Ты уже догадывалась? — спросила я вдруг, и невольно улыбнулась ей.

Ариша смущённо кивнула.

— Моя птичка мне сказала, — прошептала она, покрутила в руках куклу. — От него пахнет, как от папы… И его дракон… он такой ласковый со мной. Он делает всё, что я прошу. Он такой хороший. Только жаль, что ему постоянно больно. Я волновалась за него, когда он ушёл.

Слёзы потекли по щекам. Я склонилась и поцеловала дочь в лоб, обняла ее, притягивая к груди, втянула сладкий аромат ванили.

— Мамуль, я не стала ему ничего говорить. Видела, что он не знает, кто я. Подумала… может, ещё не время. Вообще, я хотела, чтобы он сам догадался.

— Какая же ты у меня уже взрослая… — прошептала я, вытирая слёзы. — Как же я тебя люблю.

— Мам, а папа… он выздоровеет?

— Он очень сильный дракон. Думаю, всё будет хорошо. Тем более, если мы будем рядом. Ты ведь говоришь, его дракон почувствовал тебя?

— Да, думаю, да.

— Значит, наше присутствие ему должно помочь. Я немного отлучусь, скоро вернусь.

— Хорошо, мамуль. Если что — я тебя позову. Здесь такие хорошие купальники! Тут так здорово плавать — вода такая тёплая, а ещё она подсвечивается розовыми водорослями. Представляешь? Папа сам их привёз из дальних стран, посадил здесь, и они так размножились… теперь дно такое «пушистое» и мягкое, а вода светится розовым! Мне здесь очень нравится… Конечно, я немножко скучаю по солнышку, но… но я знаю: папа сказал, что я