Пожирающие жизнь - Огинская
— Ваш Линг сжигает алкоголь из вашего организма, как только вы засыпаете.
— Да, так и есть. Откуда вы знаете?
— Рассказали, — я махнула рукой. Голова закружилась, а тело заволокло приятным теплом. — Я сегодня узнала очень паршивые известия.
— Я понял, у вас была истерика. Вы так смеялись… так счастливые люди не смеются.
— Знакомо?
— Самым тесным образом.
Мы смотрели на деревья, в небо, на отражение капель на каменной дорожке, на всё что угодно, но не друг на друга.
— Знаете, что я делала в детстве?
— Что?
— Я заводила себе друзей. Вот только все мои друзья были душами. Я их привязывала к себе, от этого они не могли уйти.
— У ребёнка должны быть друзья, — пожав плечами, сказал лорд, вглядываясь в звёздное небо.
— Меня тогда заперли на неделю. Я не видела ни живых, ни мёртвых. Абсолютное одиночество…
— Вы боитесь одиночества?
— Нет, там я и поняла, что бояться одиночества гораздо хуже, чем быть одиноким.
— Страх делает всё безобразным, бояться ошибки гораздо страшнее, чем её совершить.
— Вы уверены? — я резко посмотрела на мужчину. В лунном свете он был прекрасен. Он медленно опустил взгляд на меня.
— Да. Ведь если ты боишься ошибки, ты бездействуешь. А бездействуешь — значит, заведомо проиграл. И эта слабость будет глодать косточки твоей души всю жизнь, если в конце концов не сведёт с ума. — Он говорил прямо мне в глаза.
— Как бы вы поступили, если бы от вас зависела судьба, пусть и виновных, но добрых душ? Но цена, которую вы должны заплатить, для вас является непомерной.
— Непомерная цена… — вдумчиво проговорил он. — Они виновны? Значит, в своё время сделали свой выбор… и, видимо, это был не самый правильный выбор. Если от этого зависит только судьба двух душ…
— Трёх! Моей тоже! — перебила я.
— Высшей жизни угрожает ваша работа. Интересно, что за дело, в котором нужно делать такой выбор… Простите, я посоветовать вам не могу. В силу своей неосведомлённости.
— Да, я знала это. Да и вопрос был скорее риторический.
— Вам бы цвести, как цветок на солнечном лугу, а вы всё больше входите во мрак. — Лорд процитировал мирового классика Шональда Миро Голадо.
— Меня взрастили в темноте, и свет мне более неугоден, — закончила я, как нельзя лучше подходящую в нашем случае цитату.
Мы замолчали…
— Когда вы были счастливы в последний раз? — спросил меня лорд, чуть пододвигаясь ко мне.
— Мне кажется, я не умею быть счастливой. Всю жизнь у меня есть только одна цель — вернуться домой. И побыть хоть ненадолго ребёнком своих родителей. У нас многие болеют этим, но с возрастом забывают об этом и заводят уже свою семью. А я нет. Я и сейчас хочу этого — маму, папу и яблочный пирог, — улыбнулась я, вспомнив этот аромат, и сама себе удивляясь, как легко я раскрываю самое сокровенное. То, что я долгое время скрывала даже от себя, сейчас спокойно рассказываю ему.
— Поэтому вы не захотели, чтобы узнали о вашей способности сотрудничать с Роналисом?
— Да. Когда чего-то очень хочешь, сама жизнь уводит вожделенное у тебя из-под носа.
— Мне об этом можете и не говорить… — мы затихли. И ветер решил, что его долг — заполнить эту тишину шелестом листвы и звоном далёких колокольчиков.
— Как вас зовут? — спросил лорд едва слышно. Я подумала, стоит ли отвечать. Да в конце концов, к чему скрывать такую мелочь по сравнению с тем, что он уже знает обо мне.
— Милана Рованд, княжна берегов Арафалда, — я произнесла это спокойно, так произносят имена незнакомых тебе людей. По сути, Милана Рованд Арафалда была мне незнакома, ведь только боги знают, какой бы я стала, проживи я жизнь как княжна.
— Не могу поверить! — я резко посмотрела на лорда.
— Чему?!
— Последней моей выездкой стало именно посещение вашего фамильного замка в Арафалде!
— А чего тут удивительного? — я икнула, спросив это, и от того испытала почти нестерпимое чувство неловкости.
— Именно в тот раз я говорил с вашим братом Дронкам. Он был изрядно пьян, запивал горечь безответной любви, которая в тот день вышла замуж. Я запомнил это просто из-за того, что вашему брату подобное поведение не свойственно.
— Безответная любовь… — безразлично сказала я. Заморосил мелкий дождик. Я подняла голову, подставляя лицо под холодные капли.
— Я почему это рассказываю… В тот раз мы завели разговор про мою маму. Слово за слово, и ваш брат рассказал мне трогательную историю про сестру, которая оказалась видящей — первой в их роду. Он говорил о вас.
— Что он говорил?
— Он вас учил правильно произносить слово «осьминоги», а вы упорно утверждали, что надо говорить «момоноги», при этом ужасно злясь и ударяя своей маленькой ручкой по его носу. Он расписывал всё в подробностях, которые я не запомнил.
— А я его не помню… — грустно и немного виновато сказала я. — Маму, папу — совсем чуть-чуть, а брата я не помню. Вы видели моих сестёр?
— Близняшек? Да. Тогда они были совсем маленькими. Глаза у них потрясающие. У обеих по одному зелёному и голубому.
— Мне Элизабелла говорила, что у меня родились чудесные сестрёнки. Мама была беременной, когда меня забрали. Встретиться с ними я так и не успела. Сейчас они уже девушки…
— Я тогда слушал пьяный рассказ о той, что через восемь лет спасёт мне жизнь… Жизнь удивительна. И даже не мог предположить, что через несколько месяцев моя жизнь превратится в кошмар. — мы замолчали, слушая музыку дождя…
Глава 39
Спала я беспробудным сном всю ночь. Но стоило проснуться, как в голове начали роиться мысли о том, что меня специально сюда отправили. Что, если прорицательница увидела, что я верховная, и рассказала? И они решили поступить хитро. Нет, бред! Не стали бы они рисковать Роналисом, тем более в эти времена. И странно, что они до сих пор не хватились. Всё стало ещё более запутанным. Мне надо отвлечься! Просто взять и отвлечься на что-то обыденное!
— Доброе утро, Милана.
— Только не ты! — сказала я, спрятавшись под одеяло от надоедливого призрака.
— Ты не в духе, — констатировал Виктор. — После вчерашнего не удивительно.
— Как ты умудрился позвать лорда?
— Водой, — он пожал плечами. — Я думал, это будет намного проще. Я вспомнил, как старик играл с одной девушкой и по капельке вёл её куда надо.
— Не общайся с этим… кх… призраком. Я уверена, что с ним что-то не так.
— Думаешь, он тёмный?
— Я уже говорила, что не знаю!
