Бесполезная жена герцога южных земель - Хэйли Джейкобс
Хлопая глазами. Ну надо же! Быстро, однако, работает этот молодец.
— О, как далеко он уже зашел в своих делах? Он получил согласие от местных жителей? Я думаю, что первым делом необходимо проложить дорогу, участок под застройку находится далековато, карета туда вряд ли проедет… — начинаю думать вслух, в голосе энтузиазм.
Ох, как же я устала сидеть дома и предаваться лени. Какой сегодня хороший день! И в местное светское общество успешно влилась, и проект Эвана уже утвержден и одобрен. Только, я же говорила ему идти после визита правителю юга ко мне…
Подозрительно поворачиваюсь к Глену, сидящему во главе стола. Его руки на столе сжаты в кулаки, а лицо снова хмурое, неодобряющее.
— Я ему отказал. Запретил всякую стройку. Близко к герцогине он тоже больше не подойдет.
— Что?!
Неверяще смотрю на его сиятельство.
— Но почему? Разве это плохо? Наоборот, югу нужны подобные проекты и инновации!
Глен качает сурово головой, смотрит так, словно я ослушавшийся его ребенок.
— Это дело не стоит рисков.
Нет, совершенно не понимаю, в чем причина такой зашоренности. Мне казалось, что герцог для этого мира довольно современный и рассудительный, но, видимо, было ошибкой так считать. Нет, ладно он забраковал идею Эвана, но запрещать близко приближаться ко мне, какое имеет право?! В груди вспыхивает раздражение. Я встаю на ноги, стул скрипит ножками, отъезжая назад.
— Каких рисков? Неужто так нравится, что все считают юг диким местом? Туристы, развитие экономики и приток денег, квалифицированных кадров, да улучшение качества жизни население этих земель в конце концов! Стоит боятся рисков из-за подобных перспектив? Это не просто мимолетная блажь!
Глен смотрит снизу вверх на повысившую голос меня и молчит. Но он совершенно не убежден. Каков упрямец!
— Хорошо. Допустим, нужна еще доработка плана. Но какое ты имеешь право приказывать, кому можно со мной разговаривать, а кому нет?
— Ты — моя жена. И слышать о том, как ты обедаешь с каким-то проходимцем, сулишь ему деньги и приглашаешь его к себе в гости мне глубоко неприятно.
У меня падает вниз челюсть. Я неверяще перевожу глаза на Генри, ожидая, что он засмеется над шуткой брата, но тот воспринимает сказанное вполне серьезно, пусть по лицу подростка и видно, что он бы многое отдал за то, чтобы сейчас не находится с нами в одной комнате.
— Раньше тебя не волновало то, что я твоя жена.
— Герцогиня должна уметь вести себя на людях и с незнакомцами неизвестного происхождения не сближаться, за одним столом не сидеть, — холодно отрезает муж.
От той мальчишеской улыбки, заставляющей сердце спотыкаться на ровном месте, не осталось и следа. Если бы я его плохо знала, подумала бы даже, что он меня ревнует!
Нет, что такого?! Я же не в спальню Эвана потащила, и вообще, чисто деловые отношения выстраивала. И старалась не только для себя! До смерти обидно. Как лучше ведь думала сделать, помочь не себе, а этой земле и всем тем, кто на ней проживает. Разве так уж ужасны были мои намерения, чтобы вот так вот выслушивать упреки без объяснения причины?
— Нет, — несогласно качаю головой, немного успокоившись. — Объясни мне. Раз уж я твоя жена, так сделай так, чтобы я поняла, чем ты руководствуешься.
Глен сжимает челюсти и мне кажется, сейчас он окончательно разорется. «Женщина, выполняй, что тебе велено, как смеешь спорить! Как можешь перечить мужу?!»
Но вместо того, чтобы ударить по столу кулаком, герцог трет лоб обтянутыми перчаткой пальцами и облизывает губы.
— Риски в том, что этот бизнес просто не дадут вести. Граница с королевством Соммер близко, отношения империи с соседом становятся напряженнее. Повстанцы здесь даже жизни свои не жалеют, напали на самого герцога и его супругу, что им какие-то столичные аристократы, прибывшие на юг ради лечения и отдыха? Достаточно будет одного инцидента, чтобы дворяне севера и столицы побежали к его величеству с жалобами и требованиями, которому только предлог и повод нужен. Свалит вину на радикалов и шпионов королевства, и герцогство превратится в поле битвы. Вдобавок, если выяснится, что сама герцогиня вложила свой капитал в подобное дело, все шишки посыплются на тебя, Ева. Твой отец богат и могущественен, но и у него много врагов, насолить ему случая они не упустят. Да и императора поддерживают не все, часть дворянства считает, что новые экспансии стране не нужны, они крайне противятся военным планам правителя.
Моргаю, обдумывая запоздало сказанное мужем.
Что прошлый раз, когда мы обсуждали его политику разрешения проблемы преступности, что сейчас, явно свидетельствует о том, как он осторожен и вдумчив. Но мне кажется, что эти вот размышления о последствиях — зыбкая почва для построения риторики. Кто знает, что — будет, а что — нет. Боясь рисков, может вообще тогда я затворницей стану, обрезав все контакты с внешним миром? Мало ли, всякое же может произойти и, наоборот, не произойти.
Стране выгоден сильный и процветающий юг. С выходом к морю, с достаточным количеством работоспособного населения и профицитом бюджета, уплачиваемыми в казну налогами. У любой медали есть и другая сторона, не все же пессемистичные мысли плодить. Но, вряд ли я могу достучаться до герцога. Мы с ним совершенно разные.
— Тогда еще более странно, Глен, что ты поддался своему дяде и женился на мне. У такого осторожного труса как ты, разве не было запасного плана как избежать этой свадьбы? — слова выходят хладнокровными, и я почти мгновенно жалею о том, что произнесла их вслух, но остановиться уже не могу. — Может, ты и о том, как нам развестись прямо сейчас, без необходимости ждать год, знаешь? Поделишься? Без меня в качестве герцогини и залога поставок вооружения ведь будет меньше рисков и для тебя, и для твоей вотчины.
23
Выражение лица у Глена становится таким, словно я зарядила ему оплеуху.
Сожаление сожалением, но назад сказанного вернуть невозможно. Да и просить прощения, когда пусть в грубой форме, но высказала все, что накипело, я тоже не собираюсь. Он тоже много чего позволил себе лишнего!
Глен к моему удивлению, не злится и не кричит, он вообще предпочитает никак не реагировать, накинув на лицо холодную маску после короткой вспышки разочарования и боли в черных обсидиановых глазах.
Я фыркаю. Даже сейчас продолжает осторожничать. В порыве ярости и гнева я видела его лишь тогда, когда вскрылась правда про экономку.
Бессмысленно оставаться, никакого ответа, даже категорично-отрицательного, мне не дадут. Разворачиваюсь на каблуках
