Тайны Пантеона - Марина Суржевская
Нейл втянул воздух, собираясь снова завопить, но я вдруг шагнула к нему и закрыла ему рот ладонью. И поднесла к своим губам палец, призывая молчать.
Потому что первая ощутила то, чего еще не понял двоедушник. Взглядом указала на трещину, появившуюся на стене. И еще одну. И еще. Кирпичная кладка расползалась, с потолка посыпалась штукатурка и опилки. Пол под ногами вспучился и закачался. Послышался удар, угол коридора обвалился, рассыпав известковую пыль. Ночь вдруг посветлела, а воющие на улице сирены – смолкли. В наступившей тишине тихо заскулил волк, пытаясь подняться на ноги.
– Великий Святой Дух, – прошептал Нейл, глядя в образовавшийся проем, за которым качались деревья. – Ты снова расщепил пространство.
– Лишь на минуту. Надо выйти из здания, пока оно не вернулось на свое место. – Август медленно поднял голову. Белки его глаз потемнели, почти слившись с цветом радужки. Из уголков катились капли крови. Засыпанный пеплом и окровавленный, он выглядел по-настоящему жутко. Рука с изувеченной нейропанелью стала багровой, словно Август опустил ее в кипяток. Но сам браслет заметно увеличился с нашей последней встречи. Сейчас он обхватывал руку более чем наполовину, черные дорожки тянулись друг другу, желая слиться.
– Я возьму Хантера, – сказал Август, но волк ощерился, когда тот попытался его поднять. И припадая на передние лапы, сам побрел к дыре в стене.
Я, морщась и мотая головой, потому что все еще ощущала себя оглушенной, двинулась за ним, решив пока не задумываться о происходящем. Август встал рядом.
– Ты ранена, – тихо сказал он, глядя на мое ухо.
– Заживет. – Почему мне так тяжело смотреть на него? Почти больно… И в то же время – хочется делать это бесконечно… – Я рада тебя видеть. И я еще не сказала тебе спасибо…
– Тогда может…
Он не закончил.
– Не так быстро, деструкты, – сипло произнес кто-то за нашими спинами.
Я вскрикнула, когда лежащий на полу инквизитор приподнялся и выстрелил. И когда Нейл прыгнул, буквально выталкивая нас в дыру. Мы с Августом вывалились наружу, влажная, почти болотистая земля чавкнула, принимая в свои объятия. Я упала на спину и некоторое время лежала, хватая ртом воздух и бездумно глядя в лоскуты неба, синеющего между ветвями деревьев. Было тепло и влажно. Где-то истошно свистела птица.
Потом, все еще не веря в происходящее, я села и осмотрелась. Вокруг шумел незнакомый летний лес. С высоких толстых ветвей свисали корни, делая деревья похожими на причудливые строения. Земля пахла чем-то острым и пряным. На широких листьях плясали лучи теплого солнца.
Дом, из которого мы только что вышли, исчез.
Август сидел на земле и держал на руках Нейла, который тоже смотрел в небо. На белой рубашке двоедушника расцветал смертельный кровавый цветок…
Я подползла ближе, комкая подол своего платья и не понимая, что делать.
– Нейл, все будет хорошо, – сказал Август, и я едва не скривилась от того, как плохо он врет. Дыра в груди Нейла выглядела совершено бескомпромиссной. – Я донесу тебя до поселения, там помогут…
На губах двоедушника пузырилась кровь, но он попытался улыбнуться.
– Не надо, Рэй… Мы оба знаем, что я не… Не надо.
Глаза Нейла стали мутными, словно их медленно затягивал туман вечности.
– Лучше скажи мне… что там, – едва слышно выдохнул Нейл. – Ты служишь Истинодуху. Скажи, что ждет ТАМ таких… как я.
Я посмотрела в лицо Августа и ужаснулась тому, каким пустым и спокойным оно стало. В детстве меня наказывали за то, что службам в церкви я предпочитала фривольные романчики, но кое-что я все же запомнила. Каждый человек, приходя в наш мир, получает тело и кусочек Истинного Духа. А пройдя свой путь, мы возвращаемся в его вечный свет, чтобы родиться заново или остаться в его сиянии, обретя покой и блаженство. Но это возможно только в том случает, если Дух внутри не поврежден. Человеку с разорванными линиями уготованы вечные муки. Душа, испачканная скверной, не сможет вернуться в сияние вечности и снова стать частью единого Духа. Она будет скитаться в бездне тьмы, одиночестве и боли до скончания веков.
И этот мир, и тот, что ждет после смерти, жестоки к тем, кому не повезло стать деструктом.
Август стер кровь с щеки Нейла и мягко улыбнулся.
– Не бойся, Нейл. Дух Истинный бесконечный и светлый, он дарит покой. Он пронзает наш мир потоками, омывает и исцеляет. И сейчас вы возвращаетесь в свет его, чтобы больше никогда не чувствовать боли. Вас с Брэдди ждет только хорошее.
Я прикусила губу, ощущая во рту соленый вкус. Пожалуй, Август не такой уж и плохой лжец…
Нейл кивнул и устало прикрыл глаза. Бледные губы дрогнули в легкой улыбке.
– Спасибо, Рэй. Я больше не бою…
Он не договорил. Слова замерли на губах вместе с выдохом. Вдох уже не случился.
Что-то темное и страшное выплеснулось из Августа, кругом разошлось по чужому лесу, прошило насквозь, придавило к земле. Лес зашумел, всколыхнулся. Закричали птицы, завыли неведомые звери. Но миг – и все снова смолкло.
Я опустила взгляд. Возле меня осталась зеленая трава, а там, где сидел Август – все стало серым. С неба посыпались хлопья и на миг показалось – снег. Но это был пепел. Сгоревшие в невидимом пламени листья медленно осыпались с деревьев.
***
…Первая сделка с совестью похожа на брошенный с горы камушек.
Сам по себе он ничего не значит, лишь осколок породы, крошечный и незначительный.
Но падая, он увлекает за собой другие камни.
И камни падают, падают, падают.
Пока обрушившийся камнепад не погребет под собой все живое…
***
Август молчал все время.
Пока ножом, руками и куском коры разгребал землю, роя яму, пока укладывал туда Нейла, пока насыпал сверху камни.
День сменился ночью, стало прохладно. Я сидела на земле и дрожала от пережитого волнения, боли и терзающих голода и жажды. Моя нейропанель сжигала ресурсы организма, пытаясь затянуть кровавый росчерк на плече, отрезанную мочку и многочисленные синяки и ссадины, которыми я была покрыта с ног до головы.
Помочь Август не позволил, словно видел смысл в том, чтобы все сделать самому.
Когда вместо Нейла остался лишь холмик, засыпанный камнями, Август сел рядом. Его пустые глаза и молчание в подступающей темноте незнакомого леса здорово меня беспокоили, но когда я хотела подойти, в траве зашуршало, словно сама земля ожила и начала двигаться.
