Истинная для волка (СИ) - Соломахина Анна Fjolia
Зов пары…
И смеётся ветер, бросая в лицо
Колючие иглы холодной пурги.
И хохочет буря, окружая в кольцо
И тебе не видно ни зги.
И ты бьёшься с стихией ни на жизнь, а насмерть,
Обращаешься к лесу, чтобы укрыл,
Ускользаешь, уходишь, хочешь успеть,
Молишь небо дать тебе сил.
Зов пары[1]…
Все замерли, завороженные силой её голоса, а от содержания пророчества, которое мало для кого осталось секретом — смысл лежал на поверхности — холодело в груди. Не зря! Ибо не успели стихнуть последние подвывания, которыми Рената разразилась после текстовой части, как снаружи раздался настоящий волчий вой, непрозрачно намекавший на скорую реализацию пророчества. Не успели басурмане сориентироваться в стремительно меняющейся обстановке, как уже в следующий миг в юрту ворвался волк. Замёрзший, потрёпанный, лапы кровоточат, глаза дикие…
— Мамочки! — Рената приложила руки к щекам — любимый жест её мамы, когда та сильно удивлялась.
Пылающий яростью взор волка тут же нашёл ту, которую так долго искал. Потеплел, стал менее кровожадным и безумным, отчего Ренате стало тепло-тепло, спокойно-спокойно.
Не обращая внимания на обнажённые сабли охраны (готовые выпасть из трясущихся рук, стоит ему только рыкнуть), Харальд двинулся к своей женщине. С каждым его шагом её омывало волной эмоций, причём настолько разных, что она не знала, как реагировать. С одной стороны, она чувствовала, как жар окатывает тело, как всё её существо тянется к этому невероятному созданию, прошедшему, судя по потрёпанному виду, настоящий ад. С другой стороны, она… испугалась. Силы влечения, жажды прикоснуться, отдаться, подчиниться…
Нет, последнее она точно не любит!
Но волк всё приближался, немыслимый кульбит, и перед ней уже мужчина. Обнажённый, лохматый, невыносимо прекрасный. Руки сами потянулись к нему, пальцы скользнули по литым мышцам груди, огладили плечи, зарылись в волосы, сейчас лишь слегка намекавшие на светлый окрас.
Миг, и его сильные руки подхватывают её, отчего кружится голова, тело наполняется лёгкостью, а укус на шее горит, рассылая импульсы удовольствия, томления, предвкушения…
Несмотря на эмоции, Рената краем глаза замечает, как остальные волки врываются в юрту, скалятся, рычат, а Харальд властно приказывает:
— Всех убить.
— Нет! — она аж подпрыгнула у него на руках. От её пронзительного вскрика волки, как ни странно, остановились. — Тут много невинных!
Она схватила его за голову, впилась в него взглядом и чеканно выдала:
— Не руби с плеча, сначала разберись, что к чему.
Харальд зажмурился, встряхнул головой, сбрасывая остатки пелены ярости, охватившей его существо. Вновь открыл глаза, почти не безумные, сглотнул и хрипло попросил:
— Покажи, кого не трогать.
— Никого не трогайте, пусть они сами в своём соку варятся, — Рената не держала зла на Батыр-хана, ведь он не успел причинить ей критичного вреда.
Но на самом деле ей просто повезло, её судьба могла сложиться куда хуже. Это понимали все, включая Айтбая, не говоря уже о самом Харальде.
— Нет, такое не прощают и не оставляют безнаказанным, — он ещё крепче сжал Ренату в объятьях, поднял глаза на замерших басурман, обвёл их взглядом. — За похищение и удержание в плену моей жены все виновные ответят головой. Ваша смерть будет быстрой — скажите спасибо заступничеству Ренаты.
После он принюхался, кивнул на тех, чьего запаха не было на поляне, откуда его возлюбленную умыкнули в степь, показывая собратьям, кого не трогать, развернулся и двинулся к выходу с Ренатой на руках.
— Да постой же ты! — Рената каким-то чудом умудрилась извернуться (не иначе, как ветер помог), соскочить с рук и броситься наперерез волками.
Глаза зажмурены, волосы дыбом, но знать, что ты виновна в страшной резне — так себе воспоминание на всю оставшуюся жизнь.
— Давайте их просто схватим и будем судить!
— Я не знал, что она — твоя жена, — вмешался в разговор Батыр-хан. — Ты не объявлял об этом. Я думал, что ты переспал с ней один раз и все дела.
Зря он сказал последнюю фразу — от неё Харальд вновь рассвирепел.
— Прости, не хотел тебя обидеть, — хан вскинул руки, даже не пытаясь сопротивляться.
Да и не смог бы, ведь все прекрасно понимали, что сделай они малейший намёк на нападение, и их порвут на кусочки. Сабли против волков могут сработать, но недолго. Зато потянуть время, пока снаружи не соберётся войско — вот это идея. Уж тогда несчастный пяток волков, будь они хоть трижды гигантскими, есть шансы одолеть. Да, крови много прольётся, но не только басурманской.
Это понимали все: и Батыр-хан, и те, кто сидел за столом, и стражники, оказавшиеся внутри, и сами оборотни. Ведь проскочили они в центр степного становища лишь благодаря скорости и эффекту неожиданности. Вот только у Харальда был козырь в лапе — возросшая сила альфы, влиявшая не только на оборотней, но и людей. Точнее, на людей она действовала ещё сильнее, ведь даже самый посредственный оборотень стоит минимум пятерых умелых воинов.
— Кстати, я тоже не знала, что успела выйти замуж, — Рената понимала, что не вовремя, но удержаться от ехидцы не могла. — Ты не напомнишь, когда это произошло?
— Когда я объявил тебя парой, — он вновь протянул руки, чтобы сгрести ненаглядную в объятья, но она увернулась.
— А меня спросить? — несмотря на предательское тело, которое вовсе не хотело ускользать, напротив, жаждало новых прикосновений, Рената пока держалась.
На чистом упрямстве, но надолго ли его хватит?
— Так вышло, — развёл руками Харальд, сам при этом выглядевший довольным по самый хвост. — Обе мои ипостаси приняли тебя, а сейчас в тебе мой ребёнок, так что назад пути уже нет.
— Ре-ребёнок? — Рената аж пошатнулась.
Так вот откуда эта тошнота! Но ведь прошло совсем немного времени! И да, ему-то откуда знать о таком интимном нюансе?
— Ребёнок? — Батыр-хан брезгливо взглянул на пленницу, которую совсем недавно собирался осчастливить законным браком.
Хорошо, что не успел!
И тут слово взял Айтбай. Раз уж без него разобраться не могут!
— Мы приносим свои глубочайшие извинения, а от меня отдельная благодарность за спасение. Думаю, Батыр-хан не откажется заплатить виру за свой проступок. Так ведь, братец?
— Конечно, — кивнул Батыр-хан, готовый сейчас пойти на всё, лишь бы потянуть время.
Но обман не входил в планы Айтбая, посему он продолжил:
— Мы гарантируем вам безопасность, я лично прослежу, и дадим вам отступных два сундука драгоценностей, пять десятков меховых шкур степных лисиц и сто кобылиц.
Батыр-хан поморщился от чрезмерной щедрости брата, но смолчал. Ибо не собирался выполнять эти условия. Хотя… Рената уже не казалась таким уж лакомым кусочком.
— Хорошо, — на Харальда басурманский шаман произвел приятное впечатление. В нём виделась сила, благородство и искренность. — Но я хочу голову того, кто посмел прикоснуться к Ренате и похитить из моей комнаты, а также вывести из строя моего соратника.
Справедливое желание, но…
— Он уже мёртв, — Рената даже не знала, радоваться ей тому, что Каждылбека принесли в жертву, или всё же огорчаться кровожадности местных, включая муженька.
— Могу предложить в качестве жертвы себя, — Айтбай подошёл к Харальду поближе, — ведь именно из-за меня похитили Ренату. Точнее, из-за её пророчества обо мне.
— Пророчества? — не понял северянин, отмахиваясь от абсурдного предложения.
О таком нюансе, как прорицательские способности супруги, он не знал. Сюрприз!
Айтбай в красках описал суть дара Ренаты, чётко так изложил, что, как и почему, даже попаданка заслушалась, ибо не подозревала о столь стройном и понятном объяснении. Оказалось, что суть её дара — спонтанное видение главной жизненной проблемы того, на кого она обратила пристальное внимание. Срабатывает хаотично, без контроля со стороны провидицы. А выливается в песню, потому что это её главный талант — сочинительство и исполнительство. Собственно, благодаря сильно развитой творческой составляющей она и стала способна прорицать — Рената выхватывает из общего информационного поля самое интересное и выражает, как умеет.
