Семья на первом месте (СИ) - Панфилов
— Не хотелось бы тебя расстраивать, но оценку ты узнаешь к концу июня, — оторвавшись от игры в карты с Сириусом, оповестил подругу Люпин.
Поттер прыснул в кулак, за что получил в плечо от слизеринки. Не оставшись в долгу, юноша взъерошил безукоризненную причёску Лины. Но и то не испортило ей настроения.
— Дорогой Лунатик. Мне достаточно того, что вся суматоха подошла к концу, и я могу спокойно отдохнуть, — парировала Алина, Римус закатил глаза, проиграв вторую партию Блэку. — А где Николас? — оглядываясь по сторонам в поисках когтевранца, поинтересовалась Лестрейндж.
— Он ушёл, — ответил Питер беззаботно.
— А тебе какая разница? — подозрительно прищурив глаза, спросил Поттер.
Лестрейндж не уловила долю ревности во взгляде и в голосе Джеймса, чего не скажешь о мародерах. Блэк цокнул, сверля слизеринку требовательным взглядом. Она на него не обратила никакого внимания, собственно, как и всегда.
— Хотела спросить, что у него получилось в пятом задании. — Лестрейндж пожала плечами.
Поттер кивнул сам себе. В таком случае есть резон интересоваться, где находится красавчик когтевранец.
— Желчь броненосца, — невзначай ответил Люпин. — Только не говорите, что никто из вас этого не знал. — Волшебники дружно засмеялись, Римус закатил глаза. — Вы безнадёжны, — выдохнул он, улыбаясь.
Делясь экзаменационными ответами, ребята не заметили, как к их компании подошли пятеро слизеринцев. Глаза Бёрк и Паркинсон блестели от слёз, в то время как Нотт и Регулус стояли рядом с Малфоем с опущенными вниз головами.
Лестрейндж приветливо улыбнулась. Но, поняв, что что-то не так, нахмурилась.
— Лина, — позвал её Малфой. — Рабастан ждёт тебя в кабинете директора.
В глазах Люциуса плескались волны сожаления.
— Что с моим братом? — Лестрейндж поднялась с земли.
Она чувствовала неладное. Вот только друзья молчали, не в силах посмотреть на девушку.
Сорвавшись с места, Алина побежала к замку. Поттер хотел было последовать за подругой, однако рука Малфоя-младшего остановила его.
— Уйди с дороги, — прорычал Петтигрю, вставая рядом с Джеймсом.
Люциус пропустил слова гриффиндорца мимо ушей. Ещё утром он бы не упустил возможности выбить всю дурь из гриффиндорцев, но сейчас у него не было никакого желания смотреть в их сторону. Что уж говорить о разговоре.
— Вы ей не нужны, — строго начал Малфой. Мародеры нахмурились, угрожающе смотря на слизеринца. — Никто из вас ей сейчас не поможет, — туманно пояснил Люциус, уходя с остальными слизеринцами.
Переглянувшись между собой, гриффиндорцы ринулись к кабинету директора.
Массивные двери открылись, впуская девушку в кабинет. Это была круглая просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма.
Стены были увешаны портретами прошлых директоров и директрис, которые мирно дремали в позолоченных рамах. В центре находился громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потёртая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа.
— Проходите, мисс Лестрейндж, — поприветствовал её директор Хогвартса. — Прошу вас, присаживайтесь, — указал волшебник на стул, девушка послушно села.
Её брат сидел точно на таком же стуле, опустив голову на колени. Пламя в камине вспыхнуло, из него тут же показался высокий мужчина. Вид его был изрядно потрепанным, создавалось впечатление, будто он постарел лет на десять, а то и больше.
Алина ещё никогда не видела брата в таком плачевном состоянии.
— Я оставлю вас, — похлопав рукой по плечу Рудольфуса, директор вышел, оставляя Лестрейнджей наедине.
— Я забираю вас домой, — сказал старший брат хрипло.
Рабастан не дёрнулся, наперёд зная мотивы старшего брата. Алина нервно озиралась на обоих, те молчали.
— Что происходит? — вполголоса прошептала волшебница, не в силах вынести давящую тишину.
Ответа не последовало, лишь тихий всхлип сорвался с уст Рабастана. По телу пробежали морозные мурашки, а к горлу подкатил ком горечи. Алина съежилась, ссутулив плечи.
— Руди.
Мужчина подошёл ближе, садясь на колени у ног сестры. Беря её холодные ладошки в свои, Рудольфус заметно поник.
— Ты же знаешь, что мама долго болела? — уточнил он тихо, смотря на Алину с болью в глазах. Она кивнула. — Сегодня ночью… — голос его дрогнул. — Сегодня ночью её не стало.
Не стало.
Грудь девушки неприятно сдавила незримая тяжесть. Всё происходящее казалось нереальным. Какой-нибудь злой шуткой Мерлина.
— Нет, — прохрипела она, отрицательно качая головой. — Она не могла, мама обещала, что встретит меня на станции. Она обещала… Она… — закрыв лицо руками, Алина зарыдала.
Почему это случилось сейчас? Почему она умерла? Почему?
Рудольфус притянул сестру в объятия, стараясь хоть как-то унять её боль. Это было бесполезно.
Потеря матери ни с чем несравнима. Горечь от утраты пожирает тебя изнутри до тех пор, пока ты не перестаешь дышать. Даже Круцио не обладает такой силой, как известие о смерти дорогого тебе человека.
— Я не успела попрощаться! — рыдала волшебница. — Я не успела…
Сердце ускорило темп, болезненные спазмы сдавливали грудь, рёбра и все органы вместе. Тело пробивала судорога, а руки тряслись. Её сопли смешались со слезами. Из горла Лестрейндж вырывались сдавленные крики, переполненные горем.
Волшебница вырывалась из рук брата, который держал её в железной хватке. Поглаживая чёрные волосы, Рудольфус шептал то, что она не слышала из-за собственных криков. Рабастан сполз со стула, обеими руками обнимая брата и сестру, которые так и сидели на полу.
Агония боли не кончалась и не ослабевала. Пришлось звать мадам Помфри, которая влила умиротворяющий бальзам прямо в рот Лины. Когда волшебница отключилась, Рудольфус поднял сестру на руки, исчезая вместе с ней и братом в пламени камина.
— Ах, Альбус, что же будет с бедными детьми? — утирая слёзы, проговорила Поппи.
— Пока они есть друг у друга, — директор приобнял плачущую женщину за плечо. — Ничто им не навредит.
***Май, 1977
Обратно в школу волшебники так и не вернулись. Похороны прошли как в тумане. Единственное, что удалось запомнить, это то, как двое держали её за руки, пока гроб с телом матери медленно опускался на самое дно земли.
Отец старался не покидать комнату, которую делил с почившей женой.
Практически месяц семья хранила молчание, даже домовые эльфы старались не попадаться на глаза. А сад, который так любила Селестина Лестрейндж, видимо, умер вместе с ней.
Из-за этого у её дочери вновь началась истерика, после которой она попыталась хоть как-то оживить цветы. На помощь Алине пришли братья. Благодаря общим стараниям многие растения вернулись к жизни, чем хоть немного ослабили боль каждого.
Июнь, 1977
Спустя время семья начала возвращаться к жизни. Боль не утихала, однако становилось легче, когда рядом находились близкие люди.
Привычка Алины никуда не делась. И теперь в её
