Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна

Вскоре я стояла перед емкостью с закипающей над спиртовкой жидкостью, держа наготове нужные добавки. Сеньора Лусеро сидела в отдалении, делая вид, что ей ничуть не интересно. Боялась ненароком выучить и подвести меня под нарушение закона?

Наконец все нужные слова были сказаны, все ингредиенты – высыпаны, оставалось остудить. Я повернулась к сеньоре.

– Итак, донья, я обещала вам обо всем поведать. Некоторое время назад я узнала, что мне грозит серьезная опасность. Какая именно, сказать не могу, простите. Но уже тогда я задумала побег. – И даже осуществила, если принять во внимание прежнюю Эстефанию. – Я была к нему готова, когда меня обманом выманил из замка дон, коего тетя считала неподходящей для меня партией, но тот был уверен в обратном. Было ли у меня с ним что-то на самом деле, не знаю, потому что часть моей памяти в настоящее время под блоком. Моим неведением он и воспользовался, завербовав в сообщницы мою горничную. Ему удалось усыпить меня, но, поскольку перед встречей я приняла зелье, ускоряющее метаболизм, очнулась раньше, чем он рассчитывал, и смогла убежать. И у меня нет желания возвращаться домой. Во всяком случае, пока не разберусь, что происходит.

Она достала из кармана артефакт, посмотрела на него и удивленно сказала:

– Надо же, действительно не соврала. Во что же ты вляпалась, Эстефания?

Обращалась она опять на ты, что порадовало.

– Если бы я это понимала, жизнь была бы куда проще. Пока я хочу держаться подальше от власть имущих. Меня ведь почти казнили.

– Не будь ты Сиятельной, с таким обвинением тебя бы просто повесили по-тихому. Право на громкую смерть на эшафоте есть только у Сиятельных. Ты действительно хочешь лишиться всех прав, дарованных тебе при рождении? – усмехнулась сеньора.

– Потерю права на эшафот я как-нибудь переживу, – огрызнулась. – Я не собираюсь совершать ничего противоправного.

– Разве? А поступление в университет под личиной обычного человека – это ли не обман?

– Я и собираюсь вести жизнь обычного человека.

Проверила зелье. Оно достаточно остыло, чтобы понять: и цвет, и консистенция – правильные. Я отмерила каплю, с удовлетворением отметив, что вкус тоже соответствовал, остальное перелила в подготовленную бутылочку. Более того, и запах теперь не казался отвратительным, даже захотелось съесть булочку с корицей. Горячую такую, политую сахарной глазурью… Она прекрасно подошла бы к чашке кофе.

– И надолго ли тебя хватит? – усмехнулась сеньора Лусеро. – Как только поймешь, чего лишилась, шустро побежишь назад под крылышко доньи Хаго.

– Если на одной чаше весов – жизнь, пусть и обычного человека, а на другой – смерть под соусом привилегий, то ну их к ксуорсам, эти привилегии.

– Смелое заявление. Но ты не представляешь, на что собираешься себя обречь. – Она опять прикусила губу и уставилась в пол. Молчала недолго: – Когда-то давно я была Сиятельной, и мы с твоей тетей были подругами, но все перевернулось в один день. После него она очень изменилась, а я потеряла все. Моя семья постаралась обо мне забыть, откупившись небольшой суммой. И знаешь, если бы у меня была возможность вернуть Сиятельность хоть на один день, а потом умереть, я бы ею воспользовалась.

«Я знаю немало людей, которые отдали бы всю свою жизнь за один день в теле Сиятельного. Я предлагаю тебе мечту». И вот я вживую вижу человека, для которого это действительно мечта. Несбыточная и тем самым делающая сеньору несчастной.

– А что у вас случилось? – спросила осторожно.

– Я не могу рассказать. – Она осенила себя знаком Двуединого. – Да и могла бы – не стала бы. Ни к чему ворошить грязные тайны прошлого.

В этом я была с ней не согласна, потому что грязные тайны, связанные с тетей, представляли для меня особый интерес. «Если маг владеет какой-то методикой, совершенно необязательно ее использовать. Иногда знание – только знание. То, что ты приняла за подготовку, может быть использовано во многих ритуалах». Понять бы еще, было ли это настоящим письмом Эмилио или обманкой, написанной, чтобы убедить меня в том, чего никогда не было. Теперь, когда у меня при себе предположительно мои письма, можно проверить.

– Это был какой-то ритуал?

– Я же сказала, даже могла бы – не стала бы говорить, – с раздражением ответила Исабель. – Тебе сейчас не обо мне переживать нужно, а о себе.

– Вы меня выдадите тете? – спросила я главное.

– Не знаю. – Она покрутила головой. – Возможно, если бы не смерть твоей горничной, я была бы уверена, что ты все выдумываешь. Что она могла знать такого, что ее лишили жизни?

– Могла выдать похитителя. Мне показалось, что дон де Монтейо хотел расправиться с ней сразу, но она убедила его в своей полезности. Когда я сбежала, она стала не просто бесполезной, а опасной.

– Возможно, – согласилась сеньора. – Но Селию я бы тоже не исключала.

Похоже, иллюзий по поводу бывшей подруги она не испытывала, хотя и пачкать ее имя не хотела.

– Так что вы решили со мной делать?

– Пока ничего. Поживешь у меня. – Она прищурилась с видом «отказ не принимается». – Посмотришь, насколько жизнь Сиятельной отличается от жизни простой горожанки. Возможно, это лучше тысячи пустых слов убедит тебя вернуться.

Вариант меня устроил бы, не виси над головой дамокловым мечом возможность возвращения в семью. Уверена, если бы не общая неприглядная тайна тети и сеньоры Лусеро, я бы уже сидела в герцогском особняке. Может, если сеньору заинтересовать материально, она станет снисходительней?

– У меня есть чем платить за проживание.

– Оставь свои гроши себе, – махнула она, – не разорюсь, если будешь у меня столоваться.

– Я могу вам помогать.

– Помогать?

– Например, тут. – Обвела рукой помещение с алхимическим оборудованием и сразу вспомнила, что этим могу подставить сеньору Лусеро. – Или ходить на рынок за продуктами. Могу прямо завтра с утра пойти.

Она насмешливо прищурилась.

– Прямо завтра не получится. Ты совсем не интересуешься новостями?

В библиотеке замка не было подшивок газет, а ведь их наверняка выписывали. Получается, тетя дала указание их прятать.

– Меня от них ограждали.

– Завтра всю первую половину дня никто не работает. Рынки в том числе.

Объяснять она не торопилась, пришлось спросить:

– Почему? Завтра какой-то праздник?

– Можно и так сказать. Завтра его величество Теодоро Второй со своей невестой едут получать благословение в главный храм Двуединого.

– Благословение?

Я знала, что свадьба – дело решенное, но все равно было неприятно о ней услышать. Если я смогу успешно скрываться, то больше никогда не увижу Теодоро так близко, как в наши последние встречи. Возможно, к лучшему: как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Вон из моего сердца, Теодоро, вон! Если повторять это ежедневно, раз по десять утром и вечером, должно сработать.

– Первое из трех, – пояснила сеньора Лусеро. – Это положенная процедура для любой королевской свадьбы. Удивительно, что ты не знаешь.

– Если бы меня на нее пригласили, я бы непременно все выяснила, – огрызнулась. – Я предупреждала, что у меня блок на памяти, могу не знать очевидных вещей.

Она насмешливо хмыкнула.

– Есть хочешь?

– Ужасно.

– Тогда разделите со мной ужин, донья.

Скорее всего, это была ритуальная фраза, ответа на которую я не знала, поэтому просто сказала:

– С превеликим удовольствием, донья.

– Да не называй ты меня доньей! – взорвалась она. – Я давным-давно потеряла право на это обращение. Зови меня Исабель. Для посторонних ты временно будешь моей племянницей из провинции.

– Хорошо, тетя Исабель, – согласилась покладисто.

За ужин я была готова на все, точнее, почти на все. Ничего, что унижало бы честь и достоинство как мое, так и герцогов Эрилейских, я бы делать не согласилась. Впрочем, тетей сеньора Лусеро оказалась нетребовательной. Накормила ужином и отправила в ту же комнату, предварительно выдав ночную сорочку и полотенце, чтобы я могла привести себя в порядок после бурного дня.