Сталь и шелк. Акт второй - Алиса Рудницкая
Но это и пугало. То, с какой легкостью Уильям Хоук копался в моей душе. Играл на моих слабостях-дуростях – моем упертом желании показывать себя сильной и независимой, моем нетерпении бессмысленных нежностей. Словно знал – его уверенность в том, что я не испугаюсь опасности, со смехом справлюсь с любой задачей, льстит мне намного больше, чем какие-нибудь ласковые комплименты и обманчивое чувство защищенности за мужской спиной. Я ведь когда-то сказала себе, что не буду больше верить в мужские обещания беречь и защищать – и не верила. Лучше расчет. Я предпочитаю, чтобы мужчина делал меня сильнее, пусть с раздражающей насмешливостью и самоуверенностью, пусть с собственной выгодой, но главное – не притворяясь героем. И не то чтобы Хоук не перебарщивал, но... Не встречала я еще мужчину с таким правильным подходом ко мне. Это притягивало, это – а еще эти темные глаза, от которых в жар бросает, и мастерские поцелуи – сносило мне на время крышу, делало еще более безрассудной и беспечной, чем обычно.
Но на сегодня доза Хоука закночилась. Лиловые туманы вокруг площадки для телепортаций заставили на миг сердце сжаться – возвращаться к проблемам так не хотелось. Но надо.
Хоук поцеловал меня на прощание, никаких четких дат насчет следующей встречи не дал. Исчез. Я повернулась в сторону врат... и захотела провалиться сквозь землю. Как-то я подзабыла о своем экстравагантном наряде, но фирменный пронзающий взгляд Рады Тарвиус, веселые улыбочки Дженни с Вальдором и укоризненная мина Якоба напомнили быстро. К тому же уже родные преподаватели были не одни, а в сопровождении еще троих незнакомцев в белоснежных плащах с фиолетовыми узорами на подоле. Высокая парочка – мужчина и женщина, одинаковые, как близнецы – разглядывали меня с брезгливым безразличием, а третий, невысокий усатый мужичок лет пятидесяти – с откровенным любопытством.
Стоять перед этой толпой было крайне неудобно.
– Здравствуйте, – вежливо прервала молчание я. Думала еще пародию на книксен сделать – уж как умею, но решила не рисковать.
– Это Абигейл Руоль, – решила представить меня Дженни. – Одна из самых перспективных студенток на первом курсе. В моей группе, кстати. Староста.
В контексте данной ситуации похвала больше выглядела издевкой.
– Что же... не удивительно, – сказала незнакомая женщина. – Ярэн оценит ее таланты на соревнованиях.
Я уже открыла рот, чтобы узнать о чем речь, но стушевалась под красноречивым прищуром ректорши.
– Идите в свое общежитие. Абигейл, – послала она меня.
И я поторопилась удалиться – не только потому, что спорить с Радой Тарвиус не хотелось. Просто сообразила вдруг, кто эти люди в плащах.
Хранители, от которых мне определенно нужно держаться подальше и не высвечивать. Хотя все равно поздно – обратили уже внимание. Я бы себя такую колоритную, в трусиках и больших ботинках, загоревшую за день и с нечесанным пучком на голове, точно запомнила. Вот черт, что ж я вечно оказываюсь не там, где надо?
Уже в саду – к счастью, безлюдном – меня нагнал Вальдор.
– Смотрю, в любви к эксбигиционнизму леди решила перещеголять Мэта.
На глупый подкол я внимания не обратила. Поняла же, что он не просто так за мной пошел.
– Зачем здесь Хранители? Они что-то про нас с Эби знают? И что за соревнования? – завалила я вопросами эльфа.
– Не паникуй. Вы тут не при чем. Это они про сбой в работе кристаллов пронюхали, – поморщился Вальдор. – Ведь это такой шанс подпортить репутацию Академии... Раду дискредитировать.
Последнее, судя по тону, не вызывало у Вальдора особого возражения.
– Морально готовься выслушивать ругань Дженни. Они ей весь мозг вынесли, старые грешки припоминая. Да и Якобу тоже, – Вальдор поджал губы. Возмущенно продолжил. – Хранители, делают вид, что за безопасность студентов радеют. Всех якобы опасных и безответственных преподавателей с радостью бы казнили – так, на всякий случай. Будто бы это спасет миры от истощения магии! Идиотизм тот еще! Но закономерно – наша госпожа ректор слишком много внимания уделяет интригам Альянса, чтобы Хранители кроме всего прочего не беспокоились за свою власть. И страдает вся Академия.
Все-таки у Вальдора временами любая несправедливость – больное место. Не замечала, чтобы вся академия прям-таки страдала... а вот взрыв был реально для студентов опасным. Пусть, несмотря на успокаивания Кеши, я все равно подозревала, что в этом виновата я и моя магия, но случай ведь не первый, никого из преподавателей особо не удивил. Словно так, производственные неполадки – и плюющийся огнем дракон-библиотекарь, и взбесившаяся магия студентов, и все разрушения, которые нас же устраняться заставили. Вот уж где реальная несправедливость была. И то, что студенты в таких аварийный условиях учатся, вполне справедливо побуждало Хранителей искать виноватых – и без паранойи насчет ректорши.
Но при чем тут истощение магии и что это значит? Как-то не очень обнадеживающе звучит... Но спрашивать Вальдора я не стала – мне пока просто не хотелось касаться темы с кристаллами, напоминать, что мое подозрительное появление совпало по времени со взрывом. Вальдор же у нас такой проницательный.
– Но все же закончилось благополучно? Хранители ушли, никаких арестов или что они там делают с неугодными... – перевела я разговор на насущную тему.
– Ушли, да не все, – вздохнул Вальдор. – Насчет этого я как раз и хотел тебя предупредить. Для того чтобы... показать слаженную работу преподавателей и студентов, сплотить группы в экстремальных условиях... или как там оно официально… завтра все услышишь. В общем, наши высшие чины замыслили провести магические соревнования. В том числе и среди первого курса, что, как по мне, та еще глупость. Вы же еще ничего не умеете, и смотреть скучно будет, но пусть... Главная проблема в том, что Хранители оставили наблюдателя – якобы для судейства, но сама понимаешь. А значит – нужно вам с подружкой быть предельно осторожными. Если вам вдруг покажется, что Хранитель милый дядька, который все поймет и поможет – загляните ко мне, предоставлю пару сотен дел из архивов, где во всей красе справедливость этих господ показана.
– Уж совсем за дуру не держите, – хмыкнула я. – Конечно мы не будем доверять свои тайны тому, кто нас может за их с легкостью убить. Я и
