Песнь феникса - Инна Андреевна Бирюкова
– Эйв! – не дав додумать, подскочила к нему сияющая от счастья Лайн и ткнула под нос местами поржавевший ключ. – Тут комнаты сдают за бесценок! Той монеты, что ты мне дал, хватило сразу на три!
– Как за бесценок? – не сразу осознал сказанное изобретатель. – Как сразу на три? Этого не может быть!
– Почему не может?
– Потому что это противоречит здравому смыслу.
– У тебя какой-то неправильный здравый смысл. Он все время портит мне веселье!
– Лайн, да послушай меня! Они три шкуры с постояльцев должны драть, чтобы худо-бедно прожить и не помереть голодной смертью. Ты хоть представляешь, как ничтожно мала вероятность того, что сюда кто-то переночевать зайдет?
– Эйв, я устала от твоего занудства. Если тебе здесь не нравится, ночуй в лесу и не мешай людям получать удовольствие от жизни.
– Я не могу спокойно ночевать в лесу, зная, что ты осталась здесь!
– Не поняла, ты переживаешь за меня что ли?
– Конечно, я за тебя переживаю! Мне же нужно доставить вас в Академию живыми, а не обглоданными.
– А… то есть, за Рикнаку ты переживаешь тоже?
– Лайн, что ты опять ко мне пристала?
– И ничего я не пристала. Мне любопытно.
– Любопытство кошку сгубило. Ладно уж, будем надеяться, что эту ночь нам пережить удастся. Но если что, учти – мы влипли в это с твоей подачи!
– Да никуда мы не влипли. Домиана просто чудесная. Несмотря даже на это ее декольте, которое всех нормальных девушек должно ввергать в глубокую депрессию.
– Хорошо, если ее декольте будет самой большой нашей проблемой сегодня.
– Вы как хотите, а я ужинать не стану! – категорически заявил изобретатель, когда его с некоторыми усилиями, но все же усадили за щедро накрытый стол.
– Вообще, переночевать еще куда ни шло, а трапезничать здесь я бы тоже поостереглась, – неожиданно поддержала его Рикнака.
– А ты-то почему? – уныло буркнула Лайн.
– Я на карту взглянула – до ближайшей деревни далековато, до города и того дальше. Кто его знает, где они берут продукты и как часто привозят? Что-то не радует меня на сон грядущий налопаться несвежей колбасы.
– И леший с ней, с колбасой! А сало? А вяленое мясо? Им-то что сделается? Вы только гляньте, какая на столе вкуснотища!
– Сало, ну да, – проворчал Эйвальд и облокотился спиной о стену. – А ты человечье сало от свиного на глаз отличишь ли?
Пифия позеленела и медленно отодвинула от себя тарелку. Аккуратно выложенные на ней тонкие ломтики сала уже не казались такими соблазнительными.
– Вредные вы! Только и горазды, что аппетит портить. Но картошечку-то можно?
– Если ты уверена, что она ничем подозрительным не нашпигована и не посыпана, то отчего же нет?
– Хорошо, а во что мне тогда можно вонзить зубы?
– Что ты так волнуешься? У нас с собой еще прорва еды. Запирайся в комнате и лопай хоть всю ночь.
– Непонятно вот только, для кого тогда мы вообще все это заказывали? – протянула полугномша.
– А мы и не заказывали, – мрачно просветила всех изголодавшаяся пифия. – Ужин входит в стоимость ночлега.
– То есть, он тоже практически задарма, – кивнул своим мыслям изобретатель. – Ладно, пока на нас никто не смотрит, отнесу-ка я все это богатство на улицу да где-нибудь под кустом высыплю.
– Зачем? – практически в один голос оторопели девушки.
– Чтоб не вызывать подозрений. Пусть думают, что мы съели все.
– У тебя что, паранойя на нервной почве случилась?
– Иногда лучше перебдеть, чем недобдеть и жалеть об этом всю оставшуюся недолгую жизнь. Помогите мне лучше свалить все вот в эту большую миску.
– Я в таком варварстве участия принимать не стану, – скрестив руки на груди, отрезала полуэльфка.
Полугномша немного помялась, но все-таки стала покорно сгружать еду куда велено.
Едва за гениальным изобретателем закрылась дверь, из кухни показалась Домиана.
– Уже отужинали? – она окинула пустой стол изумленным взглядом.
– Ага, – кивнула Рикнака.
– Действительно, что-то мы очень быстро все съели, – вполголоса произнесла пифия. – Очень, знаете ли, кушать хотелось.
– Все было очень вкусно, спасибо вам большое. А теперь мы, пожалуй, отправимся на боковую, – поддакнула ей полугномша, демонстративно зевая и потягиваясь.
– И тут вернулся Эйвальд с пустой миской в руках.
– А у нас тут немного еды осталось, – оценив обстановку, с порога начал он. – Так я ее лошадкам снес. Они у нас вечно голодные и абсолютно всеядные.
На этот раз Домиана совершенно не смогла скрыть удивление, очень быстро сменившее любопытство.
«Еще бы! – подумала Лайн. – Всеядные, блин, лошади! Догрызают куриные косточки за владельцами. Салом тоже не брезгуют, если лишний шматок останется. А еще говорят, что я несу ахинею».
– Ну… – неуверенно произнесла хозяйка постоялого двора, явно стараясь собраться с мыслями и не брякнуть чего неуместного поздним гостям. – Вы тогда наверх поднимайтесь. Там на каждом ключике номер комнаты оттиснут. А постели я уже и постелила.
– Благодарю, – учтиво произнес изобретатель и деликатнейшим образом вернул миску обратно на стол.
Пифия удовлетворенно улыбнулась своему отражению в маленьком зеркальце на длинной ручке и отложила в сторону гребень, которым последние полчаса остервенело пыталась прочесать запутавшиеся кудряшки. За эти дни, проведенные на свежем воздухе, вдали от пыльных аудиторий и без хронического недосыпа, на щеки вернулся привычный румянец. Исчезли синяки из-под глаз…
Она снова взглянула в зеркальце и вздрогнула. Ей привиделось какое-то неясное размытое движение за спиной у дальней стены. Быстро обернулась – никого. Только соломенные куклы в пестрых нарядах сидят рядком на комоде.
– Нервы лечить надо! – строго сказала она своему отражению и принялась раздеваться.
За стеной шумно возился Эйвальд. Что-то невнятно бормотал и гремел какими-то железками. Наверное, что-то изобретал, кто его знает. Обычно посторонние звуки раздражали ее и мешали заснуть. Но не сегодня. Сегодня они действовали на нее успокаивающе. Приятно было знать, что он за стеной. Совсем рядом.
Рикнака недовольно покосилась на большое зеркало в массивной раме, висевшее на стене рядом с изголовьем кровати. Она не любила зеркала с детства, даже сама не знала из-за чего. Очень редко в них гляделась и вообще не понимала, какой в них толк? Причесаться можно и наощупь. Заплести волосы в косу – тем более.
Она подошла к зеркалу и, стараясь не глядеть на свое отражение, провела пальцем по резным выступам на раме. Ни пылинки. Интересно, как эта девица успевает везде прибирать? Или она здесь все-таки не одна? Тогда где же все остальные? Слуги? Или семья? Почему она обслуживает постояльцев в одиночку?
Задумавшись, Рикнака невольно глянула в отражение и отшатнулась, отчаянным усилием воли удержав в груди рвущийся наружу возглас. Ей показалось, что в комнате за ее спиной кто-то есть. Сморщенное, трупно-синюшного цвета существо, все в струпьях и язвах, свисающих лохмотьях гнилой плоти. Полугномша обернулась так быстро, как только могла. И на этот раз сдержать испуганный вскрик не смогла. В комнате она действительно была не одна.
– О, простите, пожалуйста, я не хотела вас пугать, просто принесла свежее полотенце и кувшин воды, чтобы утром вы могли умыться, – затараторила хозяйка двора.
– Почему вы не постучали? – дрогнувшим голосом спросила полугномша и бросила быстрый взгляд в зеркало. Домиана исправно в нем отражалась. Никакой синевы и струпьев. Обычный, нормальный, живой человек.
– Я не постучала? – девушка растерянно оглянулась,
