Собственность зверя (СИ) - Владимирова Анна

На этом наша с ним история закончилась.

14

— Проходи, — тихо пригласила я.

Беглого взгляда через порог хватило, чтобы понять — Нире понадобилась пара часов, чтобы вернуть мой прежний дом к жизни. В камине горел огонь, на журнальном столике стояли цветы, а на кухонном — бумажные пакеты поменьше, рядом на полу — побольше. На улице уже стемнело, и границу тепла и зимы мягко посыпало снегом.

— Мы за тобой, — так же тихо отозвался Киан. Сын уснул, стоило выйти на воздух, и теперь спал на руках у папы в теплом конверте.

Вообще, Киан казался таким спокойным, будто ему каждый день вручают ребенка и выпроваживают с ним из больницы в незнакомый новый мир. Ребенок был весь в папу. И только у одной меня внутри все дрожало. Я переживала, что все мои знания и опыт неприменимы к настоящему малышу-оборотню. Потому что ему, на первый взгляд, они не нужны. А нужно что-то, чего у меня нет…

— Тут гостиная, — сделала я неуверенный шаг на порог и зажгла приглушенный свет. — Илая надо раздеть…

Пока я говорила, Киан уже уложил теплый конверт с ребенком на ближайшее кресло и дернул молнию:

— Не нервничай, все хорошо. Ты же слышала своего друга — ребенок здоров. И, кроме молока, ничего не нужно…

— Да, — закивала я, беспомощно глядя, как Киан уверенно достает сонного ребенка, осторожно высвобождая ручки из рукавов. — Ты уверен, что у тебя нет детей?

— У меня нет к себе претензий и вопросов, — улыбнулся он и огляделся, уложив сына себе на руку. — Вот у тебя точно уютно.

— Ну, не совсем у меня. — Я направилась к пакетам. — Есть хочешь?

— Хочу.

Тут я спохватилась, что мы оба с приезда ничего не ели, но Нира и это учла. В пакетах нас ждала свежая горячая выпечка, в холодильнике — печеный лосось и картофель с овощами. Я грела еду и накрывала на стол, поглядывая на парочку медведей в гостиной. Киан с Илаем неслышно направились изучать дом.

— А Джастис тут часто бывал? — спросил Киан.

— Да, — не стала врать. — Мне было грустно, и он… в общем, ночевал тут на диване…

Я подхватила тарелки и направилась к столику в гостиной.

— А сегодня тебе снова стало грустно? — В голосе мужчины можно было услышать укор, если постараться. Похоже, медведь решил устроить мне сценку ревности в оттенках ледяного спокойствия.

— Он много для меня сделал. И он уезжает. — Я подняла взгляд, но не заметила на его лице никакого напряжения по этому поводу. Наоборот — огонь в камине бесновался бликами в его глазах, а усмешка, затаившаяся в уголках губ, напомнила, с каким хищником имею дело. — Ты же знаешь, что причин мне не верить нет…

— У тебя бы не было возможности дать мне эти причины, — и он усмехнулся ярче. Но тут же нахмурился. — Мне непривычно тут. Слишком много самцов на одной территории. И слишком человеческие законы…

— Тебе привычней жить там, в снегах? — напряженно задала вопрос.

— Нет, — неожиданно возразил он. — Я жил с людьми до того, как попал к волкам. И та жизнь была обычной, человеческой. Я ходил в школу, строил планы на будущее, изучал интересные мне науки, возился с техникой… Мой отец был человеком.

— Ух ты! — искренне удивилась я и ляпнула, не подумав: — Я думала, что ты… дикий.

— Диким меня сделали волки.

— А отец…

Киан поднял на меня по-настоящему темный взгляд:

— Он попытался меня спасти…

Я застыла, будто снова оказалась на промозглом ветру ледяной пустыни. Даже вдохнуть стало так же сложно.

— …Я не видел, — глухо прозвучал его голос. — Просто знаю.

Даже огонь затих в камине под тяжестью сказанных слов. Я сгорбилась на стуле, глядя в его лицо. Илай завозился, и Киан прижал его к себе, осторожно поддерживая под спину и голову, потерся о его щеку носом и прикрыл глаза.

— Как ты вообще… — начала было я хрипло. — Как вообще решил договориться с волками? — Теперь это показалось чудовищным… И он же говорил, что хочет всех их утопить, а я предлагала не рисковать нашими жизнями. Что тогда творилось у него в душе — невозможно представить. — Как они вообще посмели тебя просить о помощи?

— В них слишком мало человеческого, чтобы испытывать угрызения совести. А я слишком долго всех ненавидел, Лали… И чуть не убил этим тебя.

Я только прикрыла губы ладонью, сжимая пальцы. Внутренняя сила этого мужчины не поддавалась осознанию.

— Как ты…

— Не я — ты, — спокойно посмотрел на меня. — А еще тебе надо есть, Лали. Давай начинать новое…

— Хочу к тебе на руки… — прошептала я глупое.

А он притягательно усмехнулся:

— Ну наконец-то!..

…Есть было не очень удобно, но очень хорошо. Мы расселись на диване, уложив Илая на колени папе. Я прижалась к Киану сбоку, глядя на огонь в камине. Он все еще казался чужим — этот северный зверь. Но мне хотелось сделать все, чтобы он теперь остался и почувствовал себя своим… Хотя что говорить? Я сама здесь лишь гость. Да и неплохо это, наверное. У нас обоих все развалилось в жизни до основания, зато можем строить то, что захотим.

Все необходимое для Илая я нашла в подарках от Ниры — одежду, игрушки, памперсы. Первое купание вышло спокойным, хоть у меня и тряслись руки… до момента, пока Киан не залез в ванну с сыном и не уложил его себе на живот. Оказалось, что нет способа удобнее вымыть месячного ребенка.

— Нет, у тебя совершенно точно за плечами курсы родительства, — улыбалась я, поливая спинку ребенка теплой водой.

— У тебя тоже — ты ведь не кричишь, что это не гигиенично, — устало усмехался он.

— У меня нет таких загонов, — фыркнула я. — И он же будущий медведь…

Киан прикрыл глаза:

— Он не медвежонок…

Я так и замерла с опущенной в воду рукой:

— В смысле?

— Мой отец — человек, — напомнил он, будто это могло мне все объяснить. — Поэтому у тебя были проблемы с беременностью, и у Илая — после рождения.

— То есть он мог и не выжить вовсе, — тяжело задышала я. Сын вдруг показался таким хрупким, что и правда захотелось отобрать его у Киана и поменять ванну на тазик дистиллированной воды!

— Не нервничай, — тяжело вздохнул Киан, — это ничего не меняет. В нем достаточно от меня, чтобы выжить и быть гораздо крепче людей.

— А Джастис…

— Я сказал ему.

— Почему вы не сказали мне?

— Потому что тебе нужно время. — Его голос зазвучал жестче. — Ты любой чих теперь будешь превращать в катастрофу, и это нормально. Но никакой катастрофы нет. Дай полотенце.

Я беспомощно проследила, как средоточие спокойствия поднялось из ванны, укутало ребенка и шагнуло мимо. И с ужасом осознала, что он прав — я напрочь забыла о том, что вообще-то врач. Свой ребенок казался уникальным, да он и был таким. И единственный спец по таким детям теперь вне досягаемости… Паника раскручивалась внутри спиралью, злость сменялась отчаянием…

— Почему ты не сказал мне сразу? — поднялась я следом за Кианом и направилась в гостиную. — Надо было обсудить с Джастисом возможные варианты отклонений…

— Сядь, — вдруг непривычно жестко рыкнул он, оборачиваясь. Я ошарашено моргнула и опустилась на диван, а Киан протянул мне закутанного в полотенце сына: — Корми. И слушай меня внимательно…

Я завороженно кивнула, прижимая Илая к груди, а Киан опустился на колени и посмотрел мне в глаза:

— …Я точно знаю, что с ребенком. Кто он и как себя чувствует, а еще — будут ли у него проблемы или нет. Уверен — ты тоже это знаешь. Просто дай шанс тишине и настоящему. Или доверься мне.

Он протянул руку и коснулся моей щеки.

— Хорошо, — кивнула я, застывая от его касания.

И только потом до меня дошло, что Киан не делает разницы. За своими переживаниями я даже не подумала, каким открытием это стало для него. А стало ли вообще?

— А тебе… — начала было я, но осеклась под его взглядом.

— Что мне? Все равно? — усмехнулся он и покачал головой. — Я даже рад…

— Рад? — непонимающе моргнула я.

— Да. Мне не нужно будет воспитывать его звериную часть, рискуя в пустоши нарваться на кого-нибудь…