Ген альфы - 2 (СИ) - Риз Лаванда

— Вот что за характер?! — цедит сквозь зубы Джон. — Всё время нужно съязвить! Я всё ещё в сознании, и надеюсь буду в сознании, когда ты решишь сделать наших детей!

— Отлично, я рада, что ты согласен. Так вот, наши дети, старший Калеб и младшая Фиона родятся ликанами. Очень необычными ликанами, потому что в них смешается дар беты и ведьмовская сила. Исход войны будет зависеть именно от моих малышей, — засияла Уна. — И нам нужно поторопиться.

— С зачатием? — спрашиваем мы с Джоном в один голос и так же в один голос выдыхаем. — Охренеть.

— Ты Сэм справишься быстро, а вот нам, — снова косится на Джон, который уже действительно выглядит перепугано. — А нам придётся повозиться.

— Что здесь сложного, я знаком с технологией, — хмыкает Джон, хорохорясь. — Ничего военного.

— Зато красивые глазки не знакомы с брачным обрядом туманных дев. Я для этого тебя силой накачиваю, чтобы ты прошёл испытания.

— А я… а я… что уже сделал тебе предложение? — начал заикаться Джон. — Или после поцелуев я теперь обязан жениться?

— Обязан. Ты меня не только целовал, ты меня ещё и щупал.

— В общем, я пойду. Вы тут обсуждайте технологию, а я, пожалуй, к практике приступлю. У нас с Терезой сегодня свидание.

— В лес только не ходи, я добежать не успею, — скривился Джон.

— И я тебя люблю, брат, — фыркнул я на прощание.

Терезе я пока что всего этого рассказывать не собираюсь, не хочу пугать, она бедняжка и так недавно перенесла ужасное потрясение. Она меня уже ждёт, и о том, что она в меня влюблена — мне кричат её глаза и поёт сердце. И моя душа при этом начинает вальсировать с моим зверем. Суть альфы бешено рвётся к носителю. Я беру её за руку, но такое впечатление, что эти нежные девичьи пальчики обвил каждый мой нерв.

— Куда ты дела Уэса с матерью?

— Они отправились на противоположный берег озера с ночёвкой. Уэс мне два раза повторил, что они вернутся только завтра к обеду. Так что это гнёздышко на весь вечер наше.

«И на всю ночь», мелькнуло у меня в голове. Уэс золотой мужик, всё просёк и подготовил. Обниму его, когда увижу.

— Потанцуешь со мной? — подыскиваю музыку, пока Тереза зажигает свечи. Шампанское уже играет в бокалах, моя хозяюшка приготовила какой-то изысканный салат и надела новое бельё, которое я успел заметить, когда она наклонялась.

— Я, конечно, плохой танцор, танцую обычно как в голову взбредёт, но с тобой я обязательно потанцую, — улыбается она слегка подрагивающими губами. Волнуется. Ведь это её первый раз.

— В медленном танце нет ничего сложного. Главное, обними меня, прижмись и не отпускай. …Пока мои руки будут ласково гладить твою спину… и бёдра, — шепчу я, двигаясь с ней под музыку, и тоже дрожу, но по другому поводу. — Я влюблён в тебя без памяти, Тереза. Мне напрочь снесло крышу. …Я так тебя хочу. Ты позволишь мне тебя раздеть?

Она кивает и задыхается от волнения, пока я медленно, растягивая удовольствие, наслаждаясь тем, что я вижу, освобождаю её от одежды.

— Тереза, я всегда буду относиться к тебе бережно, с лаской и нежностью. Я всегда буду внимателен к тебе и заботлив. Я буду любить тебя со всей страстью, как единственную и избранную.

— Я согласна стать твоей, Сэм. Полностью твоей, — прошептала она, когда я опустил её на кровать. — Я люблю тебя, мой альфа.

И мои поцелуи будто печати стали покрывать её соблазнительное разгорячённое трепещущее в ожидании тело, которое она подарила мне с таким обожанием, шепча люблю бессчётное количество раз.

Глава 15

Джон

Прошло уже десять дней и за это время многое изменилось. Нет, изменилось всё и очень кардинально. Я даже представить себе не мог, что мои мысли и желания станут вот такими. Что я стану другим. Даже волосы на голове иногда шевелятся, когда начинаешь углубляться в осознание происходящего. Но я не могу уже повернуть всё вспять. А главное — не хочу. И вот это прикольно.

Десять дней она держит меня в этой комнате, сплетя здесь свой кокон, какой-то особенный мир, где властвуют неземные энергии. Я чувствую эти импульсы, как они проходят сквозь меня, касаясь каждого волоска и нерва. Мои раны давно затянулись, а кости срослись. Я могу сидеть, ходить по комнате и даже отжиматься, но Уна говорит, что ещё рано, что нужно дождаться, когда все силы сольются воедино, чтобы закрепиться во мне. И я к ней прислушиваюсь, не рвусь на волю, а терпеливо жду. На это есть две причины. Первая — я поверил в её магию, которую раньше считал хренью. Поверил, что знания этих туманных дев действительно обладают удивительной мощью, стирая все доказанные теории и законы. Они могут исцелять, перемещаться в пространстве, видеть прошлое и будущее, силой мысли швырять предметы и тела, но самое поразительное — совмещение граней времени. Вот от чего мне взорвало мозг! Из нашего настоящего она легко провела меня в недавнее прошлое, и я вот уже который день вижусь и разговариваю с отцом! Да, это за гранью понимания разума человека и оборотня, это дано понять только туманным девам. Но это такой кайф …общаться с тем, кого уже с тобой рядом нет. Причём, папа понимает, что я Джон из недалёкого будущего, времени после его смерти. Он уже сталкивался с подобным, его это не удивило, он ждал меня. В первый день он расспрашивал меня обо всём: о маме, о сестре, о стае, о том, что происходит в мире, в котором его уже нет. Я рассказывал сквозь слёзы. Даже я не смог сдержаться, когда в душе одновременно теснится и счастье, и горе.

— Ты ведь знал, что умрёшь, верно? Неужели ты не мог сделать другой выбор? Я уверен, что вариантов было несколько!

— Да, у меня был выбор, но тогда история сложилась бы совершенно иначе. Есть сотни сценариев развития и каждым своим поступком мы меняем эти версии. Я выбрал оптимальный, тот, который позволит жить моим детям и внукам, а возможно и правнукам, если вы справитесь. Это был мой осознанный дар любви и преданности моему роду. И пока у нас есть возможность, мы будем с тобой тренироваться. Меня называют легендарным бетой, но ты переплюнешь меня во много-много раз. Ты отстоишь право на существование нашего племени. Именно ты, Джон Фармс.

— Если меня можно провести в прошлое, значит, тебя можно провести в будущее? — смотрю на него с надеждой и опускаю плечи, глядя на то, как он отрицательно покачал головой.

— Это можно сделать. Вот только зачем? Сейчас у меня есть моя семья и моя Джесс, а там откуда ты пришёл, она уже не моя. И у меня нет права бередить её раны и делать ей больно. Я всё рассказал и объяснил в письмах. Твоя мать и так достаточно наплакалась. Теперь вы обязаны жить, радоваться и победить, когда настанет решающий момент. Ты сможешь, тем более, судьба подсуетилась и подыскала тебе такую необыкновенную половинку.

— Да уж, Уна ещё то чудо в перьях, — хмыкаю я и отец смеётся вместе со мной, хлопая меня по плечу.

— Джон, надеюсь, у тебя хватит мозгов удержать и укрепить свои чувства. Такими подарками судьбы, как и любовью, разбрасываться не стоит.

И это вторая причина, почему я позволил этой пигалице приручить моего зверя. …Она мне нравится. Но сейчас, спустя десять дней, я понимаю, что это нечто большее, что с каждым поцелуем я влюблялся в неё всё сильнее и вот теперь, глядя, как она снова колотит этот жуткий отвар — я дрожу в предвкушении, ожидая поцелуя. И это уже не просто поцелуи губы, теперь губы шарят везде. Вчера дошло до того, что вот так вот целуя — я её полностью избавил от одежды, чуть крышу не снесло. Сладкое время после принятия отвара растягивается на несколько часов. Ей тоже интересно везде меня пощупать и посмотреть, но заходить дальше не разрешает. Говорит какие-то странные вещи, даже смущает меня иногда своей непосредственной прямотой. Вот буквально тоже вчера ляпнула, сжав моё возбуждённое мужское достоинство: «Теперь это только моё сокровище. Мне решать, когда его обласкать и принять внутрь. И мне решать, что я с ним сделаю, если ты вздумаешь сунуть его в другую. Ваш ритуал на новолуние больше не для тебя, Джон Фармс. У меня есть один единственный недостаток — я ревнивая». И посмотрела на меня так, что мне реально стало страшно. Чувствую себя глубоко женатым и пристёгнутым наручниками к батарее. Гордый и дерзкий ликан во мне хочет проклятую ведьму, поэтому я уже дошёл до того, что готов опуститься перед ней на одно колено, лишь бы она уже, наконец, меня обласкала.