Секретарь старшего принца 3 (СИ) - Свадьбина Любовь

– Халэнн, ты правда прислал её ко мне?

– Она сама захотела пойти к тебе, заботиться, служить. И разрешение на это спросила, как порядочный вассал, – нейтральный тон погасил издёвку моих слов. – Я не ты, чтобы за других выбирать любовников и любовниц, мне кажется, с этим каждый может справиться самостоятельно.

Тишина… Почему Элор не уходил? Что ещё ему нужно? Зачем он сидел здесь? Его близость невыносима. Если бы на нём не стоял щит правителей, я бы набросилась на него, раздела, я бы целовала его губы, скользила когтями по гладкой коже, кусала, я бы… столько всего с ним сделала, а потом спрятала это так глубоко в его памяти, что он бы никогда не вспомнил.

Но на Элоре был ментальный щит правителей.

Я сжала колени, надеясь пригасить жар, но это напряжение только усиливало возбуждение.

– Ты обиделся? – Кашлянув, Элор продолжил громче. – Ты обиделся на бордель?

Великий дракон, он теперь будет обсуждать ещё и это? А потом ещё чего-нибудь? И всё это займёт время, время!

– Нет, – ответила я. – Просто констатирую факт, что я поступаю иначе.

– Для решения некоторых дел ты заказывал девочек, – напомнил Элор бодро, показав свою неплохую осведомлённость о моих делах. Добавил уже печально: – Мне не стоило привлекать менталиста, но я… Просто не стоило.

Думаю, это мало что изменило бы, оставь он условие ходить в бордель: мне всё равно пришлось бы создавать в голове девушек соответствующие образы, чтобы они не выдали меня случайно другим менталистам, решившим получить удовольствие из их воспоминаний или просто проверить, не сказала ли я чего-нибудь секретного о службе.

– Думаю, твой соглядатай бы с тобой не согласился: ты ему столько лет прекрасное развлечение и практику оплачивал. И следил, чтобы я не выболтал секретную информацию в постели.

Да я готова сказать, что ты герой и молодец – только уйди, уйди уже! Оставь меня в покое.

– Я не проверял, скажешь ли ты что-нибудь лишнее или нет, я уверен в твоей способности держать язык за зубами, ведь твой дедушка и отец состояли на государственной службе, туда же собирались отправить тебя и наверняка научили молчать.

Дедушка с отцом готовили меня стать щитом мужа, но, да, и молчать тоже – я пыталась вырваться из круговерти сексуальных фантазий, цеплялась за разговор, воспоминания. Было бы легче, беседуй я с кем-нибудь другим, потому что Элор… он будил во мне животное желание, и я уже ощущала, как ходят ходуном мышцы живота, как судорожно втягивают воздух лёгкие, и где-то внутри зарождается драконье призывное урчание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Элор, я очень устал, и у меня много дел. Пожалуйста, дай мне собраться с мыслями и сделать то, что должен. А бордель и прочее – если хочешь поговорить об этом, давай в другой раз, после того, как спасём принца Арендара.

Напоминание о брате выбило Элора из воздушной струи или забило обратно – не знаю, что, но он, наконец, поднялся.

«Уйди, уйди, уйди», – повторяла я.

Он уходил. Но у двери остановился:

– Ты точно в порядке? Может, нужен выходной? Перерыв? Поспать?

Мне нужно, чтобы я больше тебя не хотела!

– Возможно, я подумаю об этом, – тихо отозвалась я. – Спасибо.

– Халэнн…

Расцепив пальцы, я выпрямилась и притянула к себе пачку бумаг, с умным видом смотрела на листы, скользила взглядом из стороны в сторону, совершенно не понимая пляшущих, полускрытых видениями строк.

Помедлив, Элор вышел и закрыл за собой дверь. А я выдохнула и склонила голову на стол, упёрлась лбом в эти самые листы. Я чувствовала, что Элор стоит за дверью, и поэтому вскинула руку, наложила запирающее заклинание.

Может, отрубить себе руку и ногу? Или обе ноги? Для дракона травмы так себе, но вдруг этого хватит, чтобы остановить влечение брачной магии?

Правда, исцеляющий меня дракон точно узнает мой настоящий пол, а это рискованно даже с моими ментальными возможностями. И всё же идея так радикально избавиться от возбуждения уже не казалось чрезмерной: конечности после обычных травм ведь заново вырастить можно. Больно, но реально.

***

Меня учили концентрироваться. В любой ситуации. Даже если шум, время на исходе, если в мою голову при этом влезают, если больно, нечем дышать. Казалось, дедушка предусмотрел все возможные помехи, с которыми я могу столкнуться при использовании своих способностей, требующих умения концентрироваться в любых обстоятельствах. Но такой нелепой ситуации, как невозможность реализовать брачный порыв, дедушка не предусмотрел.

Очень ненадолго мне удавалось отстраниться от образов, ощущений, сосредоточиться на буквах, словах, предложениях, но меня снова и снова накрывали фантазии и казалось, что Элор меня ласкает, а то и берёт…

Это… выводило из себя. Невольно я вспоминала спальню Энтарии и ловила себя на том, что почти завидую её возможности так запросто выплеснуть злость. С каким удовольствием я бы швырнула огромный рабочий стол в ни капли не успокаивающий магический водопад на стене. Изодрала диван, на котором Элор меня целовал. Выбила окно, впуская чистый воздух. Разнесла бы полки с документами, вонзила в ненавистные бумажки когти и рвала в мелкие клочья. А потом то же самое сотворила бы с кабинетом Элора. После прошлась бы от первого до последнего этажа его башни, разнося каждую гостиную, сдирая когтями обои, круша изящную мебель, уничтожая всё на своём пути, выплёскивая и безумную ярость, и это ненавистное желание. О, мне казалось, я даже слышала хруст мебели и жалобный треск обоев – так ярко представила себя серебряным разрушительным вихрем.

Но в фантазиях этот разрушительный вихрь попал в руки Элора, и вот мы уже катались по обломкам и осколкам, рыча и целуясь.

«Я должна закончить с этой пачкой документов», – напомнила себе и снова сосредоточилась на буквах-словах-предложениях. Я не хотела сдаваться. Не имела на это право. Я менталист из рода Сирин. Мой разум выше плоти и её желаний. Я последняя. Я не могу проиграть. Не должна.

Не глядя, я вытащила из выдвижного ящика кинжал, передвинула левую руку подальше от бумаг и резким движением пригвоздила ладонь к столу. Мгновение спустя боль взвилась до плеча, перехватила дыхание, ворвалась в сознание, тесня сладострастные образы.

Боль притупляла желание, а с болью я справляться умела. Наконец получилось сосредоточиться на служебной записке Миллориона: от гильдий поступило несколько интересных предложений по созданию новых улучшенных версий амулетов, пошиву формы с магическими усилителями, а гильдия магкаллиграфов предупреждала о повышении цен на письменную бумагу с их печатями для передачи посланий высокой степени секретности. Связано это было с повышением цен на сырьё из-за увеличения таможенных пошлин и последовавшего за этим поднятия цен у поставщиков с земель Киарстенов.

Снова Киарстены… Это имя напомнило об условии вассального им мужа матери Сирин Ларн, и о том, что Элору она себя в любовницы всё же предложила.

Боль пронзила приколотую руку – представив с Элором нагую Сирин Ларн, я сжала кулаки и поплатилась болью. Правильно говорил дедушка: сильные эмоции вредны, они делают нас уязвимыми, и истинное благо для менталиста – научиться усмирять их, вырывать с корнем.

Кровь растекалась по столу, масляно блестела, напоминая о крови, пролившейся в моём родовом замке… Взмахом руки я активировала очищающее заклинание, и пятно исчезло, но тут же по поверхности неторопливо начало расползаться новое. Сердце зачастило, внутри холодом разливался страх: что, если Неспящие явились сюда? Ведь в здании так мало офицеров, сейчас мы крайне уязвимы…

Замерев, я прислушалась: едва уловимо шелестел водопад, отдалённо хлопали двери, кто-то говорил. И Элор – он находился в соседнем кабинете.

Медленно я потянула пронзённую ладонь вверх по лезвию. Боль жгла, но я не останавливалась: приподнимала руку и опускала, изгоняя из мыслей всё, кроме этой боли. А потом приказала себе её игнорировать и, счистив заклинанием кровь, сосредоточилась на бумагах.