Наглец из магической академии (СИ) - Логоша Кристина

Очнулась я еще больше разбитая, чем до того, как легла.

Соседка по комнате уже поднялась и куда-то собиралась. Беззаботно примеряла наряды перед зеркалом, выбирая между лиловым и красным платьем.

Я даже позавидовала беспечности Молли. В ее мире не было больных драконов, друзей с тайной влюбленностью и сумасшедших преподавателей, который пытаются убить.

– Доброе утро. Какое платье тебе больше нравится?  – сказала девушка.

Она продемонстрировала мне два наряда на плечиках.

– Лиловое. Очень красивый цвет, – пробормотала сонным голосом.

– Мне оно нравится, но я хотела надеть золотые сережки. С этим цветом золото не сочетается. Наверное, выберу красное.

Мое тело покрылось мурашками от случайно догадки.

– Она осталась у моего любимого, – я повторила слова Билли о пропавшей сережке.

– Что ты говоришь? – спросила Молли.

– Неважно.

Взглянула на часы и ужаснулась – до операции меньше пяти минут. Опрометью надела форму академии и выбежала из комнаты. Молли смотрела на меня, как на сумасшедшую.

Нужно было торопиться. Я поняла, что вызывает воспаление. У Дона под кожей сережка Билли. Я ведь никто не искал у него золото. Никому не придет в голову, что дракон ходит по драгоценным иглам.

Выскочила из общежития и побежала к лаборатории, где назначена операция по ампутации.

У меня кололо в боку, дыхание сбивалось, но я не останавливалась. Запыхавшись, ворвалась в здание и налетела на Гая.

– Что стряслось? – спросил, испуганно рассматривая мое лицо.

– Операцию... нужно... остановить… – я делала жадные глотки воздуха, – Я знаю, что с Доном.

Гай среагировал молниеносно.  Схватил меня за локоть и повел в операционную. Затащил в двери с табличкой «Стерильной». На огромном столе лежал Дон и крепко спал, наркоз уже действовала. С десяток медиков в белых халатах, обступили его возле задней лапы, примеряясь к больной конечности. На столике лежали заготовленные хирургические инструменты, которые больше напоминали инструменты лесоруба: молотки, пилы и топоры разных размеров.

– Стойте, нельзя проводить операцию! Я знаю, что с драконом! – воскликнула, и на нас с Гаем уставились все присутствующие.

– Госпожа Грияр, мне кажется, мы уже выяснили насчет сломанных приборов, – ответила раздраженно профессор Спорк, – Каждая лишняя минута может стать последней в жизни Дракона.

– Дракон загнал в лапу золотую сережку! Мы не искали золото, ведь никто не мог предположить, что такое возможно. Проверьте его прибором в последний раз. Вы ведь ничего не потеряете. Если я не права, вы вернетесь к операции, и мы больше вас не побеспокоим.

Спорк недовольно зыркнула на меня и тяжело вздохнула.

– Не знаю, зачем я слушаю вас, Грияр.

Она подошла к шкафчику и достала оттуда переносной рентген. Пару минут подбирала состав для поиска нужного компонента. Все присутствующие замерли в ожидании. Я молилась, чтобы оказалась права.

Профессор провела светящейся палочкой над лапой дракона, о прибор отбросил световой луч над его пяткой. Я чуть не закричала от счастья. Я была права! Там была сережка!

– Освободите операционную, молодые люди. Ампутация на сегодня отменяется, – сказала нам Спорк.

Морщинки в уголках глаз профессора, говорили, что она улыбается под маской.

Глава 14 

Дон быстро пошел на поправку. Под наблюдением профессора Спорк он пробыл в лаборатории около недели, а после его вернули в драконий загон. Мы с Гаем стали опекаться его здоровьем, что еще больше сблизило нас. Я уже не представляла, как раньше жила без него.

Правительство пошло на компромисс с повстанцами, и в законодательство стали вносить поправки, чтобы урегулировать права полукровок. Официально Грани еще были закрыты, но в скором времени их обещали полностью ликвидировать. Было слишком много тонкостей, которые нужно было решить до того, как это произойдет.

 Вермундаунская академия стала возвращаться к привычному ритму работы. Адепты приступили к занятиям. Все что случилось вокруг Грани, казалось страшным сном, который рассеялся с наступлением рассвета.

На первый взгляд ничего не изменилось: студенты бегали по коридорам, шли занятия, преподаватели читали лекции. Но в воздухе ощущался дух перемен.

В галереях академии обсуждали выпустят ли всех из Грани. Несмотря на поддержку полукровок, общество еще боялось их.

Мне захотелось сделать что-то для своих побратимов. Что-то значимое, чтобы расположить общественность.

Именно сейчас предложение Рэфа выступить с открытым заявлением и признаться, что я полукровка было бы очень кстати. Я несколько дней думала над этим, просчитывая все риски.

Из-за этого я была настолько рассеяна, что совершенно не следила за занятиями. Сегодняшнюю пару вел профессор ментальных защит. Уткнувшись в окно, я смотрела на черные тучу, которые вот-вот должна была разразиться ледяным дождем.

– Госпожа Грияр, – окликнул меня Руэрти.

Я вздрогнула от звука своего имени. Осмотрелась и с досадой поняла, что занятие подошло к концу, в аудитории остались только я и профессор.

– Простите, профессор. Я задумалась, – поднялась с места и сложила свои вещи в сумку.

– Вы так и не предоставили документы для архива, госпожа Грияр.

Я обошла секретер и поравнялась с ним.

– Я не могу вам их предоставить. У меня их нет, – и набравшись храбрости, я сказала ему прямо: – Я – полукровка. И все мои бумаги не действительны.

Руэрти даже усом не повел, будто я повседневной вещь поделилась, а не призналась в махинациях с документами. Из рассказов Гая помнила, что профессор лояльно относиться к таким, как я.

– Я знаю, – ответил спокойным голосом, – Практически с первой нашей встречи.

– Как вам удалось? – удивилась я. – Вы, наверное, из тех менталистов, что видят полукровок за версту?

Вспомнила профессора из клиники, с которым познакомил меня Матиас. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять кто я.

– Нет. По фотокарточке.

Он обернулся к своему столу и из блокнота извлек потертую черно-белую фотографию. На ней была изображенная я! Отличия были совершенно незначительны. У девушки на изображении была родинка на щеке и другая форма губ.

– Что это за магия? Волшебная фотография? Вы так всех полукровок определяете?

Профессор рассмеялся.

– Нет. Только тебя. Это – Эржина Руэрти – моя мать, – уставилась, пытаясь понять, что он имеет в виду, – Нам давно нужно было поговорить, но я надеялся сначала встретиться с твоей матерью. Ждал, когда Грань откроют и всех выпустят. Но раз ты сама призналась, не вижу смысла скрывать от тебя правды. Я твой отец, Дэй.

– Как отец? – оторопев, таращилась на него, – Мой отец отказался от меня и бросил нас с матерью. Он мерзавец, а вы… Вы не можете быть им. Вы не такой.

– Я был на стажировке в Вермундауне, когда познакомился с Розой. Она была целеустремленной и помешанной на драковетереналогии студенткой, а я аспирантом, который в нее по уши влюбился. Мне пришло здорово постараться, чтобы добиться ее расположения. Но в день, когда она ответила на мои чувства, я стал самым счастливым на свете. Мы провели вместе год, а потом моя стажировка закончилась, я вернулся в Джимингейл. Роза должна была закончить обучение и приехать ко мне. Мы переписывались, но с каждым разом ее письма приходили все реже, а в один прекрасный день, она попросила меня больше не писать ей. Сказала, что ее влюбленность прошла, и она нашла другого человека. Когда я приехал в Вермундаун, чтобы все выяснить, то не нашел ее. Она пропала из академии, а ее родные сказали, что она сбежала с каким-то парнем. Я был раздавлен ее предательством, мне ничего не осталось, и я вернулся в Джимингейл. Я не знал, что она была беременна, и ушла вместе с тобой в Грань.

Я смотрела на профессора, пытаясь понять: где ложь, а где правда. Родственники матери хотели, чтобы она оставила меня в Грани. Но не думала, что с их подачи был обманут мой отец.