Отбор для невидимки (СИ) - Вознесенская Дарья

Это… напугало. Хотя больше я испугалась того, что сама оказалась не равнодушна к нему… Что мои чувства прошли длинный путь от непонимания, страха и недоверия до принятия. Что Себастиан… привлекает меня. Волнует. И злит… в основном еще и потому, что я совершенно не желала волноваться по его поводу. Потому что он циничный, обозленный на весь свет, ворчливый и чудовищный… милаха.

К недостаткам которого я становлюсь с каждым днем все более снисходительной.

К прикосновениям которого я привыкаю все сильнее.

Не знаю, сколько мы простояли, соединенные стихией друг с другом, прижавшиеся губами и собственными эмоциями, но меня в какой-то момент начало топить не в воде, а в неловкости и панике.

Он это почувствовал… и со вздохом отстранился. Я тоже сделала шаг назад. И сразу стало очень холодно. Во всех смыслах.

— Мара… — сказал вэй-ган. И имя мое у него прозвучало… рокочуще и нежно. — Вам… противно?

Противно ли мне?

Нет. Он, конечно, не очень-то человек, но… почти свой. И даже не пахнет мокрой шерстью. И губы у него приятные и кожаные, а тело — горячее.

Он, прежде всего, мужчина, и мне точно не было не приятно. Но я должна была сказать не это. Надо было заявить во всеуслышание, что это было отвратительно и закончить, наконец, глупую историю… Я — кремень, и потому…

— Нет, не противно.

Ох. Точно я произнесла? Надо срочно исправляться:

— Но вы не должны были этого делать. Я не Тилла — и не собираюсь ею становиться.

Замер. И посмотрел на меня исподлобья.

— Так вот что вы считаете…

— А разве это не так? Или… мне вы предлагаете что-то другое?

Ну скажи же! Скажи, что… Не знаю, что, но уж точно не призыв к формату «чудовище и его доступная в любое время служанка»…

Вэй-ган запустил когтистую — грязную, кстати — лапу в лохматую голову и выдохнул, наступая на робкий росток надежды:

— Ничего.

А потом и вовсе отвернулся:

— Выползайте из кустов — тропинка к боковому входу каменная, дойдете.

Заботливый ты наш…

— Угу. Ползу уже. И спасибо что не дали повода сплетням и не подвезли к парадному крыльцу…

Вот я съязвила или поблагодарила? Кажется, Эрендарелл тоже не понял и зарычал на всякий случай:

— Мар-ра!

Но я уже уходила. Чуть поскальзываясь и едва видя что-то за стеной дождя. Понимая, как ужасно я замерзла и промокла до клеточки.

В замок и правда попала быстро, решив не афишировать, что прибыла не на пыште мэрра управляющего — если собакин не добрался до дома сам, поищем позже. Да и вряд ли кто отметил мой приход. Как выяснилось, невесты уже прибыли: в замке на всех этажах было шумно, слуги метались между комнатами, и, судя по крикам конюших, повозки со скарбом вот-вот должны были доехать до дома. Конечно, стоило бы взять этот хаос под свое управление… Но в этот момент силы полностью оставили меня, и я поняла, что если немедленно не согреюсь и не приму горизонтальное положение, то трясущейся от холода живописной мокрой тряпкой устроюсь прямо на лестнице. Потому молча и едва переставляя ноги пробралась в собственные покои. И долго отогревалась в горячей ванне, а потом рухнула в постель, чувствуя себя между забытьем и явью. А когда Карина пришла — уже ближе к вечеру — проверить, что со мной, она тут же бросилась за лекарем.

Я отлеживалась в кровати и спокойствии, с горячими взварами и грелкой в ногах еще пару суток. Прокручивая сотни мыслей в голове, которые прояснялись по мере того, как болезнь отступала. Мыслей, что я решила вернуть на путь здравого смысла — потому как яд самообмана уже растекся по моим венам.

Ведь ни одной женщине в этом мире не стоило увлекаться вниманием своего господина, раз он никогда не женится на ней, а собирается взять в жены другую — на её глазах. И мне пора остановиться и перестать уже увлекаться несбыточными мечтами, даже если моя увлеченность оставалась весьма робкой и сильно подпорченной печальным опытом с мужчинами и нахождением в другом мире.

Во имя собственных интересов и спокойствия мне стоило стать умнее.

Разрешив себе — и ему — увлечься, я могу превратить ничего не значащее для него приключение в порочный наркотик для себя. Который напрочь уничтожит мое достоинство и инстинкт самосохранения — а может и мою и без того не безопасную пока жизнь. Я не должна позволять разгорающимся в сердце чувствам навредить себе…и вэй-гану. Его магическая сущность, его зверь никогда не смогут принять пришелицу из другого мира без капли магии, а человек — служанку, существо, отстоящее от него на другом конце социальной лестницы.

Его спасительницей станет лучшая из вэй, а наше дальнейшее общение… не имеет будущего.

Печальная картина, нарисованная в моей голове, стала настолько ясной, что я совершенно успокоилась. И даже почувствовала себя лучше. А проговорив этот текст несколько раз на протяжении последующих нескольких дней, я добилась того, чтобы вслед за спокойствием пришло и столь необходимое смирение.

Быть может этому способствовало отсутсвие вэй-гана перед глазами.

Два мероприятия, организованные невестами, прошли без моего участия, несмотря на то, что я выздоровела. Конечно, я помогала готовиться к ним и контролировала слуг, но избегала всяческого контакта с гостями и, поскольку не была приглашена, не испытывала необходимости дежурить возле салонов и малых залов и привечать… их всех.

Я знала от прочих слуг, что все проходило вполне замечательно и невесты не просто показывали себя с лучшей стороны, но и, похоже, привыкнув к поведению и внешности Эрендарелла, вовсю уже флиртовали и даже — как выразилась Карина — «выпрыгивали из своих декольте в надежде привлечь хозяина».

Но меня это оставляло равнодушной.

Почти.

Так что заручившись поддержкой собственного опыта и разумности, я проводила дни в повседневных хлопотах, старательно абстрагируясь от того, что происходило в замке, а по вечерам в одиночестве посещала библиотеку. Быть может, чтение в собственной комнате было бы лучше идеей, но, во-первых, я никогда не знала, какую книгу потянет за собой предыдущая — а все еще была жадна до нужной мне информации, и проводила в просмотре томов и полок и выборе нужной мне истории чуть ли не больше времени, чем за самим чтением.

А, во-вторых, выносить книги из библиотеки было нельзя. О чем меня еще в самом начале уведомили голы.

И даже если я встречу там вэй-гана — почему-то никто больше библиотеку не посещал — то я в достаточном пребывала в достаточном равновесии, чтобы не реагировать на него слишком бурно.

35

Случай проверить, насколько моя выдержка не была надуманной, предоставился уже на пятый день после поцелуя… То есть после начала Грозового разлома. Который продлился всего трое суток — и потом вылезло такое палящее солнце, что Эрендор погрузился в клубы пара.

Вечером я направилась в библиотеку, но на этот раз я оказалась там не одна. И даже не сразу заметила это — на «обычном» месте никого не было, но когда я прошла к запланированной для изучения полке в другом зале, то увидела зажженный камин и Эрендарелла, сидящего перед ним в глубоком кресле.

Инстинктивно отступила назад, только вот надежда на то, что я хожу бесшумно, не оправдалась. Вэй-ган медленно, как-то даже лениво повернул голову и посмотрел на меня со странным выражением.

— Мар-ра… — окликнул, — Подойдите.

От его низкого, чуть усталого голоса внутри почему-то все дрогнуло.

Может сказать, что у меня есть срочное дело?

Но вместо этого я подошла. Медленно, сдерживая движения и заботясь о том, чтобы казаться спокойной и скрыть любые чувства, которые совершенно мне не повиновались. Встала перед ним, немного заслонив камин и воспользовавшись тем, что лицо оказалось в тени. Потому что я чувствовала, как щеки под изучающим взглядом Себастиана заливает краской.

Вот взрослая женщина вроде! И чего я так всполошилась от одного поцелуя? Ну поцеловала, осадила немного… Никто мне и не собирается намекать…